Прелестная леди Марго снова рассмеялась и взяла Джорджа под руку. Она заговорила тише. Головы собеседников почти соприкасались, пока сэр Джордж слушал двоюродную сестру. Похоже, он не хотел пропустить ни слова из того, что она ворковала своим серебристым голоском по пути в замок.

Элайя заставила себя разжать кулаки и вытерла вспотевшие ладони о юбку.

— Постарайся получше разгладить все складки на платье, Эльма, — твердо приказала она, оборачиваясь к служанке.

Если бы кто-нибудь из воинов, с которыми она выросла, увидел ее в эту минуту, он бы тут же разгадал выражение ее лица.

Элайя Дугалл приготовилась к бою.

Джордж окинул взглядом приготовленный к вечерней трапезе зал и постарался успокоиться. Слуга расставили столы и накрыли их белоснежными скатертями. Из коридора, соединявшего зал с кухней, доносились соблазнительные ароматы — Гастон, судя по всему, превзошел самого себя, колдуя над ужином.

Джордж заранее мог предсказать реакцию сэра Томаса на убранство зала и изысканный ужин. Старик наверняка почтет это греховным расточительством и вряд ли задумается над тем, что все это сделано в честь их приезда.

Ясное дело, пока сэр Джордж водил своих гостей по замку, сэр Томас ни разу не высказал свое неодобрение относительно денег, потраченных на укрепление Равенслофта. Затем гости удалились переодеться к вечерней трапезе, и Джордж смог как следует поприветствовать остальных приглашенных, которые успели съехаться после появления свиты сэра Томаса. К счастью, Марго приехала вовремя. Джордж был рад видеть ее и надеялся, что с помощью его кузины Элайя сможет избавиться от некоторых своих не самых приятных привычек.

Он медленно приблизился к столу на помосте для почетных гостей, где ему предстояло восседать в центре. Невеста сядет по правую руку, а будущий тесть — по левую.

Других женщин, кроме Марго, в числе гостей не было. К сожалению, ибо присутствие нежных дам облагораживает любое собрание. Несмотря на тонкие скатерти и превосходно приготовленные кушанья, без женщин торжественный обед смахивает на солдатскую пирушку.

Несомненно, в подобных обстоятельствах Элайя почувствует себя как дома, раздраженно подумал Джордж и прислонился к теплой стене возле очага.

Ни одна благородная женщина не рискнет одеваться, как она, и сидеть на лошади по-мужски во главе вооруженного отряда, и не станет настаивать на том, чтобы отправиться с отцом и женихом осматривать бастионы замка. Да еще накануне свадьбы. Впрочем, вопросы ее были весьма дельными, замечания — довольно разумными, а наблюдения в целом очень лестными для владельца замка.

Из задумчивости Джорджа вывел звук чьих-то приближающихся шагов. Подняв голову, он увидел Ричарда Джоллиета. Управляющий вперевалку подошел к нему, и довольная улыбка расплылась на его лоснящемся лице, когда он беглым взглядом окинул наряд Джорджа — белоснежную сорочку под алым расшитым камзолом, алые чулки и изящные черные башмаки.

— А я думал, вы еще не переоделись, милорд, — заметил управляющий. — Вот только не слишком ли простой камзол вы выбрали?

— Знаешь, не хочется ослеплять невесту, — с улыбкой отозвался Джордж.

В зале стали появляться воины, занимая привычные места за раскладными столами, и помещение наполнилось гулом голосов.

— Ну, разумеется! — воскликнул Ричард и расхохотался густым, сочным басом. — Но я уверен, милорд, что леди Элайя уже по достоинству оценила ваше умение ослеплять.

— Она не из тех женщин, на которых производит впечатление показной блеск, — заметил Джордж.

— Разве? — переспросил управляющий, и Джордж не понял, говорит ли тот серьезно или продолжает шутливый обмен репликами. — Тем не менее я думаю, что Равенслофт произвел на миледи вполне благоприятное впечатление.

— Да, ты, пожалуй, прав.

— У меня совершенно достоверные сведения — Герберт подслушал разговор воинов из свиты сэра Томаса.

