— Твоя жалкая оленья шкура тебе здесь не понадобится, — надменно заявила она. — Она станет слишком тяжелой, если намокнет, и слишком жесткой, когда высохнет. Надевай нашуодежду. — Она указала на короткие, до щиколоток, узкие штаны из мягкой лосиной шкуры и безрукавку, искусно сплетенную из волокон осоки. — А уж перья своего покровителя сама как-нибудь пришьешь!

Дирати умолкла, неприязненно поглядывая на Ренн. Та быстро переоделась и срезала с куртки перья ворона, чтобы позже пришить их к новой одежде. Но когда она попыталась поблагодарить Дирати, молодая женщина так и шарахнулась от нее.

— Что с тобой, Дирати? — удивилась Ренн. — Что плохого я тебе сделала?

Дирати поджала губы:

— Будто не знаешь! Может, тебе и удалось провести нашего Колдуна, но меня тебе не провести!

— О чем ты?

Дирати резко повернулась к ней, сделав ограждающий жест рукой:

— Держись от меня подальше, ясно? Я всем рассказала, что ты собой представляешь! И о чем все мои бывшие соплеменники шептались у тебя за спиной! Ты со своими черными как уголь глазищами и снами, которые сбываются, одни несчастья приносишь! Всем это известно! Всем известно, что тому, кто с тобой поведется, не избежать беды!

Ренн даже затошнило от обиды.

— Но ведь это неправда!

— Ты прекрасно знаешь, что это чистая правда! Твой братец. Твой отец. Торак. Все они уже сгинули. Кто-то должен предупредить и этого парня из племени Тюленя, пока еще не поздно! — И с этими словами Дирати удалилась, оставив Ренн размышлять над ее словами.

Ренн была потрясена. А что, если Дирати права?

— Да нет, чепуха все это! — уверяла она себя. Дирати просто всегда ей завидовала и всегда ее недолюбливала.

Но беда в том, что и остальные соплеменники никогда особенно не любили Ренн. Они просто терпели, потому что понимали, что она племянница их вождя Фин-Кединна, и опасались ее колдовской силы.

Отчаяние охватило душу Ренн; больше всего ей сейчас хотелось, чтобы Торак оказался рядом. Только он один всегда был ей настоящим другом.

Выйдя из хижины, она увидела Бейла, сидящего недалеко, на мостках. Он тоже переоделся в узкие штаны из лосиной шкуры и в куртку из серебристой рыбьей кожи и явно поджидал Ренн. Увидев ее лицо, Бейл встревожился:

— Что с тобой? Ты не заболела?

— Нет! — сердито буркнула Ренн.

Бейл удивленно приподнял бровь, но говорить ничего не стал.

Затем в сопровождении Ананды и нескольких враждебно настроенных молчавших людей Выдры они вышли на причал и спустились по веревочной лестнице в люк, возле которого уже была привязана лодочка Бейла, сшитая из тюленьих шкур.

— Э, да они и все наши вещи сюда сложить успели! — удивился Бейл, отвязывая трос и отталкиваясь от сваи. — Надо быстрее плыть отсюда подальше, пока они не передумали!

Озеро оказалось предательски непредсказуемым, со скрытыми течениями, и легкую лодку Бейла то и дело швыряло и раскачивало так, что Ренн несколько раз чуть не вывалилась за борт.

— Она не любит пресную воду, — сказал Бейл, словно извиняясь перед Ренн за поведение своей драгоценной лодки. — Хотя моя вина, конечно, тоже есть. Понимаешь, здесь лодка гораздо глубже сидит в воде, чем на Море, а я к этому не привык.

Ренн молчала, свернувшись у него за спиной. Она скоро промокла насквозь, несмотря на то что укрылась одеялом из бобровых шкур, которое обнаружила в одном из мешков. Она чувствовала себя тяжким бременем для Бейла. Он был гораздо сильнее и грести умел куда лучше ее. Она же едва попыталась ему помочь — чуть не сломала запасное весло, стукнув им по основному.

Желая быть хоть чуточку полезной, Ренн то и дело вытаскивала свисток из тетеревиной косточки и звала Волка. Но ответа так ни разу и не получила, и от этого ей становилось все хуже и хуже.

