– Да, мы с вами уже встречались, – подтвердил Андрей. – Дважды.
– Надеюсь, каждый раз повод был приятным?
– Так мне показалось.
«При первой нашей встрече я проводил тебя к выходу, а во второй раз ты задрала вверх свой белый зад и простонала: «О да, господин, засуньте мне его туда, куда его совали римские императоры своим любовницам!» К сожалению, я оказался свидетелем данной сцены, потому что слишком рано вернулся. Но вот что я должен тебе сказать: ни ты, ни мастер Ското этого не заметили, и я смог тихонько выскользнуть обратно на улицу».
– Вижу, у вас есть Арчимбольдо, – заметил он вслух.
– Он есть у каждого с тех самых пор, как его императорское величество изобразили в роли Вертумна.
– Его императорское величество получил картину в подарок.
– В других местах мессир Арчимбольдо не был так щедр.
– Могу себе представить.
– Если вы желаете побеседовать с моим супругом, можете найти его на том самом месте, на котором вы оба ежедневно выполняете свои обязанности, – в Градчанах, – . заявила мадам Лобкович.
– Нет, – ответил Андрей, – мне нужно поговорить именно с вами. Я хотел бы попросить вас о помощи.
– Я помогаю всем, кому могу, любезный, – протянула жена верховного судьи таким тоном, который явственно говорил: разумеется, я прикажу слугам, которым передам твою просьбу, немедленно забыть о ней.
– А также я хотел бы передать вам привет и наилучшие пожелания от одного нашего общего знакомого.
– Как мило с вашей стороны. Я и представить себе не могла, что у нас с вами могут быть какие-то общие знакомые.
– Это очень добрый знакомый.
– Надо же.
– И, сказать по правде, когда-то я был его слугой.
– Ах вот как? Ну что же, такое случается, да, случается. Должны же вы были на что-то существовать, прежде чем его величество решил, что ваши истории его забавляют.
– Речь идет об одной-единственной истории, милостивая госпожа. Его величество желает слушать каждый раз одну и ту же историю.
– Как жаль, правда?
– Да, очень жаль. А ведь я мог бы рассказать ему столько историй! О герцогах и героях, о разбойниках и рыцарях, об амазонках и… алхимиках.
На ее лице не дрогнул ни единый мускул.
– Очень мило. Очень многообещающая подборка.
– Вот что я хочу вам поведать, – перешел к делу Андрей. – У одной моей хорошей знакомой – о, вы ее не знаете, милостивая госпожа! – есть ребенок. Один человек, желающий ей зла, отобрал у нее ребенка и отдал его в приют.
– Выражаясь иначе, этот ребенок незаконнорожденный, – произнесла мадам Лобкович с нотками сострадания в голосе.
– Выражаясь иначе, разумеется. Как точно сказано!
– Я так подозреваю, что эта ваша… знакомая – девушка с улицы, решившая повеситься вам на шею?
– Всемилостивая госпожа переоценивает мое воздействие на женский пол.
Она окинула его долгим внимательным взглядом и медленно провела вышитым платком между пальцами.
– Скользкий, как угорь, – пробормотала она, не отрывая от него взгляда и даже не пытаясь говорить потише.
– Я бы сказал – гладкий, как шелк, – поправил ее Андрей. Он указал на платок. – Разумеется, если мы говорим об одном и том же.
– И что там с этим ребенком? Он умер и кто-то должен позаботиться о его погребении?
Андрею пришлось приложить немало усилий, чтобы улыбка не сползла с его лица.
– Моя просьба не связана с такими трагическими событиями, госпожа. Скорее с радостными. Моя знакомая хотела бы забрать ребенка из приюта и оставить его себе, но мужчина, отдавший ребенка в приют, позаботился о том, чтобы этого не случилось.
– Возможно, он отдает себе отчет в своих поступках?
– Он просто хочет держать все под своим контролем.
– Почему бы вам не обратиться к моему супругу? Он ведь судья и может выписать распоряжение, отменяющее все существующие, если, конечно, сиротский приют наудится в его юрисдикции.
– Так и есть.
– Ну вот видите.
