«Доктора говорят, что я умру. Приезжайте сюда немедленно. Отель «Лувр». Вопрос жизни и смерти. Уведомил и Квистуса. Ради Бога, приезжайте оба. Вилль Хаммерслэй».

Это было неожиданным ударом. Его письмо подготовило ее к его близкому приезду; но мысль о смерти не приходила ей в голову. Вилль Хаммерслэй одиноко умирал в отеле Марселя, умирал в таинственной атмосфере, желая видеть ее и Квистуса. Он настоятельно требовал их присутствия.

— Я надеюсь, что это не дурные новости, Клементина? — закричала Этта.

Клементина протянула Томми телеграмму.

— Это от того больного, который написал поэтическое письмо об Англии.

— Бедняга, — мягко сказал Томми. — Бедняга. Я хорошо его помню. Красивый парень. — В нем заговорил художник. — И подумать только, что такой человек умрет. Что вы намерены предпринять?

— Как вы думаете?

— Отправиться ночным поездом в Марсель.

— Зачем же вы тогда спрашиваете?

— Что же мы будем делать? — воскликнула Этта.

— Вы и Томми останетесь здесь, пока я не вернусь.

Этта сделалась пунцовой.

— Это было бы очень хорошо… но… я не думаю, чтобы это было удобно…

— О, Боже, — закричала Клементина. — Я совсем забыла усложняющие все дело обстоятельства. Я не могу теперь отослать вас вдвоем с Томми в автомобиле… Кажется, мне не придется ехать сегодня ночью, потому что я не могу допустить, чтобы вы отправились вдвоем в Лондон. Для чего только существуют на свете молодые женщины? Они доставляют больше хлопот, чем сами того стоят. Если я оставлю Томми здесь, а вас возьму с собой в Марсель — это будет хуже, чем ехать с самым обременительным багажом. Я не знаю, что с вами делать!..

Этта заявила, что ее могут до возвращения Клементины приютить Джексоны. Они даже приглашали ее остановиться у них.

— Пойдите, протелефонируйте им, — сказала Клементина.

— Вы будете иметь спутником дядю Ефраима, — заметил Томми.

— Боже избави! Это еще хуже, чем Этта, — ужаснулась Клементина.

— Бедняжка Клементина, — пожалел он и пошел помогать своей возлюбленной говорить по телефону.

Клементина вскочила. По всей вероятности, Квистус еще не получил телеграммы, ее обязанностью было сообщить ему печальную новость. Обыкновенная женщина просто послала бы к нему телеграмму с Томми. Клементине, привыкшей все делать самой, это не пришло даже в голову. Она вышла из отеля и отправилась обратно в «Коломбину».

Толпа поредела, но Квистус со своими друзьями еще не ушел. Миссис Фонтэн, положив щеку на ладонь своей руки, вела с ним серьезный разговор. Леди Луиза с наслаждением ела пирожное и пила шоколад, а Хьюкаби, руки в карманах, с видом Мефистофеля, следил за окружающим. Он давно уже исчерпал все темы разговора со своей Мартой, и она начала ему надоедать.

Вообще оказывалось гораздо легче вести приличную жизнь и воздерживаться от виски, чем впутаться в эту историю с миссис Фонтэн. К тому же он сегодня получил от Биллитера письмо, в котором тот укорял его в молчании, желал знать, как идут дела, уверял, что он уже должен получить дивиденд и высказал явную уверенность в бездействии своего компаньона.

Грязная оберточная бумага оскорбила эстетичное чувство Хьюкаби. Вульгарность Биллитера всегда возмущала его. Прошла неделя, а Фонтэн ничем не давала понять, что она приводит свое дело к концу. Он не смел ее расспрашивать. Но сегодня он решил сказать ей:

— Я только что получил письмо от Биллитера.

Она вспыхнула и ее большие глаза зловеще сверкнули.

— Я бы хотела никогда больше не встречаться с этим негодяем.

— А я бы хотел никогда больше не иметь подобного дела.

Она проницательно-испытующе посмотрела на него, молча повернулась и пошла. Что это значило? Хьюкаби остался в недоумении. Неделя пролетела незаметно. Даже насильственная любезность с Мартой не портила дела. Миссис Фонтэн до сих пор не уведомила своих друзей о своем пребывании в Париже, и неделя была сплошным праздником. Они ездили в Шантилль, Фонтебло и Севр (где м-р Сарбанель показал им свою знаменитую коллекцию), на острова, во все дачные местности. Очевидно, это времяпрепровождение нравилось Квистусу, потому что он ни слова не говорил о возвращении в Лондон. Под обаянием очаровательницы он стал совершенным воском в ее руках.

