— Но…

Он оттолкнул меня и я, не удержавшись, опрокинулся на спину.

— Сделка уже заключена.

— Какая сделка?

Вздох, исторгнутый из его груди, мог разбить сердце даже бхуту.

— Для возрождения Феникса нужна женщина, которая добровольно отдаст ему себя в жены. В тот миг, когда она взойдет на костер и они соединятся — появится яйцо с молодым Фениксом.

— Постой, постой. Вы говорили, что это происходит раз в 500 лет. Зачем же нашему новорожденному жена?

Клайв зажмурился и сжал пальцы в кулак, да так, что костяшки пальцев побелели.

«Щас саданет и от меня мокрого места не останется».

— Я думал об этом. Видимо, раньше среди паломниц он мог выбрать в любой момент. Сейчас же согласился на ту, что предложила себя первой.

Я чуть челюсть не вывихнул от удивления.

— Как предложила? Зачем?

— Нас спасти.

Потрясенный самопожертвованием Кары я в очередной раз убедился, что не понимаю женщин.

— Но позволь, она ведь не сможет…

Клайв отмахнулся

— Он — бог возрождения. Кара взойдет на костер такой же молодой и красивой, какой мы вчера ее видели.

Застонал лешачок.

— У него жар, а у нас ни капли воды.

Зачерпнув горсть земли, Клайв насыпал ее в кошель, крепко завязал и повесил себе на грудь. Прощаясь, припал к холмику. Я отвернулся. Слезы навернулись на глаза. Бережно подхватив лешачка на руки, Клайв зашагал по пепелищу. Мне достались мешки. Догадка о том, что это была последняя линия обороны Страж-леса, подтвердилась. Не пройдя и мили, мы вышли к сухостоям умершего леса.

— Улла!

Минуту спустя, появился Царг. Судя по всему, они что-то обнаружили. Нагруженный поклажей я едва успевал за Клайвом.

Налетел ветерок, наполненный запахами влаги и зелени. Перемены в местности произошли разительные — только что мертвая пустошь, и вдруг — зеленый луг, усеянный цветами. А поодаль роща.

«Там должна быть вода!»

Клайв, видимо, тоже так решил. Но не успели мы сделать и пяти шагов, как в воздухе пропела стрела.

«Здрасьте, девочки!»

Тонкое длинное древко с ярким оперением покачивалось у моих ног. Царг беззаботно носился по лугу.

«Чертовщина!»

Клайв мельком взглянул на стрелу, продолжая идти. Я сделал шаг, и вторая стрела вонзилась рядом. Делать нечего. Я уселся на мешок. Клайв стремительно удалялся. Я был даже рад переложить ответственность за лешачка на чужие плечи. Через полчаса меня разморило, и я развалился на траве. Не будь Перстня в кармане, да арбалета под рукой, то можно подумать, что я у деда Сереги в Захаровке на пасеке. С этой мыслью я задремал.

Дающий Имена

Запах дыма щекотал ноздри.

«Феникс вернулся!»

С этой мыслью я спросонья вскочил на ноги. В стороне мирно горел костер. Царг о чем-то беседовал с Топ-Топом.

— Горазд же ты поспать.

Когда до меня дошло, КТО сидит, я вновь осел на траву. Я отказывался верить своим глазам.

— Как?..

В огромных печальных глазах мелькнула искорка смеха.

— Шел мимо, вот и заглянул на огонек, раскатистый бас ласкал мой слух.

Я укоризненно поглядел на Царга — тоже мне друг. Буль проигнорировал мой немой упрек. Распустился пес.

— Компотом угостишь?

Я засуетился. Лихорадочно вспоминая, чем набит мешок лешачка. Хозяйственный мужик — надо заметить.

— Поодаль я приметил ягодник, сбегай по-молодецки.

Медвежонок показал направление. Я рванулся было, но мысль о воде, точнее, об ее отсутствии, меня удержала.

— Родник там же.

Царг лениво облизнулся.

«Вот паршивец, ну доберусь я до тебя!»

