Томми заложил руки в карманы и объявил, что она — настоящее чудо. После завтрака в «Черном Юноше» они отправились обратно.
Следующие дни пролетели с необычайной быстротой. Все ее внимание было занято обедом. Она несколько раз отсылала печатать именные карточки и меню, пока не осталась совсем довольной. Тогда она показала их Квистусу. Он остался в восхищении.
— Но зачем, Клементина, вы взяли на себя все эти хлопоты?
Она рассмеялась и потребовала для каких-то объяснений Сприггса. За день или два до торжественного дня, предложившая обед Фонтэн, вдруг спохватилась о нем. Небольшая записка приглашала Квистуса к чаю.
— Я удивляюсь, дорогой д-р Квистус, — томно сказала она, узнав о приглашении интересных для нее людей, — мы, кажется, с вами достаточно хорошие друзья, чтобы я была немного смелее.
Он поспешил уверить ее.
— Если я принесу вам немного цветов для стола, вы примете их? И вы позволите мне убрать ими стол? Это будет для меня таким удовольствием. Даже лучшие слуги не могут это сделать так, как женщина.
Квистус вспыхнул. Было очень трудно отказать этой очаровательной женщине, но кто же виноват, что очаровательная женщина опоздала со своим предложением. Желая увильнуть от решительного отказа, он объяснил, что ему помогают его друзья-художники — мисс Винг и Томми Бургрэв.
— Почему вы не послали за мной? Вы не подумали обо мне?
— Я не смел…
— А я думала, что мы с вами друзья. — Она многозначительно посмотрела на него. — Кто не рискует — не выигрывает.
Но Квистус, простая душа, не понял ее.
Кроме того, Клементина весьма мудро показала ему свои акварельные меню и карточки. Он великолепно сознавал, что м-с Фонтэн со своим изяществом спасует перед чутьем и поэтическим воображением художника.
— Я никогда не предполагал, что вас могут заинтересовать такие будничные, домашние хлопоты, — сказал он.
— О людях судят по мелочам.
Впервые, разговаривая с ней, он чувствовал себя неловко. Леди обвиняла его в недостаточном внимании к себе. Почему же, если она так заинтересовалась этим проклятым обедом, она не поинтересовалась им раньше. Невольно он сравнивал ее безделье с неустанной энергией Клементины. Он ответил ей, улыбаясь:
— Я в этом не убежден. У нас, юристов, есть аксиома: «De minimus non curat lex».
— Сжальтесь над бедной женщиной. Что это значит?
— Закон — одно, а человеческое чувство — другое, — перевел он. Настала пауза, во время которой она налила ему второй стакан чаю.
— Мисс Винг так близка мне во всех отношениях, что я не мог не посоветоваться с ней.
М-с Фонтэн наклонилась к нему с кусочком сахару и щипцами.
— Конечно, я понимаю вас, дорогой д-р Квистус. Она будет присутствовать на обеде?
— Почему нет?
— Она немного… не подходит. Мне кажется, что она никогда не вращалась в обществе.
— Она делает мне честь, принимая мое приглашение, — немного резко возразил Квистус.
— Я очень рада слышать это, — кротко возразила она, в то же время негодуя на вмешательство Клементины.
В день обеда Клементина послала за Томми. Он нашел ее, как всегда, за работой. Она положила кисть и протянула ему акварельный рисунок.
— Я сегодня слишком занята, чтобы возиться с этими глупыми пустяками. Я не могу больше тратить на это время. Вы можете справиться с этим так же хорошо, как и я. Вы все здесь найдете. Что вы скажете?
Томми ничего не сказал. Он был в восторге от поручения. Он, как художник, любил иметь дело с красивыми вещами и изысканными тонами.
— Я должен позаботиться о винах?
— Все уже готово. Я проверяла вчера. Теперь убирайтесь. Я занята. И, слушайте, — крикнула она ему вдогонку, — чтобы я вас с Эттой тут не видала. Я буду писать до последнего момента.
Она продолжала писать. Через несколько минут принесли от Этты записку и сверток. Она вытащила из него пару длинных белых перчаток. Она бросила их служанке Элизе.
— Что с ними делать, мадам?
— Спрячьте их на свои похороны, — был ответ.
