А вот на орбите неожиданно всё стало по-другому. Кажется ничего не изменилось принципиально, но проблема рывком обрела глубину и резкость. Ещё вчерашняя фантастика оказалась самой настоящей явью: многотонные громады кораблей, оснащенные по последнему слову техники и готовые отчаянно крушить друг друга, застыв, ждут лишь команды. И этот шаг - в несколько слов - стал ощутим для всех физически, на кончиках пальцев. Да и настроение под стать: когда за толщами перегородок готовый в любую секунду вскипеть черный пустой океан, где противник может притаиться запросто, потенциальное столкновение быстро переходит из разряда абстракций в что ни на есть конкретику. Нельзя забывать и про бытовые особенности как то дефицит пространства - четыре десятка человек не то чтобы друг у друга на плечах, но явно не в просторном холе. Воздух тяжелый, спертый - несмотря на многократную фильтрацию - приобретший непередаваемый пластиковый жесткий привкус...

      По традиции первым высказался младший как по званию, так и по возрасту командир дивизиона штурмовых катеров ^[6]каперанг Максименко.

      - Товарищи, я прекрасно понимаю, что в условиях сложившейся натянутости в отношениях между СССР, Японской и Германской Империями совместные учения могут с легкостью быть использованы для провокации. Однако, памятуя про трагический опыт Второй Мировой и Великой Отечественно, считаю невозможным уклоняться от возможных вызовов. В глазах общества такое поведение немедленно будет истолковано как слабость. Это особенно опасно в условиях неуклонного роста сепаратистских настроений на периферии СССР. Не менее важно учитывать все более открыто звучащие в последние время требования о возвращении Сахалина и территорий довоенной Германии! - полковник все более распалялся и под конец стал грозно размахивать руками, - Предлагаю действовать аккуратно, но жестко, заранее продумав тактику поведения и более не сомневаясь в ней...

      - Товарищ Максименко, не горячитесь... - негромко перебил вице-адмирал Захаров - фигура на флоте легендарная, командующий флотом десантных транспортов ^[7]'Ультиматум', с видимым усилием вставший из кресла.

      - Меня, надеюсь, в трусости обвинять не станут? - добавил он, ехидно улыбаясь и с откровенной иронией постукивая костяшками по протезу правой ноги. Переждав паузу, продолжил - Отлично! Так вот: я считаю, что предлагаемый товарищем Максименко путь - неверный в корне. Во-первых, что восемьдесят лет назад, что сейчас наша выжидательная позиция направлена в первую очередь на предотвращение эскалации конфликта. Нам не нужен открытый геноцид человечества, вероятность которого неизбежно возрастает в случае объявления войны ядерными державами. В частности партия и ЦК, утверждая перспективы развития, практически прямо говорят: СССР должен максимально сосредоточится на подготовке к обороне и всеми возможными способами избегать образа агрессора. Только таким образом мы сможем склонить на свою сторону государства, занимающие на данный момент нейтральную позицию...

      - Простите, товарищ Захаров, - выпалил, не сдержавшись, Максименко. Каперанг вновь рывком вскочил со стула и вытянулся в струнку. - Только не слишком ли дорогая цена за такое решение? Я - и не только я один - хорошо помню, чем в прошлый раз...!

      - Успокойтесь, товарищ Максименко, - тяжело припечатал адмирал флота Гамов. Лицо командующего по мере обсуждения становилось все более хмурым, наливалось непритворной тоской и, отчасти, - злостью, а задумчивый взгляд оставался устремлен в пространство. - Здесь никто не хочет ошибиться, а уж тем более - допустить разгром. Продолжайте пожалуйста, товарищ Захаров.

      - Спасибо, товарищ маршал, я, собственно, почти закончил... - заметил вице-адмирал, благодарно кивая. - Добавлю лишь, что в силу отсутствия возможности проведения открытых мероприятий по обороне полагаю необходимым определенный комплекс мер. Во-первых, через замполитов в очередной раз довести до бойцов информацию о сложившейся обстановке и настроить боевой дух нужным образом. Во-вторых, нести вахты по боевому, усиленному расписанию, поддерживая постоянную готовность к нападению. В-третьих, аналитическому отделу разработать тактику поведения для максимально возможного количества сценариев развития учений, спустить командные коды навигаторам и капитанам вместе с подробной документацией. И, наконец, в-четвертых... - взгляд вице-адмирала стал жестким, лицо превратилось в окаменевшую маску. Окончание фразы отчеканил твердо и безапелляционно, - считаю необходимым немедленно отстранять от командования офицеров, проявляющих непонимание момента.

