Может быть, в городе есть что-то ценное, скорее всего научное, что надо или вывести или уничтожить. Тогда её присутствие тоже оправдано. Тем более, город мы захватили с налета. Пусть будет и это направление.

Что-то я постоянно упускаю из виду… что-то лежащее на поверхности, но такое незаметно-наглядное, что все время ускользает… Что? что?

У нее хороший, но по учебнику выученный, местный язык. На других языках она при бандерше и девочках не говорила ни разу, хотя нормальный человек, если он не скрывает своего происхождения, нет-нет, да и выругается на родном языке. У нее темперамент повыше среднего, понятно, южная кровь, стык разных рас. В постели она ведет себя также, как и другие, вот только нравится ей «французская» любовь. Причем, ни бандерша, ни девочки её этому не учили. Может быть, это в обычаях тех мест, откуда она родом? Вряд ли, вряд ли в южных деревнях такое сильно распространено. Во всяком случае, я ни о чем подобном не слышал.

А может быть, я все-таки прав в своем первом порыве? Правильно решил, взять эту «Мартышку», привести сюда. Подвалы в здании отличные, надавить ей на нервы криками избиваемых и пытаемых, надуть щеки…

Эх, знать бы заранее, что шкурка стоит выделки, то можно было и слежку поставить, и агентурную игру организовать, но только времени и людей на такие оперативные тонкости нет. Еще пара недель, максимум — месяц, и батальон бросят в бой. А я при батальоне, куда ж деваться-то?

Значит, остается только один вариант: берем «Мартышку» и пытаемся ей накрутить хвоста…»

Капитан Мишин глянул на часы. Половина первого, за размышлениями пошли уже следующие сутки… «А в Москве сейчас начало рабочего дня, — вспомнил он про часовую разницу, — может быть, стоит все-таки позвонить? Есть же с кем посоветоваться, раз уж такой случай неординарный попался… Пусть в очередной раз скажут, что это не мое дело… или — заинтересуются…»

Налив себе еще полтораста граммов коньяка, Павел Сергеевич нехотя снял телефонную трубку местной связи:

— Капитан госбезопасности Мишин! Дайте узел связи… Майор Казаков? Сам дежуришь, что ли, сегодня или, как я, на работе засиделся? Зайду к тебе… да, прямо на узел… позвонить надо по делу… ну, по личному я бы звонить через ЗАС не стал… Жди.

*

Притормозив невзрачный, стандартно камуфлированный «козлик» чуть в стороне от въезда в тупичок, так что бы видно было и здание борделя, и аптеку на углу, и даже злополучный бар, в котором, кроме водки солдатам, продавали и наркотики местным жителям, капитан Мишин включил стационарную рацию с выведенными на приборную панель машины микрофоном и динамиками, коротко, жаргонными словечками переговорил с выходящими на исходные группами. Судя по докладам, всё было на мази и операцию можно было начинать через десяток минут.

— Вот приглядитесь, ребята, — попросил капитан сидящих на заднем сидении автомобиля Успенского и Пана, — где бы напротив этого домика можно было устроить снайперское гнездо, что бы и вход-выход контролировать свободно, без помех, и пути отхода были чистыми, спокойными?

Пан прислонился к боковому стеклу, а Успенский — наоборот — вытянул шею, старательно вглядываясь в городской пейзаж через стекло лобовое. После пары минут задумчивости, они почти в один голос признали: «Только вот тот чердак, через два дома, напротив борделя. Вот только с отходом оттуда надо еще посмотреть, но, со стороны глядя, позиция — идеальная».

— Я и сам про этот домик подумал, тем более, он как-то заброшенно выглядит, — признался капитан, — но проконсультироваться со специалистами все-таки надежнее. Я вас, ребята, прихватил не только, что б в опознании помогли. Сейчас мы попробуем одним ударом создать дымовую завесу, пошуровать наркоторговцев и задержать для разбирательства мулатку.

— Прямо сразу? — засомневался, поддерживая разговор, Успенский, а Пан промолчал, прочувствовав, что в этот момент ему пока не по чину встревать в разговор давно и хорошо знакомых друг с другом капитана госбезопасности и старшего сержанта штурмовиков.

