— Слушай, шотландец, я разочарован тобою. Что случилось? Судя по газетам и передачам теленовостей, ты — великая надежда всего Рено, ты пришел спасти наших белокурых девочек, которые сегодня так напуганы. Я так рассчитывал на то, что ты вот-вот появишься на пороге моего дома под торжествующий вой сирен и вспышки блицев, чтобы заковать меня в кандалы. А ты даже не знаешь, с кем сейчас разговариваешь. Как тут не разочароваться!

— Ты что, тот самый парень, который мордует танцовщиц? — спросил Тристан, и тут же в комнате воцарилась полная тишина. Кто-то побежал подключать определитель номера.

— Тупая твоя башка, — смех на том конце провода был полон самоупоения. — А я-то в последнее время вел себя так прилично, я был таким пай-мальчиком, мистер Мак-дал-маху, хотя честно говоря, это далось мне не легко. У меня растет непреодолимое желание совершить еще один маленький подвиг. Да, да, этот соблазн очень силен. Кстати, у вас нет на примете дамочки, с которой я мог бы позабавиться?

— Нет, — прохрипел Тристан, даже не замечая, как холодный пот стекает по его спине.

— Очень плохо, а то наша игра стала бы еще более интересной, — затем наступила короткая тягостная пауза, когда Тристан подумал, что подонок вот-вот повесит трубку. И снова мерзкий шепоток:

— В общем, мне наскучило быть образцово-показательным парнем, и я устроил себе развлечение. Этакий охотничий эпизод. Вы понимаете, это, быть может, не так интересно, как трахаться с разными шлюхами, но все же…

— Что вы натворили? — спросил Тристан.

— Минутку, кто из нас детектив? Вы или я? Давай, гений сыска, в твоих руках ответ на все мольбы танцовщиц… по крайней мере, они так думают… пока. Посмотрим, как ты справишься, — раздался отвратительный презрительный смешок. — Хотя у тебя чертовски мало шансов. А что касается интеллекта, то я могу посоревноваться с твоими тупыми блюстителями порядка.

— Я уверен, что ты сможешь, — сказал Тристан и посмотрел на полицейского у табло определителя. Тот потряс головой.

— Конечно, черт возьми. Ладно, слушай, шотландец. Передай мой воздушный поцелуй всем танцовщицам, — от его смеха у Тристана по коже пошли мурашки. — Скажи им: пусть кусают себе локти. Я собираюсь устроить маленький сюрприз.

— Что! Я даже не знаю, как тебя называть.

— Ты можешь называть меня Дюк, приятель. Пойдет? Мило, а? Ты уже знаешь, какие у меня хорошие кулаки, — маньяк снова рассмеялся. — Так, так, дружок. Мы еще поговорим.

Связь оборвалась.

— Простите, лейтенант, — сказал техник у пульта. — У меня было мало времени, чтобы засечь его. Я не вычислил даже первых чисел.

— Ничего не поделаешь. Если этот ублюдок хотя бы наполовину столь умен, как он себя представляет, он наверняка позвонил нам из автомата. Причем из такого, который расположен вдалеке от его дома. Ну и дерьмо! — мощный кулак Тристана с треском обрушился на поверхность стола. — Он бросает нам вызов. Это усложняет всю ситуацию до предела.

— Вы проинформируете об этом широкую публику, лейтенант? — спросил Джо.

— Нет. Подозреваю, что подонок хотел именно этого. Если масс-медиа поднимут шум вокруг его звонка, этот Дюк может устроить еще одну кровавую выходку, чтобы продемонстрировать всему миру наше бессилие. — Тристан злился всей пятерней в собственные волосы. — Хотел бы я знать, в чем состоит это его побочное развлечение. Очевидно, это не убийство. Имеется что-нибудь необычное в последних сводках:

Никто ничего не знал.

— Проклятье! — негодующе бросил Лавандер Мейсон. — Это могло быть все что угодно: изнасилование, избиение. Все это вписывается в стереотип его поведения, даже если на этот раз он и отказался от убийства. И кто знает, что он понимает под развлечением, — он сокрушенно покачал головой. — Этого и представить невозможно.

— Может быть, он имел в виду свое свидание с мисс Смит, — высказал свое предположение один из детективов.

