Улице опустели.

   На душе творилось тоже самое.

   Дома меня ждала Багира, Феликс и блинчики. Подруга надеялась поднять мне настроение, но по моему лицу стало понятно, что все попытки тщетны. На тот момент мне стало абсолютно все равно и я принялась молча уминать блины.

   Не знаю как описать то, что происходило у меня в душе. Хотелось кричать, плакать и скакать по квартире от бессилия и непонимания происходящего. Все навалившиеся проблемы казались огромными и непреодолимыми. Я ничего не могла. Я абсолютно ничего не могла, по крайней мере мне так казалось. Зацикленность на собственном эго привела меня к депрессии.

   Я стала ничтожеством, которое не хотелось подниматься с колен. Мне до безумия хотелось курить, но лень не позволяла даже вставать с дивана. Ощущение непригодности окружающего мира и желание разрушить все земное стало в тот день главным ориентиром.

   Мне до безумия хотелось курить.

   -- Гретта, ты уже минут пятнадцать смотришь в одну и ту же точку. -- обеспокоенно дотронулась до моего плеча Бэк.

   Я дернула плечом и перевела на нее пустой взгляд. Она нахмурила брови и ушла в свою комнату. Я продолжила молча сидеть и теперь гипнотизировала взглядом кружку.

   Слезы брызнули из глаз неожиданно и покатились по щекам обжигающими потоками. Я не видела причины их останавливать или стирать жестоким жестом, оставляя красные полосы на лице.

   Феликс возник в дверях и сочувственно взглянул на меня. Я покачала головой и обессилено закрыла лицо руками. Брат видел мою подавленность, поэтому молча подошел, попросил ухватиться за шею и поднял на руки.

   Уже в моей комнате он аккуратно уложил меня на кровать и присел рядом. Я не стала раздеваться, а лишь прикрыла ноги одеялом и отвернулась от брата. Он погладил меня по плечу и сел ближе.

   -- Sister, слушай...

   -- Фел, он программу назвал: "Герда, я возвращаюсь". -- перебила брата я, продолжая всхлипывать.

   -- Я знаю, Гретт... Мне Ник сказал.

   -- Давно? -- горько усмехнулась я, придя к осознанию, что вокруг, возможно, все были в курсе, а меня за дурочку держали.

   -- Не очень.

   -- Ясно.

   И все. Просто ясно и ничего больше, что я могла ему сказать. К чему здесь еще слова, когда все про все знают, а героиня трагедии не в курсе. Мило. Ясно. Понятно. Они ведь даже не предали, а просто смолчали, а быть точнее, то солгали. Лучшие друзья.

   -- Только, знаешь, не кидайся в омут с головой, ладно? -- тихо попросил брат, уходя.

   -- Хорошо, я кинусь без нее. -- позволила себе некоторый сарказм я.

   -- Когда же ты повзрослеешь?...

   -- Вопрос риторический. -- ответила я брату, привыкши оставлять последнее слово за собой.

   Мне безумно хотелось курить.

   Ник мчался по трассе, обгоняя и подрезая тех, кто мешал ощущать скорость дорог. В открытые окна порывался шум с ветром, но парню было не до этого, поэтому он просто не обращал внимание на внешние раздражители. Нога не убиралась с педали газа, а лишь все сильнее и сильнее вдавливалась в пол. Мелькающий за окном пейзаж слился в единую серую полосу и казалось, машина сейчас вылетит с трассы из-за огромной скорость, но за рулем сидел опытный водитель, поэтому автомобиль продолжал рассекать дорогу, ловя пораженные взгляды остальных.

   Николас ненавидел машины. Нет, у него не было фобии или чего- то подобного, но воспоминания, которые врезались в ребра при посадке в автомобиль, приводили все тело в дрожь. Ник пробовал пользоваться общественным транспортом, но напряженный график не позволил ему такую поблажку. Только быстроразвивающийся мир технологий вынуждал его пользоваться его этим транспортом.

   Еще полтора года назад Ник и не предполагал, что будет в состоянии снова сесть за руль, но вот "Времена" наметили очередной крупный тур и Дарий за шиворот вытащил Николаса из полосы беспробудного пьянства и последней стадии депрессии, когда тебе абсолютно плевать кто ты есть.

