Что-то крутилось в голове, что-то, что не давало ему покоя со вчерашнего дня. Карты... карты... стопка голубеньких карт на столе, точно так же как вчера...

Он подошел поближе к столу и потрогал пальцами верхнюю карту, как будто она могла подсказать ему ответ. 'Осипова Татьяна Георгиевна' было написано на карте. Вот оно!

Демидов резко развернулся к Даниляну, который к тому времени уже выпроводил медсестру.

- Давид Ваганович, у меня к вам странный вопрос, - затаив дыхание, произнес Демидов.

Данилян удивленно посмотрел на него и слегка кивнул, подняв кустистые брови.

- У вас нет пациентки с именем Зоряна? - и затаил дыхание.

- Да, вчера была на приеме, - спокойно кивнул Данилян, не замечая внезапно побледневшего лица Демидова. - Имя редкое, мне хорошо запомнилось. Ваша знакомая? - спросил он в ответ Демидова.

- А... а с ней что-то не в порядке? - в горле пересохло и очень хотелось сглотнуть, но было страшно спугнуть удачу.

- Беременность, пять недель.

Ноги перестали держать, и Демидов плюхнулся на стул для пациентов.

- Дмитрий Саныч? С вами все в порядке? - Данилян озабоченно нагнулся к нему, уж больно тот был бледным.

- Это мой ребенок, - прошептал Демидов хрипло, зачем-то рассматривая свои руки.

- Эээ... поздравляю? - произнес Данилян растерянно.

- Да, спасибо, - отрешенно кивнул Демидов, не отрываясь от увлекательного занятия - рассматривания собственных пальцев.

***

Все анализы сданы. Ряна была уверена, что все в порядке, поэтому отвела на визит к врачу не больше получаса. Решила заехать в клинику в обеденный перерыв, а потом вернуться на работу. Зимняя Москва обдавала холодом и ледяным ветром. Ехать к гинекологу совсем не хотелось, но Рянка решительно сунула ноги в сапожки на каблуках, надела шубку и отправилась на стоянку к своей машине, по дороге все раздумывая позвонить или нет Елене Павловне. А если позвонить, что сказать? 'Здасьте, я беременна от вашего сына, не подскажете, где его найти'? Глупо как-то все получилось. В принципе она спокойно может обойтись и без него на крайний случай, это гордость берет свое. Но тут же вступает в силу совесть: все-таки нужно ему сказать, что у него будет ребенок? Или не надо, пусть живет спокойно?! Она мучилась по этому поводу уже не первый день. Все никак не могла прийти к выводу, как правильнее поступить. На удивление пробок не было, и она необычно быстро добралась до клиники, раньше назначенного часа. Но Данилян был как раз свободен, правда немного замешкавшись, оставил ее в кабинете одну, после нескольких минут отсутствия вернулся и явно тянул время, не открывая ее карту и расспрашивая о самочувствии. Какое у нее самочувствие? Нормальное, она вообще ничего не ощущала. Даже иногда по ночам специально прислушивалась к своему телу, надеясь услышать хоть какие-нибудь признаки того, что беременна. Ну там, токсикоз или потягивание в низу живота, или еще что-нибудь. Но ничего не было. Правда, что-то случилось с настроением. Она не могла принять решение, вот например какой суп выбрать на обед, тот или другой, а может третий. Проблема выбора начала ставить ее в тупик. Это смущала всегда решительную и не жалеющую о принятых решениях Рянку. Но не теперь, что-то в ней изменилось. Правда, она не могла понять, то ли это связано с беременностью, то ли с предшествующими ей событиями.

И тем не менее лишь мысль о том, что где-то в глубине ее тела, в тепле и уюте зарождается новая жизнь, в которой есть и частица ее и частица него, заставляла ее лицо озарятся непонятной для окружающий блуждающей улыбкой. Она как будто светилась изнутри.

- Можно, Давид Ваганович? - спросили из-за приоткрытой двери.

- Да, входите, Дмитрий Саныч, - сделал Данилян приглашающий жест рукой. - Я думаю, вам нужно поговорить, - посмотрел он на Рянку, вставая и направляясь к двери.

Она замерла, узнав голос и не спеша поворачиваться к нему лицом.

- Да, я тоже считаю, что нам с Зоряной Владимировной нужно поговорить, - ответил знакомый голос.

