— Не надо!

В этот момент вперед протиснулся еще один малаец, тоже полуголый, но в огромной, метра в два в окружности, шляпе на голове.

— Туан, я поднесу! — сказал он, подхватывая вещи.

Первый носильщик с руганью оттолкнул его:

— Прочь! Я первый!

Однако господин сам передал вещи шляпе, чем вызвал гнев не только у обиженного, но и у других носильщиков.

Нужно было пройти через таможню. Процедура эта довольно долгая и неприятная. Кроме проверки вещей и документов следовало еще и предъявить «право на въезд»: как можно больше денег, тем более если пассажир — европеец.

Видите ли, все белые здесь — господа, и обязаны быть господами хоть лопни! Потому что если подневольные туземцы узнают и увидят, что и среди белых есть горемыки, они перестанут уважать и бояться голландцев. А это уже небезопасно.

Понятно, что в первую очередь пропустили белых.

Вот впереди поднялся шум и спор: какой-то глупец привез маловато денег, и его задержали, чтобы со следующим пароходом отправить назад.

— Я же могу работать! Я не буду сидеть ни на чьей шее! — оправдывался бедняга, но его и слушать не стали. Не могут же хозяева рисковать своим авторитетом из-за какого-то нищего!

Дошла очередь и до нашего господина. Он предъявил документы.

«Ван Дэкер, представитель фирмы ван Бром и К° в Амстердаме», — прочитал чиновник. А из-за его спины сунул нос в документ и какой-то тип, как видно агент полиции.

Но ван Дэкер уже показывал «право на въезд» — достаточно внушительную пачку гульденов. Чиновник тотчас проявил к нему большое уважение, а агент сразу же перестал интересоваться документом.

На вокзале, принимая от ван Дэкера плату, шляпа сказала:

— Если туан разрешит, я проведу туана до самого отеля «Ява».

— Хорошо, — важно согласился ван Дэкер и сел в вагон первого класса. Носильщик побежал в третий класс.

От Приорка до Батавии ведут несколько каналов, шоссе, железная дорога и трамвайный путь. На них всегда очень оживленное движение.

Жаль только, что пейзаж по обеим сторонам этих путей такой неинтересный, нудный: затопленная низина, кустарник, низенькие пальмы, похожие на наш папоротник, заросли бамбука да кое-где банановые деревья с громадными листьями, свисающими, как лохмотья. Только высокие, как стрелы, кокосовые пальмы и горячий влажный воздух, — причина злокачественной малярии, — подчеркивают, что здесь жаркая страна.

Вот, наконец, и Батавия показалась, но опять — ничего интересного. Те же каналы по улицам, только более грязные, а в них стирают белье и купаются целые семьи малайцев и китайцев.

Недаром голландцы сбежали отсюда и поселились в нескольких километрах дальше, там, где выше и суше. С тех пор эта часть города называется Старой Батавией, а новая — Вельтевредэн, что означает приблизительно — «хорошее самочувствие».

Здесь, среди пышных садов, в мраморных дворцах, белые чувствуют себя отлично. А в старом городе остались цветные, обслуживающие магазины, конторы, фабрики, мастерские и всевозможные другие учреждения своих хозяев.

Как только ван Дэкер вышел из вагона, к нему опять подбежал малаец в шляпе и схватил вещи. Возле вокзала стоял автомобиль отеля «Ява». Носильщик быстро погрузил в него багаж.

Ван Дэкер остановился, что-то обдумывая. Малаец низко поклонился ему:

— Пусть туан едет спокойно. Тугай сделает все, что нужно.

Кивнув в ответ, европеец уехал в автомобиле, а Тугай бегом помчался по известным ему переулкам. Быстро несся автомобиль, и все же малаец опередил его, встретил ван Дэкера у подъезда отеля. Носильщик так старательно ухаживал за своим туаном, что даже хозяин гостиницы заметил это и сказал ван Дэкеру:

— Хороший у вас слуга, старательный.

— О, он у меня молодец! — с гордостью ответил ван Дэкер. — Я с ним никогда не расстаюсь, особенно в дороге по Яве, где нередко нужен переводчик. Будьте любезны, устройте его где-нибудь в уголке. Я заплачу.

