— Ну, не будь такой колючей. Никто не ждет от тебя, чтобы ты так уж хорошо одевалась на твою зарплату, я только подумала…

Они сидели на террасе, допивали чай, и, завидев подъезжающую по аллее к парадной двери машину, Мэриан, к облегчению Эммы и своему собственному, остановилась на полуслове.

Ее лицо просияло от удивления и удовольствия при виде гостя, и она весело помахала ему.

— Привет, Макс… как я рада тебя видеть! Не часто ты появляешься в этом доме просто как гость, — приветствовала она его, приглашая на террасу и усаживая на свободный стул рядом с собой.

— Я не собирался задерживаться, но, проезжая мимо, решил заглянуть и вернуть ваш носовой платок, — сказал он, небрежно кивнув Эмме. — Вы, должно быть, обронили его на псарне, а моя миссис Мопп настояла на том, чтобы выстирать его, прежде чем я вам его верну. Итак, Мэриан, уикэнд прошел удачно?

— Нет, — сердито ответила она. — Все пошло наперекосяк. Какая псарня? Ты имеешь в виду, когда ты приезжал делать прививки? Платок могла бы выстирать какая-нибудь из служанок.

— Я имел в виду свою псарню, — ответил он, усаживаясь рядом и насмешливо на нее поглядывая. — Эмма Пенелопа отправилась в изыскательскую экспедицию, пытаясь обнаружить дом, в котором жила когда-то, а оказалась в доме у меня. Она тебе не рассказывала?

— Просто дело в том, что мистер Грейнджер сейчас живет в доме, в котором я родилась, — сказала Эмма, стараясь сохранить самообладание. — В воскресенье я случайно нашла туда дорогу, и мистер Грейнджер был так любезен, что пригласил меня войти и угостил шерри.

Закончив эту тираду, она заметила, что Макс Грейнджер как-то странно на нее смотрит поверх головы Мэриан, а на лице самой Мэриан появилось выражение явного неудовольствия, и она вдруг снова подумала, насколько правдивыми могли оказаться слухи о том, что Мэриан неравнодушна к этому весьма загадочному ветеринару.

— В самом деле? — спросила Мэриан, и голос ее зазвучал мягко и слегка игриво. — А знаете, я ведь никогда не была у него в доме. Макс сам иногда появляется здесь, когда мне удается заманить его на какую-нибудь вечеринку, но меня он никогда не приглашал в Плоуверс-Фарм.

— Это не оттого, что я не хочу тебя видеть. Я вообще никого не приглашаю, — сказал он, вставая. — Боюсь, что я слишком ленив, чтобы принимать гостей; после дня утомительной работы я люблю посидеть за книгой или кроссвордом в одиночестве у камина. Тебе бы это показалось скучным.

— Ты думаешь? Ну, все равно…

— Заезжай как-нибудь, когда у меня выдастся свободный вечерок, выпить стаканчик и привози с собой мисс Клей. Она говорит, что полюбила мой дом. Она вообще легко влюбляется, не так ли, мисс Клей?

— Перестань смущать бедного ребенка и, ради Бога, называй ее по имени, мы все ее так зовем! — воскликнула Мэриан, и голос ее зазвучал с обычной настойчивостью, но Эмма, которая теперь была знакома с манерой Макса делать неуместные замечания, осталась равнодушна к его намеренному искажению событий и лишь подумала, не является ли это еще одним чисто мужским способом привлечь внимание Мэриан — заставить ее теряться в догадках?

— А можно? — спросил он.

— Можно что, мистер Грейнджер?

— Называть вас Эммой. Думаю, что в конце концов мы с вами познакомимся Поближе, если станем вместе заниматься всевозможными собачьими недугами, как действительными, так и вымышленными.

— Разумеется, если вы этого хотите, но я надеюсь, вам не придется жаловаться, что вас вызывают без достаточных на то оснований. Я не намерена понапрасну тратить ваше время и деньги мисс Миллз, чтобы заставлять вас приезжать сюда в тех случаях, когда смогу справиться сама, — решительно сказала Эмма и увидела, что он улыбнулся.

— Ну что ж, это избавит вас от лишних счетов, Мэриан, — сказал он, собираясь уходить. — Я уверен, что мисс Эмма Пенелопа Клей очень хорошо справляется, она очень решительный человек.

