По пути в Англию наш «Матрос Железняк» попал в шторм. Сила ветра достигала девяти баллов. Но старый работяга — пароход, исходивший за свою долгую жизнь многие сотни тысяч морских миль, двигался вперед, упрямо переваливаясь с вала на вал.

В штурманской рубке склонился над картой моря капитан Юрий Николаевич Кирьянов. Слева и справа от линии, отмечающей путь судна, протянулись тревожные красные пунктиры.

— Минные поля, наследство второй мировой войны, — коротко объясняет Юрий Николаевич.

— Для нас Балтийское море — это не район увеселительных прогулок, а рабочее место,— продолжает капитан. — И создание здесь зоны, свободной от атомного и ракетного оружия, для моряков, рыбаков и портовых рабочих всех прибалтийских стран — это, если хотите, самая необходимая техника безопасности.

Несколько дней назад «Матрос Железняк» побывал в Германской Демократической Республике, в Ростоке. Члены команды присутствовали на торжественном открытии Недели мира в Прибалтике.

А в это время в Северном и Балтийском морях западногерманские реваншисты развернули самые крупные за все послевоенное время маневры флота. В них принимало участие сто военно-морских боевых единиц.

Неделя мира здесь и неделя игры в войну там — символичное совпадение!

***

У входа в Кильскую бухту нас встретил западногерманский катер-сторожевик. Он прошел совсем рядом с «Железняком», и люди в военно-морской форме, собравшиеся на капитанском мостике, обводили взглядами советский пароход...

А потом живописная бухта с белоснежными треугольниками яхт на водной глади. И шлюзы знаменитого Кильского канала.

В Западной Германии канал снова приобрел военное значение. Здесь, в зоне канала, находятся базы военно-морских сил ФРГ, здесь на верфях снова строятся торпедные катера, подводные лодки.

Я видел новенькие, готовые к спуску на воду военные корабли, стоявшие на стапелях верфей. Их даже не прятали от посторонних глаз. Еще бы, ремилитаризация Западной Германии зашла так далеко, что миролюбивый камуфляж уже никому не нужен. Бонн открыто показывает зубы...

Но не о войне думают простые люди Киля. Седой лоцман с трубкой в зубах, проводивший наше судно по 98-километровому пути от Хольтенау до Брунсбюттелькога, сказал:

— Чем шире торговля между Западом и Востоком, тем больше судов пойдет по каналу, тем, лучше для нас.

Г-н Кох работает лоцманом уже много лет. Он провел по Кильскому каналу сотни советских судов.

— Ваши торговые моряки — частые гости здесь. И нас это очень радует, — сказал он.

...С мостика раздается команда помощника капитана: «На салют!» Вахтенный матрос подбегает к вьющемуся над кормой алому полотнищу с серпом и молотом. Слева, навстречу нашему «Железняку», идет по каналу советское судно «Любань». Корабли приветствуют друг друга, приспуская на несколько секунд флаг.

Еще по дороге к Килю нам встретился новый теплоход Балтийского морского пароходства — «Василий Качалов». Прошло немного времени, и рядом с нами в шлюзе оказались грузовой пароход из Таллина «Шемаха» и красавец танкер «Жданов», идущий из Одессы. А когда остались позади сигнальные маяки канала и «Матрос Железняк» вошел в Эльбу, нас приветствовал мурманский пароход «Механик Бондик».

Возле Куксхафена, порта на левом берегу эстуария Эльбы, мы увидели целую процессию рыбацких судов. На берегу гремела музыка, висел в воздухе аэростат в форме рыбы, а небольшие траулеры шли один за другим, направляясь в Северное море.

Хочется верить, что наступит время, когда в Кильском канале хозяевами будут только торговые и рыболовные суда. А миноносцы и крейсеры? Их пусть отдадут на слом...

В море — свои, особые «правила уличного движения». Ими руководствуются капитаны всех стран. На оживленных перекрестках расставлены буи, маяки — своего рода морские «светофоры». Карты предупреждают об отмелях и подводных камнях. И особым значком помечены затонувшие суда. Таких значков очень много на карте прибрежных вод Великобритании. За годы войны гитлеровцы потопили здесь сотни пассажирских и торговых судов.