— Ну, тогда я рад, — честно ответил Джордж, — поскольку она задавала немало вопросов. — Затем, решив, что сейчас не время вести серьезные беседы, он улыбнулся и добавил: — Ради Бога, Ричард, хоть ты меня ни о чем не спрашивай! Я так устал придумывать ответы — или, вернее сказать, отговорки.

— Неужели это необходимо?

— Увы, да! Мне кажется, ни сэр Томас, ни его дочь не одобрили бы размер суммы, которую я потратил на возведение каменной кладки, так что, когда Элайя поинтересовалась, во сколько мне это обошлось, я дал ей весьма приблизительный ответ. — Сокрушенный вздох Джорджа был почти лишен притворства. — Слава Создателю, сэр Томас был не столь любопытен.

— Он ни о чем не спрашивал?

— Спрашивал, но не так много, как она. Ричард покачал головой, сочувствуя хозяину.

— Сэр Джордж, — предостерег он, — негоже начинать семейную жизнь с обмана. Честность в браке — это главное.

— Ты говоришь слишком уверенно для убежденного холостяка.

Ричард вновь расхохотался.

— Ваша правда, милорд! Однако не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: ваша невеста относится к женщинам, во всем предпочитающим откровенность; так что я думаю, она не потерпит обмана ни от кого, даже от вас.

Джордж пожал плечами.

— Я твердо придерживаюсь мнения, что ни один мужчина не должен быть вполне откровенен с женой, если желает сохранить мир в семье.

— А жена его должна вести себя так же, милорд?

— Разумеется, нет.

— Тогда это несправедливо.

— Послушайте, сэр Ричард, мы же не в суде, — прервал его Джордж, нетерпеливо отмахнувшись. — Речь идет о браке. Кроме того, с какой стати ей лгать мне? Я не собираюсь препираться с женой о цене нового платья, которое она пожелает заказать.

Ричард нахмурился, хотя глаза его по-прежнему искрились весельем.

— Боюсь, вы неправильно судите прекрасный пол, сэр Джордж. Поверьте моему слову, женщины — по крайней мере большая их часть — лгут с рождения. Их с колыбели учат водить нас за нос, и они охотно плетут небылицы — ради сохранения мира в семье или просто из страха наказания. Так что простите мою назойливость, милорд, однако мне кажется, вы должны по достоинству оценить честность и прямоту леди Элайи.

— Ты прав, Ричард, — хлопнул управляющего по плечу Джордж. — Я уверен, дочери сэра Томаса в голову не придет обманывать меня, хотя она весьма своевольна.

— Сэр Джордж! — Собеседники обернулись, услыхав чей-то встревоженный голос. К ним торопливо приближался Герберт Джоллиет, лицо его раскраснелось, однако явно не от быстрой ходьбы.

— В чем дело? — резко спросил сэр Джордж.

— Приданое, милорд. Там вовсе не то, что вы ожидали…

Джордж состроил гримасу.

— Надо было догадаться, что наши с сэром Томасом представления о движимом имуществе не совпадают, — сказал он, представляя мотки грубой, неокрашенной шерсти и свечи из овечьего жира вместо тонкого белого полотна и стройных восковых свечей. — Как ты считаешь, приданое стоит пяти сотен золотых?

— Да, милорд, однако…

— Тогда хватит об этом.

В эту минуту гул голосов смолк, так что, когда сэр Ричард кашлянул, всем показалось, что в зале грянул гром. Управляющий взглянул через плечо сэра Джорджа, и на лице его появилось непритворно изумленное выражение.

— А вот и ваша невеста, милорд. Джордж обернулся и увидел Элайю на нижней ступеньке лестницы, ведущей в башню. На ней было знакомое ему зеленое платье, а тщательно расчесанные волосы струились по плечам до талии густыми блестящими волнами. Джордж подумал о том, что любой мужчина с наслаждением прикоснется к этим шелковистым прядям. В мерцающем свете факелов ее сияющие глаза казались особенно выразительными, а лицо с застывшим на нем гордым и даже несколько надменным выражением могло бы сойти за лицо королевы. Не скромная и робеющая невеста предстала перед гостями, а настоящая дама, страстная, сильная и решительная.

Судя по наступившей в зале тишине, собравшиеся были поражены этим неожиданным видением не меньше, чем сам Джордж. Быстро взглянув на Ричарда и Герберта, он заметил, что братья рассматривают его будущую жену с явным неодобрением.