Хьюкаби не имел никакого понятия об его враждебных поползновениях. Ему казалось, что миссис Фонтэн совершенно покорила его патрона, но для него было загадкой, почему она не приступала к дальнейшему исполнению плана, намеченного заговором. По всей вероятности и она начала чувствовать к нему отвращение. Это доказывалось и фразой, которую она сказала по поводу Биллитера. Все это было очень сложно. И теперь они с Квистусом увлеклись разговором. Леди Луиза поглощала шоколад, а он, Хьюкаби, смертельно скучал. Что будет дальше?

Дальше ворвалась Клементина. Она направилась прямо к их столу и, не обращая внимания на удивление окружающих, протянула Квистусу телеграмму.

— Прочтите. Может быть, вы еще не получили. Я решила лучше принести вам ее.

Миссис Фонтэн сняла локти со стола и с вежливой дерзостью разглядывала Клементину. Леди Луиза кончала шоколад. Квистус прочел телеграмму, его лицо побледнело, руки слегка затряслись. Хьюкаби встал и предложил Клементине стул. Она вежливо отклонила его. Квистус посмотрел на нее.

— Это ужасно… Вилль Хаммерслэй умирает…

Он хотел встать, но Клементина положила ему руку на плечо.

— Не вставайте. Я ухожу.

В Квистусе вдруг произошла внезапная перемена.

— Подождите, — сказал он, — я вам очень благодарен, что вы принесли телеграмму, но это не имеет ко мне никакого отношения.

— Не имеет к вам отношения?

Она изумленно посмотрела на него.

— Умирает ваш единственный друг и зовет вас к себе, а вы говорите, что это не имеет к вам никакого отношения?

— Он был негодяй, низкий негодяй… — с трясущимися губами произнес Квистус.

— Вздор и клевета, — негодующе крикнула Клементина.

Неужели он окончательно рехнулся?

— Я знаю, что я говорю, — мрачно сказал он, — он не был мне другом.

— И он требует вашего присутствия у своего смертного одра? — вмешалась миссис Фонтэн. — Как это тяжело…

— Лучше было бы, если бы вы выбили свои сумасшедшие мысли из головы и отправились с ночным поездом в Марсель, — резко заметила Клементина.

Квистус приложил палец ко рту и уставился на стоявший перед ним поднос. Оркестр заиграл какой-то легкий, игривый мотив.

— Едете вы? — спросила Клементина.

— Зачем д-р Квистус, — вмешалась Фонтэн, — поедет в Марсель присутствовать при смерти человека, к которому он не чувствует расположения? Я думаю, что неблагоразумно задавать даже такой вопрос.

— Да, да… — подтвердил Квистус, — это не благоразумно.

— И это расстроит нашу маленькую приятную компанию, — добавила леди Луиза.

— Расстроит вашу компанию! — вызывая удивление леди Луизы, воскликнула Клементина. — Он должен прежде всего исполнить долг человеколюбия.

— Он был моим врагом, — тихо сказал Квистус.

— В таком случае нужно поехать и насладиться его смертью, — брякнула леди Луиза.

— А? Что? Что? — встрепенулся Квистус.

— Кажется, мы христиане, а не дьяволы, — возмущалась Клементина.

— Нет, нет, не дьяволы, конечно, не дьяволы, — поспешно забормотал Квистус.

Клементина схватила его за рукав.

— Я не могу стоять здесь целый день, разговаривая с вами. Если даже человек и обидел вас, вы должны теперь забыть это и примириться с ним перед смертью. Едете вы или нет?

Квистус беспомощно посматривал то на ту, то на другую женщину.

— Это будет настоящим донкихотством, дорогой д-р Квистус, — заявила г-жа Фонтэн. — Я не вижу никакой причины ехать.

— А я вижу эту причину, — взбесилась Клементина. — Я настою на том, что он поедет. Я сейчас достану билеты, возьму таксомотор и заеду за вами.

Квистус встал и протянул Клементине руку.

— Я поеду… Даю вам слово, — сказал он со своей обычной вежливостью. — Вам нет необходимости брать мне билеты и заезжать за мной.