— Да, — получилось у нее почти шепотом. — Я видела, как он утомлен после вчерашней вечеринки, и я поцеловала его на ночь. — Рыдания сотрясли Гейл, несмотря на ее намерение держаться храбро. Стараясь прийти в себя, она перевела мысли на бабушку. — Бедная бабушка! Где она?

— Ей дали успокоительное, она лежит у себя в комнате.

Шок постепенно проходил. Гейл внезапно осознала близость Ланса. Торопливо она вырвалась из его объятий.

— Я должна идти к ней, — сказала она.

— Она спит. Я только что от нее. — Его голос был нежен, но его обращение было столь же прохладным, как ночной ветер. Лучше бы он ушел и оставил ее наедине с горем. — Мне жаль, что на вас свалилось все сразу, но нельзя терять время, — сказал он наконец. — Желание покойного, да и вашей бабушки, — похоронить его в Гринвиче. Значит, мы должны возвратиться как можно скорее. Я уже звонил в аэропорт и заказал билеты на ближайший рейс. Необходимо, чтобы вы упаковали свои вещи, вещи бабушки и дедушки. Билл вам поможет. — Он повернулся к двери, в которой показался подручный полковника с подносом и поставил его на низкий столик рядом с ними.

Билл Роач с состраданием взглянул на Гейл:

— Мне жаль, миссис ван Элдин, такая тяжелая утрата. Если только я чем-нибудь смогу помочь, я готов…

— Да, — сказал Ланс. — Надо все подготовить к отъезду. Необходимо помочь миссис ван Элдин. Полли Пемблтон не в состоянии ничего делать. Если можно, приготовьте им завтрак и чай. Я надеюсь, мы сможем улететь сегодня вечером.

— Я рад помочь вам. Но как будет расстроен полковник, когда узнает…

С грустной улыбкой Билл оставил комнату, и Ланс переставил стол ближе к окну, где сидела Гейл.

— Уверен, вы не завтракали, — сказал он и сдернул белую ткань с подноса. — Я попросил Берта принести его, когда вы приехали, хотя я не надеюсь на ваш аппетит. — Она наблюдала, как он наливает две чашки чая и передает ей. — Выпейте. Это успокоит нервы. Сигарету?

Гейл отказалась. Ей пришло в голову, что он тоже не завтракал, но она не осмеливалась спрашивать его. Легкое дружелюбие, которое сквозило в разговоре с Биллом, ушло. Он стал бесстрастен и далек, словно незнакомец. Она едва взглянула на еду, зная, что не сможет проглотить ни кусочка. Чай был хорош, тем не менее она не могла пить.

— Еще чашку? — с сомнением спросил он. Когда она покачала головой, он не настаивал. — Не хотите завтракать?

Она кивнула.

— Попробуйте поесть. Ведь вам также придется убеждать свою бабушку немного подкрепиться, правда? — Он встал, посмотрев на ее склоненную голову, хрупкие руки, бессильно лежащие на коленях. — Мы все обговорим, вернувшись домой. — Он глубоко вздохнул. Гейл задавалась вопросом, не является ли это вздохом облегчения. — Я знаю, что между вами и полковником что-то серьезное. Где он, между прочим?

Гейл ответила, не поднимая головы:

— Он встречает старого армейского приятеля в аэропорту.

Его смех был короток и жесток.

— Прекрасный поступок. Человечный!

Гейл кусала губы. Если он стремится вывести ее из апатии, то весьма успешно. Он желает вылечить ее ненавистью. Ему она безразлична как женщина, все же он нападает на полковника и воображает, что тот ей нравится.

— Полковник Шеард — хороший человек, — сказала она, зная, что злит его еще больше.

Но Лансу явно не хотелось обсуждать полковника. Он рад сбыть ее с рук и поэтому не будет дальше унижать полковника. Вряд ли он ему вообще интересен. Если бы Ланс любил ее, то ему был бы нипочем какой-то полковник, он завоевал бы ее. Ланс заговорил с брезгливостью:

— Так что вы в конечном счете остановились на мужчине, играющем роль отца. Хороший выбор. Но не для вас. В общем, я ожидал лучшего выбора. Насколько я вас узнал, вы, мне кажется, нуждаетесь в том, что полковник не сможет вам дать, конечно, я не имею в виду деньги. — Гейл почувствовала, как краснеет, и встретила его злорадный взгляд. Его глаза сузились, он начал растягивать слова, намереваясь оскорбить ее. — Ходят слухи, что полковник в недавнем прошлом Синяя Борода. Помните об этом, когда он будет признаваться вам в любви.