Родник я нашел сразу. Чистый, по-хозяйски обложенный голышами. От ледяной воды заломило зубы и перехватило дыхание, но сил оторваться не было. Я пристроил котелок, а пока он заполнялся, отправился побродить в поисках ягод. Собирать вишню — одно удовольствие, ярко-оранжевая, растет гроздьями, ягоды крупные и упругие. Вишней я окрестил ее за вкус. Мама покупала ее на базаре. Ведро «китайки», и мы всю зиму наслаждались вишневым вареньем. Однако, больше всего я любил варенье деда Сереги из дикой лесной вишни. Хотя против «китайки» и ягоды помельче и не такие «мясистые», но запах… Этот непередаваемый аромат леса. Так вот, здешняя ягода напоминала по вкусу дикую вишню. Наполнить котелок — дело трех минут.

К моему возвращению Царг, видимо, успел уже все выболтать и улизнул в сторону рощи. Я пристроил котелок над огнем, побросал в него лешачковых корешков и трав. Топ-Топ держал в лапе две стрелы.

— Лихо ты разгулялся — всю нечисть переполошил. Опять же Феникс возродился.

Прозвучало это как осуждение или нет, я не понял, но густо покраснел. Но наверняка он знал о моих «подвигах» в рыбацкой деревне.

— Ну, да, чего говорить — дело сделано.

Я готов был сквозь землю провалиться. А ведь были моменты, когда я мечтал поведать Топ-Топу о своем походе. Героический рассказ получался. И вот он здесь, а у меня только уши горели, а язык словно присох. О Перстне не спросил, но я видел — знает. Помолчали. Я изредка помешивал варево.

— Лешачка здесь оставь, пусть оклемается. Возьми вот, — он протянул глиняный горшочек. — Старуха передала.

«Откуда Жалейка знает, что Дрень-Брень ранен? Дня не прошло».

— Угощать будешь, или как?

Я подхватил котелок с огня. Топ-Топ уже приготовил ковш — мой ковш, что Скрип-Скрип подарил.

— Впредь не бросай, глядишь, сгодится.

Зачерпнул полный ковш, пригубил. Одобрительно почмокал.

— Мастак!

От похвалы потеплело на душе. Покончив со второй порцией, Топ-Топ засобирался.

— Пора, а то засиделся.

— Постой, мне столько нужно спросить.

— Свидимся — спросишь.

И ушел. Я был готов ногами топать от досады. Вдруг почувствовал себя таким одиноким, всеми брошенным и забытым. Две стрелы лежали поперек ковша, и, если бы не он, то я, пожалуй, решил бы, что Топ-Топ мне приснился.

— Улла!

— Когда ты перестанешь подкрадываться? — заорал я.

— Улла!

Призрак настойчиво звал меня в рощу. Из вредности я не торопился.

«То не пускают, то тропят, — ворчливо бубнил я себе под нос. — Вон еще — компот не пил».

Принес из родника воды и старательно залил костер. Собрал мешки. Компот выливать было жалко, и я прихватил его с собой.

«Хоть бы кто взялся помочь, — не унимался я, — что я, лошадь что ли?»

Навстречу вприпрыжку мчался Царг. Поравнявшись с призраком, он высоко подпрыгнул, но Улла был настороже и увернулся. Буль носился по лугу, наслаждаясь простором и безопасностью. Я уже открыл рот, чтобы рявкнуть на него, но вовремя себя одернул. Не дело срывать зло на верном товарище. С каждом шагом я чувствовал волнение, как будто мне предстоял серьезный экзамен. до рощи осталось с десяток метров, когда я поднял глаза и остолбенел. Еще издалека я подумал, что это, но не до такой же степени. Я задрал голову, но верхушка терялась почти в облаках, аж голова закружилась. А чтобы обойти вокруг, мне, наверное, понадобится несколько минут. Нижние ветви, на высоте 10–15 метров — были толщиной с хороший дуб. Темно-каштановая кора испещрена трещинами вперемешку с узловатыми наростами. Потрясенный увиденным, я не заметил, откуда появились две девушки.

— Дождя и солнца тебе, чужеземец.

Высокий мелодичный голос напоминал щебетание птицы. Обе были, как две капли воды похожи друг на друга. Тоненькие, стройные, с длинными изумрудными волосами. Короткие коричневые туники прикрывали гибкие тела.

— Дриады?! — как полный идиот, прохрипел я.

Заливистый, словно веселый ручеек, смех вогнал меня в краску. Смех внезапно оборвался.

— К сожалению, последние.

Девушка справа прильнула к дереву.

— Мы — последние Хранители Свайолей.

— Ивушка, — прошептал я вслух, сам того не сознавая.

Большие, с раскосинкой, как у сенбернара, глаза вспыхнули от восторга.

— Мне нравится.

— И я — хочу.