А’Бат сказал:
— Перехваченные данные я должен буду отправить в штаб флота.
— Конечно.
— Лейя получит их оттуда?
— Обязательно. И еще кое-что, генерал.
— Да?
— Я думаю, что вы сможете выделить еще несколько небольших кораблей для охраны других обитаемых миров.
— Я уверен, что для этого нужен корабль класса не ниже фрегата, а я больше не могу выделить таких кораблей, это слишком ослабит оперативную группу.
Дрейсон сказал:
— Вы правы, корвет или канонерка не могут испугать йевет, и уж тем более остановить их нападение. Я просто думал, что даже символическое присутствие кораблей Новой Республики…
А’Бат неожиданно понял, что на самом деле хотел сказать Дрейсон.
— Вы сказали, что мне не пришлют подкреплений, пока мы не подвергнемся прямому нападению йевет. Вы хотите подсунуть им приманку, соблазнить легкой победой. Нет! Единственное, что хуже требования от подчиненных рисковать своими жизнями, это послать их в бой, который они совершенно точно не могут выиграть, отправить их на верную смерть. Я не предам моих солдат и пилотов.
Дрейсон ответил:
— Я понимаю вас, генерал, и разделяю ваши чувства. Но вы должны понять, если йеветы нападут на вас, если они первыми откроют огонь, многие проблемы существенно упростятся.
— Значит, вы предлагаете провоцировать йевет на военные действия?
— Я предлагаю вам самому решить, насколько глубоко вы можете засунуть руку в пасть ранкора, генерал. До свидания…
Адмирал Акбар хотел было убедить Маллара не ходить сегодня в призывной пункт и подождать еще несколько дней, но увидев, с какой энергией шагает молодой человек по дорожке, ведущей из госпиталя на территорию штаба флота, находящегося почти рядом, Акбар подумал, что доктор Йинталл был прав, выписав Маллара из госпиталя сегодня.
Когда они подошли к небольшому белому зданию с эмблемой флота, Маллар попросил Акбара не сопровождать его:
— Мне не нужно особых привилегий, я должен все сделать сам. Это важно для меня.
Акбар согласился, в душе удивившись смелости и упрямству Маллара, и решил подождать снаружи.
Маллар отсутствовал около часа, и когда он вышел, он выглядел хуже, чем больным. Его лицо было похоже на лицо мертвеца.
Акбар быстро подошел к нему.
— Что случилось?
Маллар едва слышно прошептал:
— Мне отказали… Они сказали, что мне нельзя служить во флоте Новой Республики…
— Что это за глупости?! Подождите здесь…
Акбар быстро проскочил через коридор, не обращая внимания на изумленных офицеров, не успевших отсалютовать, и вошел в кабинет к начальнику призывного пункта.
Тот вскочил с кресла и вытянулся по стойке «смирно»: — Адмирал, сэр!
Акбар прорычал:
— Майор, один из ваших рекрутеров только что проверял кандидата по имени Плэт Маллар. Я хочу, чтобы этот рекрутер ответил мне на несколько вопросов.
— Есть, адмирал!
Майор включил комлинк и несколько минут выяснял, кто работал с Малларом.
— Сейчас он придет, сэр. Извините, если произошла ошибка с кандидатом. У нас тут столько работы…
В кабинет вошел молодой лейтенант. Акбар заметил на правом кармане его мундира Кореллианскую инсигнию.
— Как ваше имя?
— Лейтенант Уоррис, адмирал.
— Объясните, почему вы отказали кандидату Плэту Маллару.
Уоррис удивленно уставился на него.
— Сэр, я не понимаю. Он непригоден…
— Непригоден?
— Да, сэр. Он не гражданин Новой Республики. Хуже того, он гражданин Поуллная, планеты, официально считающейся принадлежащей Империи.
Лейтенант посмотрел на майора, как будто обращаясь за помощью, и майор вступился за подчиненного:
— Адмирал, лейтенант Уоррис действовал строго согласно инструкциям. Если доброволец не имеет записи о гражданстве, мы не можем его принять.
Акбар рассвирепел:
— Бюрократическая чепуха! Во время Восстания главным для нас было желание добровольца сражаться вместе с нами, разделять наши принципы, а теперь, чтобы пройти вашу проверку, все должны быть проштампованы, как штурмовики?!
