— Вы пришли посмотреть квартиру? — спросил он.

Я прочистила горло и едва выговорила:

— Да.

Он улыбнулся, будто думая о чем-то своем.

— Мы, как водится, отстаем от графика, даже не берусь сказать, когда закончим. Никак в толк не возьму, откуда здесь такая прорва мышей, так и не понял. А уж тараканов и мокриц просто легионы. Надо их выкурить отсюда, пока никто не вселился.

Мыши? Мокрицы и тараканы? Да уж не шутит ли он? Здесь все новехонькое.

— А вы хозяин?

— К сожалению, нет. Он вон там. — Парень показал рукой в конец длинного холла.

— Эй, Винни! — крикнул он. — К тебе пришли!

Тем временем я обратила внимание, что большая комната напоминает по форме букву Г. Здесь было три высоких окна, почти от пола до потолка; значит, света хватает. Кухонька оказалась в углу, но с этим можно примириться. Дверь из холла вела в ванную комнату. Я вошла туда, включила свет и глазам своим не поверила. Надо же! Ванна цвета морской волны, туалет и раковина! Пол и стены выложены ослепительно белым кафелем, да еще оранжевая лампа, под которой так хорошо просыхать после ванны. Дальше — лучше. Открыв дверь в конце коридора, я очутилась в светлой спальне с двумя окнами.

— Добрый день, мисс Блэнк, — раздался голос хозяина. Мы поздоровались за руку. Его ладонь была мягкой и дряблой. — Прежде всего скажу, что закончим мы через пару дней. Вам нравится?

— А рабочий говорит, что не знает, когда закончат. К тому же, по его словам, тут полно мокриц и мышей.

— Что за чушь! Повторяю: мы закончим через пару дней. Квартира совершенно чистая. Все новенькое снизу доверху. Никакой живности, кроме рабочих, здесь нет. Фрэнки у нас шутник, на сей раз он малость увлекся.

„Фрэнки? Какое дурацкое имя для такого верзилы".

— А что это там за комнатушка?

— Что-то вроде чулана. Для спальни комната слишком мала, потому мы и не упомянули о ней в объявлении. Хотя, впрочем, может служить детской. Но вы сказали, у вас нет детей. Так приспособьте ее под кладовку.

Комнатушка крохотная, но пианино туда, пожалуй, войдет. Я подошла к окну. Худо-бедно, а деревья есть, пусть и в соседнем дворе. Я взглянула на деревянные половицы.

— А что вы собираетесь делать с полом?

— Положим самое лучшее ковровое покрытие везде, кроме кухни и ванной. Цвет бежевый, самый нейтральный, как вы знаете. Вас устраивает?

— А нельзя ли паркет?

— Вам нужна квартира? О ней уже справлялись. Я мог ее сдать сегодня утром, но мы договорились, и я вас ждал. Договор дороже денег.

— Если вы настелите паркет и приведете в порядок лестничную клетку, я согласна.

— Ну, когда капитальный ремонт, лестницу оставляют напоследок, иначе толка не будет. Понимаете, рабочие носятся туда-сюда, таскают по ней все, что нужно. А что до паркета, то вам придется немного раскошелиться — об этом мы не договаривались. И повремените еще дня два.

— Сколько же это стоит?

— Пустяки, если найдем сосну. Не беспокойтесь, что-нибудь придумаем. Так вы настаиваете на паркете? Дерево здорово собирает пыль.

— Ну и пусть собирает. Войдя сюда, я сразу представила себе полированные деревянные полы, а не унылый ковер. К тому же терпеть не могу бежевый цвет. Такая тоска!

— Фрэнки, — крикнул хозяин. — Подойди на минутку!

Тот вошел в спальню, наклонил голову в дверном проеме. Я изо всех сил старалась не смотреть на него: мне казалось, что я выдам свое волнение. Я изображала полное равнодушие.

— В чем дело, хозяин? — не без сарказма спросил он.

— Что это ты наврал молодой леди?

Фрэнки поднял руки и ухмыльнулся.

Да у него еще и ямочки на щеках!

— Я всего-навсего дурачился, хозяин.

— Когда-нибудь твои шутки мне дорого обойдутся, Фрэнки. Кстати, она хочет паркет вместо коврового покрытия. Ступай в контору Френдли Фредди, и сегодня же все подсчитайте. Ты справишься за четыре-пять дней?