— Черт его знает, — сквозь зубы процедил Тристан. — Впрочем, я сильно сомневаюсь в этом. Ведь Ронда Смит переиграла его, а Дюк не из тех, кто будет бахвалиться своими неудачами. Ему наверняка известно, что нам не удалось отыскать концов в цветочных магазинах и при обследовании ее машины, но он ни словом не обмолвился об этой истории. Нет, я подозреваю, что здесь речь идет о другом.

Тристан распорядился поднять всю информацию о жалобах, поступивших в полицию за последнее время. Его подчиненные вспотели, обзванивая все больницы и частных практикующих врачей города, чтобы узнать, не обращались ли к ним пострадавшие с жалобами на насильственные действия. Они охватили таким образом весь контингент жертв насилия, и даже нашли тех, кто не был зафиксирован полицией. Но выудить удалось одну мелочевку: некоего гомосексуалиста избили и ограбили то ли из-за денег, то ли потому, что нападавшему не по нутру педики; молодая девушка, вся в синяках и кровоподтеках, которая на все скептические вопросы врача упорно отвечала, что получила травмы при падении с лестницы.

Как справедливо заметил Мейсон, они искали иголку в стоге сена, причем искали ее с завязанными глазами. Они не знали, каким образом было осуществлено насильственное действие, совершенное Дюком, когда и где это произошло, не знали даже того, была ли жертва женщиной. Опыт показывал, что такого рода маньяки предпочитали специализироваться на каком-то определенном типе криминального материала. Но, конечно, могли быть и исключения из правил. Ведь они имели дело с настоящим волком в человеческом обличье. И если на Ронду действительно покушался Дюк, это означало, что он изменил свое хобби, избрав в качестве жертвы брюнетку, хотя прежде его интересовали исключительно блондинки. Даже примерно не представляя себе характера преступления, полицейские могли допустить и то, что жертва не стала обращаться к врачу, обойдясь домашними средствами.

Такая работа сулила принести скорее всего нулевой результат, но Тристан твердо знал, что ее надо довести до конца, тщательно проверив каждую мелочь. Следовало использовать любой, самый ничтожный шанс выйти на человека, видевшего маньяка. Тристан был одержим этой идеей. И он торопился, зная, что Дюк в соревновательном азарте может опять натворить еще множество бед. Тристан никогда не уважал тех начальников, которые отдают приказы и отправляются домой, перекладывая всю текучку на подчиненных. Он вкалывал в две смены, доведя рабочий день до восемнадцати часов. Затем отправлялся домой и проваливался в глубокий сон на четыре часа. Выбравшись из постели, он занимался с гирями, пробегал три-четыре мили, принимал душ, одевался, съедал то, что, как говорится, Бог пошлет, и снова отправлялся на работу. Ну а на работе он накачивал себя галлонами крепкого кофе, на ходу ел все, что ему приносили, и вдыхал плотные клубы табачного дыма, висевшие во всех помещениях. Каждый день Дюк звонил и дразнил Тристана, издеваясь над его бессилием, а Маклофлин благодарил небо за то, что убийца пока ограничивается словесной перепалкой. Но необходимость регулярно выслушивать, как этот тип выставляет себя умником, а Тристана дураком, создавала стрессовую ситуацию. «Одно только хорошо, что пока нет нового трупа», — повторял себе Тристан. Но как ни посмотри на все это, он ощущал себя сидящим по уши в дерьме.

Бесконечные и бесплодные поиски убийцы и его ежедневные издевательства, скудное питание и хронический недосып — все это привело к серьезному срыву, который произошел у Тристана примерно через неделю. По крайней мере, он сам себе объяснял его подобными причинами. И в то же время он не мог простить себе такого малодушия, ведь он всегда гордился своей железной самодисциплиной. Еще в раннем возрасте он научился скрывать свои эмоции от окружающих. Ах, если бы в то утро он не проснулся с этой проклятой пульсирующей болью в висках. Тогда бы он никогда…

Проклятье. Может быть, он и тогда… Надо ж, чтоб так не повезло, чтобы он потерял самообладание на глазах не у кого-нибудь другого, а у Аманды Чарльз. А в общем, в этом была своя смешная сторона, потому что она была именно той единственной женщиной в мире, которая несколько раз до этого доводила его, как говорится, до белого каления.