   Катрина никогда не снилась Николасу, несмотря на то, что он каждый день перед сном молил ее об этом. Она снилась друзьям, родителям, но не ему, отчего в душе отчетливо выжигалась картина того утра и понимание, что не простила, не приняла. А теперь не хочет забирать с собой и заставляет мучиться здесь, без нее.

   Ее облик стал ближе, чем святые лики. Ник молился на нее. Поначалу он каждый день ходил в церковь и на кладбище и обессиленно вымаливал- выпрашивал у нее прощение, но церковь оказалась пустышкой, которую усиленно скрывали монахи за богатыми бородами и этакими пивными пузами или хуже того, за лживой верой. Что есть Бог? Ник не знал, поэтому спасение пришло в выпивке.

   И все. И началась темнота.

   Салон автомобиля пронзил звонок мобильного телефона, валяющегося на соседнем пассажирском сидении. Парень краем глаза взглянул на кран и быстро нацепил на ухо гарнитуру и наконец нажал кнопку ответа.

   -- Ты едешь? -- раздался радостный баритон Норда.

   -- Скажу тебе больше, mon ami, я уже приехал. Распахивай ворота. -- улыбнулся Ник, отбрасывая печальные мысли.

   -- О`кей, видим тебя. Кай скажи, чтобы эти охламоны пошевеливались!

   Ворота двухэтажного особняка, который принадлежал обеспеченным родителям Кайлинна распахнулись и Ник въехал в просторный двор, припарковав машину рядом с двумя джипами, которые по предположениям принадлежали Каю и Норду.

   Два ротвейлера были посажены на цепь и заперты в вольере. Несмотря на то, что собаки были бойцовские, Кай любил их всей нежной душой. Еще в детстве, когда два щенка появились в доме, мальчик вызвался сам их дрессировать и вырастил настоящих охранников и защитников. Повзрослевший Кай часто брал псов с собой на пешую прогулку или пробежку в парке.

   Николас закрыл дверь машины и бегом направился с дому. На пороге его уже ждали парни, размахивая бутылками вина в воздухе.

   -- Чертяга, ты все пьешь? -- шутя упрекнул Николас Норда.

   -- Это же только вино, олень. В доме Кая нет ничего крепче, как это не прискорбно. -- усмехаясь заявил тот в ответ.

   -- Это тебе прискорбно, а мне нормально. -- скривился Кай. -- Давай, Ник, проходи. Отметить встречу все же нужно.

   -- Хотя бы этим напитком трезвенников!

   -- Норд, ты алкоголик.

   Парни перешли в просторную гостиную. Любовь родителей Кая к средневековью прослеживалась в интерьере, поэтому здесь присутствовал камин, кресла с элегантными резными подлокотниками, такой же диван, мягкий персидский ковер, огромный стеллаж с книгами и, естественно, бар, который на данный момент был заполнен лишь вином и несколькими бутылками мартини.

   Кай, по привычке, сел на ковер, поближе к камину. На этом ковре он провел первую зимнюю ночь с Гретой и каждая мелочь до сих пор грела душу. Норд, как король, развалился на диване, поставив бутылки на маленький журнальный столик, а Ник скромно занял место в кресле.

   -- Ну, my dear friends, вещайте! -- скомандовал Ник. Еще и руками взмахнул, переигрывая.

   -- А что вещать- то? -- вскинул бровь Кай, потом подумав поднялся и достал три высоких бокала, поставил их перед Нордом, кивнув, чтоб разливал вино. -- Мы с Чертягой еще с первого тура здесь ошиваемся, ты знаешь. Парни остальные позавчера прибыли. Вчера первая репетиция была, дела пока улаживаем.

   -- А где они все? -- поинтересовался Ник, принимая бокал из рук Норда.

   -- В отеле каком- то вроде. Каюшка решил, что нечего в его шикарном доме ошиваться. -- принялся паясничать парень.

   -- И правильно сделал. -- поддержал желтоволосый. -- И какого же демона вы сегодня устроили явление Христа народу, точнее Норда в аэропорту?

   -- Я не удержался. -- уточнил Норд. -- Кай с утра был зол, как его ротвейлеры, когда чужие приходят, а вот мое величество распирало любопытство.

   -- Не мог поверить, что его Бэк теперь с этим блондинчиком. -- возвел глаза к нему солист "Гротеска".