— Ну, всего она, конечно, не знает, как я уже ей говорила. — Мэриан фыркнула, бросив на Эмму взгляд, откровенно ставящий работницу на свое место, несмотря на разрешение на равных рассиживаться с хозяйкой за чаем.

— Кстати, как отреагировал старый пес на пребывание в доме? — спросил Макс. — Надеюсь, вы позволили ему остаться около вас? Я сказал Эмме, что это наилучший способ поднять его на ноги.

Мэриан встала, желая проводить ветеринара к машине и сказать на прощание несколько слов наедине. Она задержалась на минутку и слегка смущенно посмотрела на Эмму.

— Ну, в общем, нет, — сказала она, складывая руки наподобие маленькой девочки, которую собираются отчитывать. — Эмма и Айрин считают, что я поступила жестоко, отправив его обратно в вольер, но он стал ужасно вонять, Макс, и мне на самом деле кажется, что старик уже отжил свое.

Некоторое время он, не отвечая, мрачно смотрел на нее, и Эмма затаила дыхание, не зная, готов ли он поколебать чашу весов в пользу Корри хотя бы единственным словом протеста или осуждения, а потом отвела взгляд и услышала его бесстрастный ответ:

— Ну что же, если он вас больше не устраивает как друг, возможно, вы правы. Не такое уж большое удовольствие для старика прожить остаток своих дней в постоянной тоске вдали от вас. Давайте посмотрим на него, прежде чем я уеду?

В ту же минуту Мэриан засветилась улыбкой и даже снизошла до того, чтобы подарить Эмме извиняющийся взгляд.

— Я знала, ч. то ты меня поймешь, Макс, — сказала она. — Не кажется ли тебе, что это милосерднее, чем из чистой сентиментальности заставлять его влачить жалкое существование, как предпочитают многие люди, в действительности думающие только о себе…

По мере того как она и Макс удалялись от террасы, голос ее звучал все тише, и Эмма уже не слышала, что он ответил, но сердце ее наполнилось гневом, когда она увидела, как эти двое идут по лужайке, на которой лежали длинные вечерние тени. Неужели Макса Грейнджера так легко обвести вокруг пальца при помощи лести и смазливого личика? Неужели он мог подумать, будто Мэриан способна бескорыстно заботиться о ком бы то ни было, не говоря уже о старой, ненужной собаке? А может быть, он достаточно хитер и просто закрывал глаза на капризы богатой клиентки?

Когда чуть позже Эмма прошла на псарню проследить за вечерним кормлением собак, то увидела, что вольер Корри пуст, а глаза у Айрин опухли от слез.

— Он увез его с собой, — сказала она в ответ на взволнованный вопрос Эммы. — Мисс Миллз не захотела, чтобы он что-нибудь делал с ним тут, сказала, что не сможет видеть, как умирает старый друг, — лживая сучка! Я предложила платить за его содержание, если он останется здесь… так она сказала, что не позволит чужой собаке занимать место, а дома я его держать не могу, мама тоже работает, ну вот… — У нее снова потекли слезы, и Эмма заплакала вместе с ней от жалости к бедной девчонке, которая была готова тратить свой жалкий заработок на Корри только потому, что любила его, и оттого, что потеряла доброго, верного друга, всегда стоявшего в ожидании у калитки.

— Ты плохо думаешь обо мне из-за того, что я попросила усыпить Корри, да, Эмма? — спросила Мэриан, когда они назавтра утром встретились за завтраком, и посмотрела на Эмму знакомым мягким, бархатным взглядом, каким всегда смотрела на собеседника, когда хотела добиться одобрения или Терпеливого к себе отношения. Через некоторое время она попытается сделать какой-нибудь новый экстравагантный жест в знак примирения, подумала Эмма и ответила вежливо, но категорично:

— Вряд ли мое мнение может изменить вашу точку зрения на то, что вам следует делать в своем хозяйстве, как вы однажды мне указали, так что давайте не будем обсуждать этот вопрос, Мэриан.

После этого, с обоюдного молчаливого согласия, на эту тему больше не было сказано ни слова, а Эмма почувствовала, что она по меньшей мере сквиталась с Мэриан, отказавшись быть втянутой в пикировку. Поставить на место Макса, когда она встретила его двумя днями позже в деревне, оказалось гораздо сложнее. Она зашла в аптеку забрать лекарство, заказанное Мэриан, и застала его там.