За несколько минут до восьми Квистус в ожидании гостей стоял в гостиной. Первыми пришли пунктуальный адмирал Канканнон и Этта с Томми, который, бросив последний взгляд на стол, встретил ее на лестнице. Затем явились леди Луиза Мэллинг и м-с Фонтэн в бледно-сиреневом платье. За ним лорд и леди Радфильд, он — высокий и горделивый, с белыми усами и бородкою, она гораздо моложе, тонкая, в дорогом туалете. Затем пришли один за другим генерал и леди Бернез, Гриффиртс с женой (коллега Квистуса по Антропологическому обществу), Джон Новерсфут (академик), м-р и м-с Вильмур, Джоксон — друзья м-с Фонтэн. Собравшееся общество наполнило комнату гудением многочисленных голосов. Квистус, улучив минуту, поймал Томми. Что сталось с Клементиной, которая обещала заменить хозяйку? Томми не мог дать никаких объяснений. Единственное, что он мог сказать, что он остановился перед ее домом, чтобы предложить ей место в своем автомобиле, но Элиза вернулась с сообщением, что он может ехать дальше, так как мисс Винг не нуждается в его автомобиле. Томми был того мнения, что Клементина в одном из своих бурных настроений. Возможно, что она совсем не явится. Этта отозвала Томми в сторону.
— Я убеждена, что старое черное платье снова сзади лопнуло и Элиза зашивает его.
Ждали только Квинсов и Клементину. Через десять минут приехали Квинсы. Стрелки часов показывали четверть девятого. Клементины — нет. Квистус начал беспокоиться. Что случилось? Лена Фонтэн шепнула на ухо лорду Радфильд:
— Она забыла надеть ботинки и вернулась за ними с полдороги.
В дверях появился Сприггс и объявил:
— Мисс Клементина Винг.
И Клементина вошла в гостиную. В первый раз в жизни Квистус лишился своей обычной учтивости. Мгновение он стоял в остолбенении с раскрытым ртом. Он никогда не видал такою Клементину, да и никто не знал ее такой. Это была Клементина в безумно дорогом платье из золотистого шелка, покрытого сероватой сеткой; Клементина в хорошем корсете, великолепно обрисовывавшем ее стройную, хорошо сложенную фигуру; Клементина со смуглым, матовым лицом, художественно причесанными черными волосами, сдерживаемыми большим бриллиантовым гребнем; Клементина с бриллиантами на шее, великолепными перчатками и веером из страусовых перьев; Клементина, гордая, улыбающаяся, с энергичным лицом, освещенным ее живыми глазами; Клементина, настоящая леди и красивая женщина. Все, знавшие ее, остолбенели, подобно Квистусу; незнакомые одобрительно разглядывали ее. Она прошла в гостиную навстречу Квистусу.
— Прошу извинить, что запоздала и не зашла днем. Я по уши была занята работой. Надеюсь, что Томми оказался удовлетворительным заместителем.
— Он добросовестно выполнил ваши инструкции, — ответил, приходя в себя, Квистус.
Клементина улыбнулась м-с Фонтэн.
— Здравствуйте. Очень рада вас видеть сегодня. Но вы выглядите бледной и утомленной… Надеюсь, что ничего не случилось?
Она отошла от немой от изумления и негодования Лены Фонтэн к не менее удивленному адмиралу. Неужели эта царственная женщина была тот самый маляр в юбке, с которым он разговаривал в студии? Он пробормотал что-то неясное.
— Как вы, мои дорогие?
Томми и Этта стояли, как парализованные, вроде деревенских ребятишек, к которым на школьном празднике обращается какая-нибудь высокопоставленная дама.
— Ущипните меня. Ущипните меня крепче… — шептал Томми, в то время как Клементина повернулась навстречу к лорду Радфильд, которого представлял ей Квистус.
— Я надеюсь иметь удовольствие вести вас к столу, — сказал лорд Радфильд.
— Я здесь в роли хозяйки… И кажется, скверной, судя по тому, как я опоздала…
Сприггс известил, что обед подан. Шествие открыл Квистус с леди Радфильд, заключила его Клементина с лордом Радфильд. Все общество заняло свои места в столовой. На одном конце сидел Квистус между леди Радфильд и леди Луизой; на другом — Клементина между лордом Радфильд и генералом Бернез. Лена Фонтэн помешалась совсем близко от нее между лордом Радфильдом и Гриффиртсом. Клементина заранее наметила этот план.