— Возможно, — ответил Фрэнки, закуривая сигарету. Он пустил струю дыма к потолку, а я уставилась на его губы. Видит Бог, хотела бы я быть сигаретой.

— Он управится дней за пять, — сказал Винни. — Вы подождете?

— Конечно!

— Пойдемте ко мне в контору, это рядом. Там обо всем договоримся. Ах, черт. У меня нет формуляров для договора! Надо принести со склада. Выпейте пока чашечку кофе. Я только на минуту.

— Держите с ним ухо востро, — сказал мне Фрэнки. — Он итальянец.

Я пошла было за Винни и чуть не задела Фрэнки; он явно не собирался отойти и пропустить меня. Мои груди жаждали прикоснуться к его груди. Просто так, чтобы почувствовать его тепло. Но я ничего такого не сделала. Заметив, что я бочком иду мимо него, он поднял руки над головой и прижался к стене. Будто не замечая его, я снова взглянула на комнату. „Да, — подумала я, — жить здесь можно!"

— Винни хочет продать вам кота в мешке. Вы первая пришли поглядеть квартиру. Это не бизнес, а сущий рэкет. Ладно. Увидимся недели через три. — Фрэнки ушел в соседнюю комнату, и оттуда послышался стук молотка.

Когда фургон остановился у моего нового дома, я увидела, что на крыльце сидит Фрэнки в белой облегающей майке. В руке у него была банка „Хейнекена", во рту дымилась сигарета. Ни дать ни взять — черный ковбой с рекламы „Мальборо", только без шляпы и лошади. Из-под шапочки выбивались курчавые волосы, но я старалась не смотреть на него. А мускулы! Бог ты мой! Да он весь из мускулов. Интересно, от накачки или от тяжелой работы? По лицу его, будто слезы, струился пот. Не стану лукавить, я еле сдержалась: так меня и подмывало подойти и вытереть ему лицо.

— Пол в спальне еще не высох, так что вам придется сложить вещи в гостиной.

— Вот так-так! А Винни сказал, что все готово.

— Готово-то готово, но еще не высохло.

Черт побери! Я объяснила водителю, в чем дело. Он пошел открывать заднюю дверцу. Я стояла и смотрела на окна своей квартиры.

— Ну вот я и здесь! — сказала я.

Когда я нанимала машину, водитель обещал приехать с напарником, но явился один. Поэтому я подошла к первому подвернувшемуся парню и спросила, не хочет ли он заработать сорок долларов. Без лишних слов он погрузил вещи. Мне, конечно, не очень хотелось, чтоб он знал, куда я переезжаю, поэтому в Бруклин мы отправились без него. Меня, прямо скажем, не вдохновляла мысль о том, что придется самой таскать все это барахло наверх.

— Нет ничего хуже этих переездов, — вздохнула я.

— Это уж точно, — откликнулся Фрэнки и глотнул пива. Я втайне надеялась, что он предложит мне помощь, но он молчал.

— Вы не поможете мне?

— Я задарма не работаю.

„Этот сукин сын не только красавчик, но и изрядный наглец", — подумала я. Но деваться было некуда. Не на себе же все это перетаскивать.

— Сколько?

— Немного! — Он отшвырнул сигарету и вскочил с крыльца.

Целый час он носился вверх и вниз, таская вещи из фургона. Мускулы так и играли на его ручищах и здоровенных плечах, а пот лил ручьями. Каждый раз, когда он проходил мимо меня, я думала, как же, должно быть, приятно кричать по ночам в его объятиях.

Часа за два мы перетаскали все, кроме сундука с пластинками. Он был слишком тяжел для одного, и я предложила помочь ему, но Фрэнки отказался, взвалил его на плечо и понес наверх, словно в нем было не больше восьми килограммов.

Я расплатилась с водителем и поднялась наверх. Фрэнки расставлял коробки побольше вдоль стены в гостиной. Этими коробками было завалено все, даже диван. Я подошла к двери в спальню, свет заливал ее, и пол сиял, как полоски золота. Почувствовав, что за спиной стоит Фрэнки, я повернулась и уперлась носом в черную поросль на его груди. Губы мои увлажнились, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Отпрянув от него, я чуть было не ступила на сырой пол, но Фрэнки схватил меня за локоть и втащил в холл:

— Не надо портить мой пол!

Мне стало не по себе, надо было что-то ответить.

— Вы совершили с этим полом чудеса. Честное слово. О таком я и не мечтала.