      По залу волной прошел говорок. Полковник Максименко, стоя по стойке смирно, сдержался, не проронив ни слова. Только задрожали отчаянно сжатые кулаки и бледное от немого гнева лицо на секунду исказила презрительная гримаса.

      Контр-адмирал Левицкий, капитан дредноута-космоносца ^[8]'Олимп' и командующий эскадрой космоносцев, подняв бровь, скрестил руки на груди и откинулся в кресле. Демонстративно не вставая, заметил:

      - Товарищ Захаров, правильно ли я понял, - вы предлагаете снимать офицеров, оставляя без командования корабли практически на кануне возможной агрессии?

      - Да, - не дрогнув ни единым мускулом, ответил Захаров - Оставить вымпел на второго офицера считаю безопасней, чем спровоцировать конфликт. В текущих условиях Советский Союз как наиболее технически развитая держава, обладающая сильнейшим космическим флотом - ровно как и иными военными силами, - опасно уязвима для провокаций. В случае должной подготовительной работы риск от потенциального нападения сведен к минимуму.

      - Собираетесь сами воевать? - с нарочитым сомнением произнес Левицкий, - А дальше что? Добираясь до нордически спокойных поставим к штурвалу лейтенантов с мичманами? Или, может, курсантов? Отдаете себе отчет, что неопытный человек накомандует? А если война? Торжественно вернете капитана с пересменой под канонадой или позволим старпомам почетно гибнуть?

      - Незаменимых нет, а старпомы у нас ничем не хуже капитана справляются, - упрямо гнул своё вице-адмирал. - Кроме того, ни один офицер не будет снят, если сохранит трезвость ума и здравый смысл.

      - Это вы удачно цитату вспомнили, - согласился Левицкий, мелко кивая. - А как вам такая: 'Кадры решают всё'. Слышали, наверное? И не надо подгонять к своей выгоде высказывание. Оно верно в долгосрочной перспективе, к которой и применялось. А на войне вы офицера из рядового не вымуштруете - ни за час, ни за месяц. Не говоря уже о том, что функция капитана не только в руководстве кораблем или соединением. Это уж вы прекрасно понимаете. Пусть старпом может отменно выполнить управление одним кораблем, а кто будет осуществлять взаимодействие с подчинёнными? Кто определит тактику и стратегию? Это не шахматы, где одна рука двигает всеми, а фигуры знай себе стоят забот не зная. Это, товарищ Захаров, современный высокотехнологичный бой в трех степенях свободы. Здесь каждый капитан по-хорошему должен быть себе и генштабом и аналитическим центром, на месте принимая решения о тактических выкладках с учетом общей линии сражения. А вы по старинке: первая колонна, вторая колонна...

      - Если командование сочтет меня недостойным занимаемой должности - готов освободить, - вскинув подбородок, невозмутимо бросил Захаров. - Могу командовать эскадрой, полком, дивизионом, ротой, взводом...

      На эту браваду Левицкий лишь раздосадовано махнул рукой и промолчал.

      - И вы не горячитесь, товарищ Захаров, - вновь тяжело изрек Гамов. - Никто в вас не сомневается. Товарищ контр-адмирал справедливо и толково говорит, что поспешность решений может быть губительна. Я признаю справедливость решительной позиции - по-хорошему если капитан принимает решение под давлением эмоций и внутренней несдержанности, то ставит под удар и себя, и флот. Только сейчас новых офицеров взять неоткуда. Здесь ведь не простые капитаны - лучшие... Но если поспешим, станем снимать направо и налево - оставим суда без командования. Ведь одними капитанами дело не ограничится: непременно будут горячие головы среди офицеров, а уж тем более - младшего комсостава и рядовых. Что с боевым расписанием станет представляете? Потому и придется терпеть до последней крайности, когда очевидно: иного выхода нет. А до тех пор - ждать и подмечать ошибки, присматривая на будущее замену. Верно я вас понял, Лазарь Евгеньевич? - маршал вопросительно глянул на Левицкого. Тот согласно кивнул.