— Расчет простой, а чем проще, тем лучше, это в жизни всегда так, — философски заметил капитан. — Начинаем проверку бара на предмет наркотиков. Вроде бы, заодно проверяем и аптеку, и бордель. Тут вам и польза, и дымовая завеса сразу. Извести местную мафию не изведем, но хотя бы попугаем, будет свои делишки не так явно и нагло обделывать. А это уже и тем, кто после нас тут работать будет — подмога. Но основная фигурантка — все-таки, Пан, твоя мулаточка.

Капитан не стал рассказывать, что вчера, вернее, уже сегодня, но ночью, в Москве его старые друзья очень заинтересовались происшествием. И пусть разговор шел в основном намеками, старинными кодовыми словечками и ссылками на «ты помнишь…», но Мишин понял, что подобные случаи чрезвычайно интересуют центральный аппарат и не только армейской контрразведки. Получилось, что он «принес в клювике» ценную информацию. А уже поутру местного времени с Мишиным связался — страшно подумать, не то, что сказать! — сам Генеральный комиссар госбезопасности и дал «добро» на проведение операции по захвату «Мартышки», предупредив со своей стороны о возможных странных, малообъяснимых явлениях, как в процессе задержания, так и потом, в процессе работы с объектом.

Теперь, кроме каверзных вопросов с задержание, содержание и обработкой самой «Мартышки», у капитана Мишина встал вопрос и с рядовым Пановым, и со старшим сержантом Успенским, которые превратились из обыкновенных военнослужащих в носителей высших государственных секретов. Впрочем, решать такого рода вопросы капитан предпочитал по мере их поступления. Сейчас на очереди была «Мартышка».

— Вы, бойцы, как я смотрю, с «семёнами» своими не расстаетесь? — уточнил капитан после небольшой паузы.

— Табельное оружие, — солидно ответил Пан.

— Да ладно уж, скажи прямо, нравится тебе этот карманный карабин, — засмеялся Мишин. — Но то, что вы с оружием — хорошо.

Капитан покопался в ящичке для инструмента, встроенном возле переднего сидения и передал назад, старшему сержанту плоскую коробочку, раскрашенную под камуфляж, размером чуть побольше его портсигара, но толщиной превышающую тот раза в три.

— Видел такое? — спросил капитан. — Рация нового образца, пока секретная, но скоро, я думаю, пойдет в войска вплоть до уровня взвода. Там две кнопочки — «прием» и «передача», частота фиксированная, на мою основную рацию.

Вы сейчас обойдете тот домик, где бы сами обосновались, осмотритесь внимательно, подымитесь на чердак, поглядите там. Если окажется кто хоть чуток подозрительный, задерживаете, вызываете через меня конвой, а сами оставайтесь на месте. Если вдруг там будет не один-два человека, то немедленно вызывайте подмогу, мне тут подвиги со смертельным исходом не нужны. Не фронт.

Я вас тревожить не буду, что бы не сказать чего не надо под руку, да и не демаскировать. Только в самом крайнем случае. Но сами докладывайте по мере продвижения.

Задача ясна?»

— Так точно, — хором ответили бойцы.

— Вперед!

Успенский и Пан вывалились из машины и не спеша, стараясь не привлекать особого внимания прохожих, двинулись за угол дома.

— Вот уж не думал, когда в учебке с винтовкой бегал, что буду в спецоперациях особого отдела участвовать, — нервно сказал Пан, когда они скрылись с глаз капитана Мишина.

— Мы пока при комендатуре, — флегматично отреагировал Успенский. — И капитан наш от коменданта действует. Так что — простая гарнизонная служба. Как думаешь, через этот дворик проскочим?

— Проскочим…

Они, чуть разойдясь в стороны, что бы в случае беды не попасть под одну короткую, прицельную очередь, быстро проскочили маленький, уютный и тихий дворик, в который выходили подъезды сразу трех домов.

— Так, а щель впереди плохая, — констатировал Успенский.

Узкий проход между стенами двух домов, который старший сержант назвал щелью, и в самом деле не внушал оптимизма. Противник с противоположной стороны мог держать эту щель под прицелом и, пока не обойдешь его по флангам, сопротивляться насколько позволит боезапас.