– Просто я не могу себе представить причину, по которой бы ваш супруг, чрезвычайно уважаемый верховный судья, не отказал бы в моей просьбе или по меньшей мере не поинтересовался бы у виновника всего этого горя, почему он желает, чтобы ребенок оставался в приюте.
Андрей и сам поражался, что за вычурные выражения вылетают у него изо рта, хотя он куда охотнее плюнул бы в лицо этой чопорной даме в роскошных одеждах, сидящей в окружении выдающихся произведений искусства. Он вызвал в памяти картину, как эта дама стояла на коленях на ложе мастера Ското с задранными юбками и умоляла его, и слова, которые она использовала, пока алхимик исполнял ее желание, и все это было слышно не только возле дверей, но и на самой улице.
– Но у меня есть причина защищать вас в этом непристойном деле?
– Скажем так: я надеялся, что вы захотите помочь мне в память о старых добрых временах и наших общих знакомых.
Он понял, что она догадалась, куда он ведет. Но она должна была быть уверена, одних догадок ей мало.
– И кто же этот наш общий знакомый? Ваш бывший хозяин?
Андрей решил до конца насладиться моментом.
– Джованни Ското.
Она пристально разглядывала его.
– Кхм, – наконец произнесла она. Затем бросила через плечо, даже не потрудившись оглянуться: – Оставь нас одних.
Горничная выскользнула за дверь. Андрей воспользовался этой заминкой, чтобы убрать улыбку с лица: оттого что он не переставая скалился, у него уже болели мышцы.
– Какой хорошенький паренек, – задумчиво произнесла мадам Лобкович и по-новому взглянула на Андрея. – Такая прелестная маска и такое изящное, тонкое тело; даже этот разноцветный костюм по испанской моде тебе к лицу. А при эхом ты насквозь прогнил.
Андрей не отвечал.
– Да еще и ловкач, – гнула свою линию женщина. – Ни одного сомнительного слова, пока мы тут были втроем. Ни единого намека на подленькую, жалкую попытку давления, такую обычную для подобных гадов. – Она перевела дух. – Я бы нашла другие слова, которые бы точнее назвали тебя, жалкое ничтожество, не будь я приличной дамой.
«Не беспокойся, мне прекрасно известны все твои цветистые выражения», – подумал Андрей. Он встретился с ней взглядом и понял, до какой степени смущало ее его молчание.
– Кстати, я все буду отрицать. Кто тебе поверит, если дело дойдет до твоего слова против моего?
– Всем известно, что ваше слово куда больше весит, нежели мое.
– Кто бы сомневался!
– Тем скорее все начнут задаваться вопросом – зачем это мне надо было стараться очернить вас, если я прекрасно знал, что это бесполезно?
Женщина поджала губы.
– Позвольте мне успокоить вас, милостивая сударыня. Я не собираюсь компрометировать вас, совсем наоборот. Я просто высказал свою просьбу, только и всего.
– Не собираешься компрометировать? Каков нахал! Или ты считаешь, что я не в состоянии успокоить своего супруга, как бы ты ни прыскал ядом?
– Разумеется, я в этом не сомневаюсь.
Она прищурилась. Беспомощность неожиданно вызвала приступ страха.
– Кайзер? – прошептала она.
Андрей упорно молчал.
– Это так на тебя похоже, – прошипела она. – Наконец, то новая история, верно? Что, что ты хочешь рассказать ему? Что Маргарете Лобкович покончила с бывшим алхимиком его величества и теперь пылает желанием заполучить самого его величество между ног? Ты бы с удовольствием это сделал, да, маленькая свинья, я тебя насквозь вижу. А кайзер? Да всем известно, что он вдувает служанкам на кухне, потому что женщины его круга его не возбуждают, а его невеста вынуждена довольствоваться его братом! – Она рванула тесный воротник. Лицо ее кривилось от злобы. – А я, чем я для него лучше служанки? Разве я смогла бы отказать ему и не навлечь на семью разорение? Ты все точно рассчитал, гаденыш, понял, чем надо угрожать мне: что ты откроешь эту мерзкую тайну обо мне и так лишишь меня власти! Я желаю тебе, чтобы ты своими глазами увидел, как издохнут твоя сука вместе со своим ублюдком, прежде чем тебя заживо сожгут!