В мирные дни вахтенным матросам уже не приходится пристально всматриваться в даль — как бы ни появился предвещающий смертельную опасность перископ подводной лодки. Идут ночным морем ярко освещенные корабли, но невольно думаешь о том, как быстро забывают прошлое некоторые недальновидные люди.

Утром наш пароход входит в устье Темзы.

Справа и слева вдоль широкой реки выстроились заводы, фабрики, теплоэлектростанции. А на воде — сотни судов, больших и малых, собравшихся сюда со всех концов земного шара.

Лондонский порт поражает своими масштабами.

Длина его причальных линий — более 60 километров. Значение порта для страны огромно: около половины импорта и более четверти экспорта Великобритании идет через Лондонский порт...

На борт «Железняка» поднялся таможенный чиновник с отвисшими щеками и большим красным носом. Осведомившись, нет ли на судне кошек и собак, и узнав, сколько сигарет приходится на одного члена команды, он, что-то бурча себе под нос, походил по палубе, а потом взял под козырек и спустился по трапу на поджидавший катер.

Итак, наше «хождение за два моря» закончено. «Матрос Железняк», доставивший в Англию две тысячи тонн калининградской и таллинской целлюлозы, стал в ожидании разгрузки на швартовые бочки на рейде Темзы, возле причалов «Империэл пейпер миллз».

Ну, а я отправился бродить по Лондону. Какой он, этот город, о котором столько прочитано, который кажется таким знакомым и вместе с тем таким незнакомым?..

В эти дни погода в английской столице круто изменила свой нрав. Традиционные, вошедшие в пословицу лондонские дожди и туманы куда-то бесследно исчезли, и с опрокинутого над городом слепящего голубизной купола неба не сходит солнце.

Спасаясь от нестерпимого зноя, лондонцы заполняют скверы и парки. Их много в этом городе. Знаменитый Гайд-парк — место паломничества иностранцев, Кенсингтон-гарденс, где расположены особняки посольств, Грин-парк, Риджентс-парк...

Лондонские парки хороши и удобны. Удобны прежде всего потому, что зеленый газон здесь не предмет созерцания, а место, где каждый устраивается так, как ему покажется приятным. Вы можете ходить, бегать, можете сесть в шезлонг или прямо на траву. Хотите — читайте, хотите — играйте в футбол или сбрасывайте рубашку и ложитесь загорать...

После долгих блужданий по лондонским улицам я завернул в живописный Сент-Джеймс-парк, раскинувшийся возле Букингэмского дворца — резиденции королевы. На флагштоке над зданием не развевалось британское знамя: королева отправилась с визитом в Канаду. Но, как всегда, любопытные толпились возле ворот, где застыли в карауле гвардейцы в алых мундирах и мохнатых шапках.

Пройдя мимо большого щита с лаконичной надписью: «Этот парк очень красив. Пожалуйста, помогите сохранить его таким»,— я нашел свободную скамейку. Напротив сидела хрупкая сероглазая женщина в скромном голубом платье. Она держала на коленях сынишку лет трех и уговаривала его съесть булку. А тот отчаянно отбрыкивался и всем своим видом выражал крайнее неудовольствие, как это делают, раскапризничавшись, дети на всех пяти континентах.

И в это самое время я услышал гул самолета. Высоко в небе, над Темзой, над стрелами башенных кранов, шел, оставляя за собой белый след, четырехмоторный бомбардировщик.

Моя соседка долгим взглядом проводила серебристую воздушную торпеду...

Может быть, в Лондоне кое-кто уже привык к американским самолетам, несущим в своей утробе страшный груз — водородную бомбу. Так, вероятно, можно привыкнуть и к адской машине, установленной в собственной передней. Но в тот день лондонцы становились по-особому серьезными, заметив в небе бомбардировщики с опознавательными знаками военно-воздушных сил США.

Накануне английский парламент санкционировал решение о переброске в Великобританию еще двухсот американских самолетов.