Он отпустил лейтенанта взмахом руки:
— Вы свободны, лейтенант.
Уоррис выскочил за дверь, радуясь, что отделался легким испугом. Акбар сконцентрировал все внимание на майоре, который пытался оправдываться:
— Адмирал, мы могли бы пересмотреть кандидатуру Маллара, если бы вы объяснили, чем вы так обеспокоены.
— Обеспокоен?! Для вас недостаточно, что человек готов надеть вашу форму и сражаться рядом с теми, кого он до сих пор не видел, только потому, что он разделяет их идеалы! Нет, он должен предоставить «правильные» основания, его бумаги должны быть в порядке, его руки не слишком длинными, а кровь подходить к типам, используемым в медицине! Как все изменилось… Раньше мы были рады любому, кто был готов сражаться на нашей стороне…
— Адмирал, но стандарты необходимы…
Голос майора был успокаивающим, но Акбар не хотел успокаиваться.
— Майор, спросите себя, сколько героев Восстания получили подготовку под вашим руководством? А потом спросите себя, не заставит ли этот ответ вас вспотеть как задница дьюбака?
Акбар повернулся и вышел, не дожидаясь ответа. Когда он шел по коридору, он уже злился на себя за глупость своей вспышки гнева. Но когда он вышел из здания, он увидел то, что повергло его в глубокую печаль.
Плэта Маллара не было. Он не стал дожидаться Акбара и ушел куда-то в город.
Акбар подошел к часовому, стоявшему у ворот, и сказал:
— Мне нужен спидер.
Глава 12 По опыту службы на Корусканте и на своей родной планете Мон Каламари, Акбар знал, что линией, отделяющей в правительстве внутренний круг от внешнего, был доступ. Если ты был частью внутреннего круга, ты мог говорить с президентом лично.
Акбар имел такой статус все время пребывания Лейи на посту сначала главы Временного правительства, а затем президента Новой Республики. В это общество избранных входил, разумеется, Хэн. Мон Мотма, которая редко появлялась во дворце. Нэйнаод Энф, хотя и не был близким другом Лейи, входил в этот круг фактически по долгу службы. Бен-Кил-Нам, хотя он был слишком хорошо воспитан, чтобы не соблюдать протоколы доступа. Ее помощники Таррик и Эйлолл. И Акбар… По крайней мере, так было до того, как начался кризис в Коорнахте.
Акбар был поражен тем фактом, что его ключ доступа в резиденцию Лейи был отключен, фактически, ему отказали в статусе члена ближнего круга.
Но когда он шел в кабинет Лейи, охранники не останавливали его.
Эйлолл, занимавшая свое рабочее место перед кабинетом, улыбнулась ему:
— Доброе утро, адмирал. Проходите, она в конференц-зале, просматривает записи последних заседаний Сената.
Открыв дверь из кабинета в конференц-зал, Акбар остановился. Лейя стояла спиной к нему, все внимание обратив на голографический проектор. На экране было изображение сенатора Туоми.
Акбар спросил:
— Эта дверь все еще открыта для меня?
Лейя повернулась к нему.
— Вы действительно думаете, что вам не рады здесь?
Акбар сказал:
— У нас не было возможности поговорить с тех пор, как вы вернулись. Я уже боялся использовать свой ключ…
— Вы, наверное, не говорили с Хэном? Я просила его сказать вам, что ключ исправлен. А здесь я уже подумала, что вы меня избегаете.
Лейя подошла к Акбару и обняла его.
— Я очень рада вас видеть. Я очень скучала.
Акбара улыбнулся.
— Рад слышать.
Он указал на голографический проектор.
— Вы этим так обеспокоены? Да, в подлых сердцах зависть не имеет пределов, корысть не имеет границ. Это сказал наш философ Токлар.
Лейя улыбнулась:
— Не ему ли принадлежит еще один афоризм: не оглядывайся назад — возможно, кто-то гонится за тобой.
— Я точно не знаю. Но Токлар сказал: «Один укус остается в памяти гораздо дольше, чем тысяча ласк». На один голос, поддержавший Туоми, находилась сотня, утверждавших, что это глупо, несправедливо и жестоко. Лучше прислушайтесь к ним.