Родители превзошли сами себя. Но спор с ними не имел смысла. Оливия согласилась.

Проснувшись рано утром, она по привычке уже надела джинсы, майку и рубашку, а волосы затянула в хвост. Спустилась к завтраку, и тут же услышала гневную отповедь от матери о том, насколько отвратителен у нее вкус. Упреки были однообразными. В основном, все крутилось вокруг неумения Оливии подчеркивать свою женственности и демонстрировать товар лицом, как это делают другие девушки. Все ходят на свидания, она сидит дома. В её ли возрасте одеваться подобным образом?!

Девушка старательно пропускала все упреки мимо ушей, делая вид, что целиком и полностью сосредоточена на поедании завтрака. Но оказалось, что все одними нотациями не ограничится. Сразу после завтрака мать заставила Оливию переодеться, в результате привычные вещи остались не у дел. Им на смену пришел легкомысленный сарафан на тонких бретельках, шляпка и босоножки на каблуке. Оливия попыталась пройтись на них, но едва не упала. За всю свою жизнь она ни разу не надевала туфли. Основной обувью в её гардеробе всегда были кеды и кроссовки. Туфлям и босоножкам на каблуке места не нашлось.

Оливия пребывала в твердой уверенности, что свернет себе шею, пока дойдёт до машины. Выходя из дома, умудрилась зацепиться за порог и растянуться прямо на ступеньках, содрав кожу на ладонях. День начался отличнее некуда. Уже сидя в машине, девушка решила попробовать уговорить родителей сменить гнев на милость. В результате добилась некоторых уступок. Босоножки ей разрешили сменить на сандалии, шляпка и платье остались на месте. Собирать волосы мама тоже запретила. Далее последовала очередная лекция на тему того, что Оливия сама методично убивает свою женственность, хотя при своих природных данных могла бы стать первой красавицей и уже встречаться с каким-нибудь мальчиком. Оливия сделала вид, что внимательно слушает, на самом деле, гораздо больше её внимания было уделено музыке, игравшей в наушниках. Время от времени Гэйдж кивала, давая понять, что все услышала и приняла к сведению, а на деле, ей хотелось сказать маме, что не в мальчиках счастье, и намного интереснее ей сейчас делать вклад в своё будущее, а не искать спутника жизни.

В новом облике Оливия чувствовала себя неуютно. Казалось, что все только и делают, что смотрят на нее. А свист, раздавшийся ей вслед, только подтвердил эти догадки. Оливия сделала вид, что ничего не заметила и продолжила движение к автобусу. Там она постаралась забиться в самый дальний угол, чтобы никто не мешал, но всё пошло не по плану. Сначала кончилась зарядка в плеере и спасительной музыки не стало. Потом откуда-то появился наглый субъект, который проигнорировав наличие свободных мест во всем салоне, решил сесть рядом с ней. Оливия и так была на взводе, потому ответила грубо, не церемонясь. Естественно, парень оскорбился и тут же решил восстановить справедливость. Обмен колкостями перетек в скандал, и разнимать их взялись уже все отдыхающие. На этом приключения не закончились. Весь день этот парень только и делал, что провоцировал окружающих его людей на скандал. Чаще всего заводилась Оливия. За день они успели поругаться три раза. Последний их скандал, во время ужина, чашу терпения переполнил. Оливия решила, что больше никогда и ни за что не заговорит со своим тезкой. Его имя тоже стало неприятным сюрпризом. Оливии совсем не хотелось иметь хоть что-то общее с раздражителем, но так получилось, что они попали в одно время в одно место и теперь вынуждены были как-то сосуществовать на одной территории.

* * *

- Здесь? - раздался голос в коридоре.

- Да, кажется, - неуверенно добавил другой.

Дверь осторожно отворилась, и в комнату заглянули Элинор и Камилла.

- Всё-таки здесь, - подытожила Бейкер, заметившая Оливию.

Гэйдж лежала на кровати, закинув руки за голову, и смотрела в потолок, не давая поводов думать, что заинтересована в общении с кем-то. Она все ещё была рассержена из-за Оливера. Ей казалось, что все свои поступки он совершает, чтобы разозлить её.