Тугая поместили вместе со слугами отеля. Большинство из них были метисы11, цвета «какао с молоком», как тут принято говорить. У одних было больше «какао», у других — «молока», а вообще-то народ достаточно красивый, только немного испорченный, так как и они уже считали себя людьми «господской крови» и свысока относились к «темным».

Голландцы поддерживают эту рознь, так как она для них выгодна. В какой-то мере приближая к себе метисов, они добиваются, что те не за страх, а за совесть служат своим господам, стараясь во всем походить на настоящих «туанов».

Вот почему и чувствовал себя Тугай не очень уверенно и хорошо среди этих людей.

— Добрый ли твой туан? — спросил его франт с блестящими пуговицами на форменной ливрее отеля.

— О, бэсар12 туан! — ответил Тугай.

— Он тебя бьет?

— О, очень бьет! Добрый туан!

— Откуда вы приехали?

Звонок из номера господина помешал Тугаю ответить на этот щекотливый вопрос. Он убежал и пробыл у туана значительно дольше, чем это принято у хороших господ, не разрешающих себе лишних разговоров со слугами.

— Ого, как ты долго! — заметил один из слуг, когда Тугай вернулся. — Не учил ли он тебя?

Тугай вздрогнул от неожиданности, но тут же овладев собой, ответил, растягивая губы в широкой глуповатой улыбке:

— О, мой господин мудрый. Бэсар туан! Полдень в Батавии — это такое время, когда на улицах не увидишь ни одного европейца. Солнце стоит над самой головой и печет так, что только самое неотложное дело заставит европейца выйти из помещения.

Впрочем, голландские торговцы и чиновники тут никогда не ходят пешком, а только ездят. Само положение не позволяет им ходить, как обычным людям. Даже через улицу и то уважающий себя господин не перейдет пешком! А в полдень они или дремлют в своих конторах, или лежат в креслах-качалках на верандах, время от времени маленькими глотками попивая что-нибудь прохладительное. Те же голландцы, которым и в это время приходится работать, в счет не идут: их слишком мало на Яве.

Зато цветные туземцы чувствуют себя в это время — лучше не надо!

Главная одежда их — «саронг», или кусок ткани вроде юбки, спускающийся до колен. Носят саронг как женщины, так и мужчины. А в остальном — кто как может: одевают и рубашки, и кофты, и платок или мешок на плечи, а иногда и просто верхняя половина тела остается голой. На голове — разнообразные шляпы, круглые шапочки, платочки, чалмы…

Ноги же всегда босые: власти даже заботятся о том, чтобы туземцы не обувались. Это делается, чтобы лишний раз подчеркнуть разницу между европейцами и туземцами. Слуги господ, даже лакеи и швейцары в генерал-губернаторском дворце, наряженные в парадную одежду с блестящими пуговицами, — обязательно должны быть босыми Полицейские-туземцы, в синих мундирах с желтыми шнурами, — также босые.

Тугай вышел из отеля, прошелся по улицам, потом завернул в один, в другой переулок, и в конце концов добрался до городского рынка.

Рынок на Востоке — это главный центр всей общественной жизни города. Тут и клуб, и место митингов, тут всегда можно услышать самые последние новости. Далеко не каждый приходит сюда, чтобы что-нибудь купить или продать. Большинство толкается просто так, на первый взгляд, без всякой цели.

На огромной площади вытянулись ряды будок из пальмовых листьев, травы и бамбука. Будки такие низенькие, что человек может войти в них только пригнувшись.

Вонючая сушеная рыба, разные овощи, мясо, рис и фрукты — вот главные товары на рынке. Особенно много плодов. Они лежат большими грудами. Неисчерпаемо разнообразие, аромат и красота щедрых плодов Явы!

Наиболее важные из плодов — бананы. Они играют здесь такую же роль, как у нас картофель. Более ста сортов насчитывается их и по величине, и по вкусу. Покупают бананы целыми кустами, гроздьями весом в полпуда, и такой длины, что, повешенная на плечи, такая нитка тянется другим концом по земле.