Ренн было страшно; она с ужасом думала о том, что ждет ее впереди. «Она воспользуется своим могуществом»— так сказал тот маленький колдун из племени Выдры. Но именно этого-то Ренн совсем и не хотелось. Она боялась своего могущества; ей не хотелось признавать существование своих способностей.

Они устроились на ночлег в маленьком заливчике. Взятые ими из Леса съестные припасы подошли к концу, но люди из племени Выдры дали им с собой довольно много еды, хотя, может быть, и несколько непривычной. Например, в лодке лежало несколько непромокаемых мешочков из шкуры лосося, полных жареных семян тростника, из которых Ренн сварила кашу, оказавшуюся, впрочем, довольно безвкусной.

Бейл выглядел озабоченным и, когда они поели, все же решился спросить:

— Что этот Колдун имел в виду, когда сказал, что ты страшишься собственного могущества?

Ренн ничего не ответила, но вся похолодела и даже обхватила себя руками, чтобы унять озноб.

— Он ведь имел в виду твои магические способности, верно? — Поскольку Ренн по-прежнему не отвечала, Бейл решил все же выразить свою основную мысль: — Видишь ли, если нам так и не удастся отыскать Торака, останется последний шанс — прибегнуть к магии. Я знаю, у тебя имеются кое-какие умения, и ты немного разбираешься в колдовстве. Почему бы нам этим не воспользоваться?

— Тебе легко говорить! — буркнула Ренн.

— Хотя бы ради Торака! Разве ты не на все готова ради Торака?

Она промолчала.

— Ну, скажи, чего ты так боишься?

— Я не боюсь!

Наконец Бейл отстал от нее, и больше они на эту тему не разговаривали. Бейл вытащил лодку, перевернул ее и положил на воткнутые в землю куски плавника; получилось вполне пристойное убежище. Затем он лег, завернулся в одеяло из бобровых шкур и повернулся к Ренн спиной. Она тоже легла, но прошло немало времени, прежде чем ей удалось заснуть.

Весь следующий день ребята продолжали плыть на восток, но так и не обнаружили никаких следов Торака. Мало того, не было даже намека на то, что они к нему приближаются. Зато Ренн отчетливо чувствовала, что они все ближе к чему-то страшному. И при мысли об этом леденящий ужас охватывал ее душу.

Уже на закате подул сильный восточный ветер, так что ребята стали плыть против течения, и Бейлу пришлось изрядно потрудиться, чтобы продолжать идти вперед. Они обогнули какой-то островок, и Ренн почувствовала на лице знакомое холодное дыхание. Перед ними была она — безжалостная, сверкающая ледяная река. Ужас в душе стал плотным и тяжелым, словно камень. Там, на леднике, нашел свою смерть ее отец.

Бейл повернулся к девушке:

— Слушай, Ренн, тут что-то не так! С какой стати Тораку было идти туда? Там ведь ничего нет! Ни дичи, ни чего-то другого!

— Маленькие колдуны из племени Выдры предсказали, что на востоке мы найдем то, что ищем, — сказала Ренн, хотя лучше многих других знала, что пророчества колдунов — вещь опасная, они могут иметь множество различных значений.

Когда ребята подплыли ближе к леднику, ветер уже пронизывал насквозь, а лед вдали, казалось, подернулся синей пеленой. Ренн, задрав голову, смотрела на вершины сверкающих утесов, которые громоздились над ними. Она слышала звонкое журчание талой воды, но самого источника видно не было. Ни одного водопада на пути им пока не встретилось — только ослепительно сверкающий синий лед.

— Пожалуй, мы слишком близко подошли к ледяной реке, — сказал Бейл. — По-моему, следует повернуть назад и переночевать в том заливе, мимо которого мы проплывали. Мы и так уже на самом востоке, дальше плыть просто некуда!

Той ночью Ренн приснился Торак.

Он сидел на корточках на каком-то просторном берегу, покрытом черным песком. Одежда его вся истрепалась и изорвалась, на лице было какое-то дикое и безнадежное выражение, и он замахивался на кого-то пылающей веткой — он замахивался на Волка!

Ренн охнула — и проснулась.

Бейла рядом не было.

Выбравшись из-под мехового одеяла, она увидела, что Бейл стоит и смотрит вслед двум тростниковым лодкам, только что, видимо, покинувшим их заливчик.