А сердце затрепыхалось в груди, казалось, его бешенный стук слышен даже на других этажах. Ну что ж! Вот и момент истины! Она сглотнула, прочищая горло и убирая с лица какие бы то ни было эмоции и медленно повернулась к нему.

И вот тут Демидов испугался. По-настоящему в первый раз испугался. Перед ним стояла не его Зоряна, не та девочка с огромными зелеными озерами глаз. Эта холодная женщина с гладкой прической, бледным лицом, с красиво накрашенными глазами и блестящими губами, в белом пушистом (наверняка дорогущем) свитере и юбке, облегающей ее стройную высокую фигуру - эта женщина была незнакомкой. Она выжидающе смотрела на него ледяным колючим взглядом, как будто просчитывая каждый его шаг, как будто только и ждала, когда он ошибется. И он вдруг почувствовал, что весь этот разговор будет большой ошибкой. И малодушно захотелось сбежать, потому что ему в жизни не было так страшно.

Он собрался с силами, кашлянул и выпалил первое, что пришло в пустую голову, потому что вся заготовленная речь оттуда вылетела при первом же взгляде на нее:

- Как себя чувствуете?

Маска ее лица чуть дрогнула, потом где-то в глубине глаз показался свет, дошел до щек, окрасив их в еле заметный розовый оттенок (или это ему показалось), а потом она улыбнулась. И он выдохнул от облегчения, узнал в этой улыбке ее. Ту, которую искал, ту, с которой хотелось быть постоянно, ту, которой так не хватало по ночам в одинокой постели.

- Давид Ваганович уже задавал этот вопрос, - усмехнувшись, ответила она.

И этот голос чуть не сбил его с ног.

- Насколько я помню, ты хирург, и не гинеколог и даже не хирург-гинеколог, или как там это называется, - она снова улыбнулась ему, разглядывая его зеленую форму врача и белый халат сверху.

- А я интересуюсь не как врач, - ответил он, стойко выдерживая ее взгляд.

- А как кто? - дрогнувшим голосом спросила она, опуская глаза.

Это придало ему силы. Если бы ее голос не дрогнул, если бы она не опустила глаза, он бы не осмелился сказать:

- Как отец.

Она низко опустила голову, вся кровь бросилась ей в лицо, а глаза мгновенно налились слезами. Она резко отвернулась, пытаясь смахнуть их так, чтобы он не заметил. Но он увидел:

- Зоряна?

- Дда... - горло перехватило.

- Я... ты плачешь?

- Ннет... - всхлипнула она, пытаясь проглотить рвущиеся рыдания. А слезы все лились по щекам, смахнуть их незаметно стало невозможным, да и шмыгание носом раздавалось на весь кабинет.

- Зоряна, пожалуйста... - Демидов все так же не понимал, что делать, когда женщина плачет.

- Почему ты не позвонил? - выпалила она сквозь рыдания. - Я оставила все свои телефоны, я ждала, я даже в туалет ходила с телефоном...

- Я... мама постирала брюки в которых была твоя визитка. Я нанял частного детектива, чтобы тебя разыскать...

- Правда? - она повернулась и посмотрела на него знакомыми мокрыми от слез глазами.

- Правда, - кивнул он, шагнув наконец-то к ней и, притянув к себе, спрятал в своих объятиях.

- А я думала, ты уехал, чтобы меня больше не видеть...

- Глупая, какая ж ты глупая...

- Ну вот и чудненько! - показался в дверях Давид Ваганович, радостно потирая руками. - Значит и мама и папа в сборе! Только, молодежь, у меня ведь прием. Может вы перейдете в кабинет Дмитрия Саныча?

Рянка прятала раскрасневшееся лицо на груди Демидова. А тот только счастливо улыбался и кивал в ответ Даниляну, постепенно продвигая ее к выходу из кабинета гинеколога. Наконец, вытолкнув Рянку в коридор, он на секунду повернулся к Даниляну:

- Давид Ваганович, а нам... эээ... а мы... ну ... можно?

- Можно, можете даже не предохранятся, во-первых, все равно уже поздно, а во-вторых, у тебя тоже анализы чистые.

Окончание, Демидов слышал уже из коридора, куда выскочил и, схватив Рянку за руку, потащил к себе в кабинет. Но у кабинета их уже ждала медсестра с карточками.