Он не переставал мучить ее, но тут зазвонил телефон. Ланс пошел снять трубку.

— Аэропорт? Да. Вы можете? Роскошно… Это замечательно… Большое спасибо.

Гейл была полностью убеждена, что девушка на другом конце линии очарована его глубоким красивым голосом и не упустила случая пококетничать, разговаривая с ним. Гейл готова была держать пари, что та же самая девушка будет в аэропорту, когда они приедут на самолет, чтобы увидеть, соответствует ли его внешность его голосу. И без сомнения, она будет завидовать его жене, не догадываясь об истинных отношениях супругов.

Когда Ланс возвратился, гнев его утих, но осталась металлическая твердость, которая слышалась в голосе.

— Мы вылетаем сегодня в шесть. Доктор посетит вашу бабушку в полдень. Я вернусь, как только смогу.

Полковник прибыл домой к завтраку и был потрясен, услышав о смерти Сэма Пемблтона. Он поехал провожать их на самолет. На посадочной площадке Гейл задержалась, чтобы поблагодарить его за старания сделать последние месяцы ее дедушки счастливыми. Она попрощалась с ним с тем чувством, что покидает настоящего друга, и печально махала рукой, когда самолет делал разгон по взлетной полосе: это не ускользнуло от внимания Ланса.

Дом в Гринвиче был подготовлен к их прибытию четой Беннеттов, которые любезно взяли на себя заботы о нем на время отсутствия хозяев.

Было естественно, что Гейл поселилась у бабушки, учитывая состояние здоровья пожилой женщины, еще глубоко переживающей смерть мужа.

Лаура ван Элдин и ее племянница заглянули навестить Гейл и привезли с собой Мисти. Гейл была тронута ликованием маленькой собачонки при виде своей хозяйки. Лаура тепло приветствовала Гейл, а та поблагодарила за сережки, подаренные ко дню ее рождения.

Глава 12

Холодным зимним днем, за неделю до Рождества, Сэм Пемблтон обрел вечный покой на кладбище небольшой церкви, где он молился мальчиком, а позже венчался.

Ланс, сэр Бонар, Лаура и Джудит пришли на похороны вместе с его коллегами и многочисленными друзьями. Полли Пемблтон настояла на своем и тоже пошла, хотя была совсем еще слаба. Гейл волновалась о ней. После потери мужа она почти ничего не ела. В тот вечер она выглядела настолько истощенной, что Гейл, проводив ее до кровати, решила послать за доктором.

— Эмоциональный шок, — сказал он, — плюс реакция на перемену климата, — заключил он и оставил лекарства, которые следовало принимать постоянно.

Ночью Гейл от волнения совсем не спала, а только дремала на стуле у бабушкиной кровати, периодически давая ей лекарство и питье.

Наутро в глазах бабушки появился здоровый блеск, цвет лица улучшился. Посетивший ее доктор выразил свое удовлетворение состоянием пациентки. Гейл следовало продолжать давать ей лекарства и легкую пищу. Благодаря ее усиленному уходу Полли Пемблтон стало лучше уже к следующему вечеру, а утром совсем полегчало. Уставшая от недостатка сна, Гейл пошла вниз, чтобы заварить чай для себя и бабушки и открыла дверь женщине, которая помогала по хозяйству. Возвратившись, она нашла бабушку с чашкой чаю в руках.

Полли Пемблтон критически посмотрела на обведенные синими кругами глаза внучки и сказала:

— Мне ужасно жаль, дорогая, что из-за меня ты вынуждена находиться далеко от Ланса и так много хлопотать. Ты выглядишь очень усталой.

Ланс высказался в том же духе, когда заехал навестить их в полдень. Гейл как раз провожала доктора, и Ланс последовал за ней на кухню.

Он грозно взглянул на нее:

— С какой стати вы не сообщили мне, что ваша бабушка больна? И зачем вы сами взялись ухаживать за ней? Выглядите так, будто провели морозную ночь на крыше, — сказал он раздраженно.

Она устало пожала плечами:

— Все уже позади. Ей намного лучше, и доктор разрешил ей сегодня вставать.