Без особого интереса девушка проследила за тем, как Элинор пересекает комнату.

Спальные места совсем не походили на фешенебельные гостиничные номера, скорее, они напоминали приютский интерьер. Несколько достаточно узких кроватей, разделенных лишь тумбочками, куда можно было положить разные мелочи. Зеркало в комнате было одно, и висело оно у входа.

Душевая находилась в конце коридора. Справа - для девочек, слева - для мальчиков. К счастью, кабинки закрывались. Это давало надежду на то, что никто не станет подглядывать, как, например, в тех же школьных раздевалках. Отдельных шкафов не было, потому все вещи у отдыхающих так и остались в сумках. Разместить их было попросту негде. Разве что обувь в тумбочку выложить.

Оливия всегда была девушкой наблюдательной, потому не упустила возможности посмотреть на то, что выставили на тумбочки её соседки. У Камиллы ничего интересного не было. Глянцевый журнал для девушек, каких сейчас сотни и тысячи издают, роман Джейн Остен, крем для рук и гигиеническая помада для губ. Стандартный набор девушки-скромницы, которая мечтает о красивой жизни, но не готова в эту жизнь шагнуть. Они непременно грезят о принце на белом коне, романтике. Да и, в принципе, живут в выдуманном мире.

Элинор от мира романтики была далека. Её больше привлекала мистика.

Оливия с самого начала к этой девушке отнеслась настороженно. Не испугалась, но стало не по себе.

В автобусе Бейкер привлекла внимание многих. Во-первых, она проявляла высокую активность, стараясь перезнакомиться со всеми, кто ехал отдыхать. Говорила громко, заставляя то и дело поворачиваться в её сторону. Во-вторых, выглядела немного необычно. Она была одета во всё черное. Высокие сапоги со шнуровкой и на платформе, черные перчатки по локоть, джинсовая юбка и футболка с изображением черепа. Длинные черные волосы, свободно спадавшие по плечам и частично занавешивающие лицо так, что чтобы заглянуть ей в глаза, нужно было хорошенько присматриваться; губы, покрытые слоем черной помады. Глаза тоже были густо обведены тенями. Девушка имела склонность к готической одежде.

Как выяснилось, увлечения у нее тоже были специфическими. На прикроватной тумбочке стояли свечи, лежали колоды карт: обычные и Таро. Кроме того, на маленькой бархатной подушечке лежал хрустальный шар.

Во время ужина Элинор на полном серьезе заявила, что умеет предсказывать судьбу.

Оливия относилась к подобным вещам скептически, но ни на секунду не усомнилась в способностях своей соседки. Она внушала не столько доверие, сколько страх, а в её магических навыках сомнений не возникало. Если бы не её увлечения, вполне возможно, Оливия даже попыталась с ней подружиться. При всей своей обособленности она не могла целых две недели прожить в гордом одиночестве, ни с кем не разговаривая. Но слушать целыми днями о мистической составляющей жизни для девушки оказалось выше её сил. Признаться, ей вообще не с кем было общаться в лагере. Впервые в жизни Оливия пожалела о своем решении. Военно-спортивный лагерь теперь казался недостижимым идеалом.

- Мы принесли тебе поесть, - произнесла Элинор, бросив Оливии бутылочку с йогуртом.

- Спасибо, - ответила Гэйдж, ловя подношение.

В комнате вновь наступила тишина, лишь изредка нарушаемая шорохом страниц. Камилла, присев на край своей кровати, листала журнал. Каждый раз, когда страница шелестела, девушка невольно морщила нос, словно ей самой это было неприятно, и она боялась, что заставляет нервничать окружающих.

Оливия в своих предположениях не ошиблась. Камилла Лоренс, на самом деле, чувствовала себя не в своей тарелке. Она не привыкла к обществу, намного чаще проводила время в одиночестве, потому каждый свой шаг теперь расценивала иначе, чем прежде. Находясь наедине с собой, девушка могла не заботиться о том, как выглядит в глазах окружающих. Теперь перед ней нарисовалась реальная проблема.

Как и разнополые тёзки, она не горела желанием ехать в лагерь. На этом настояли родители.