— Но ведь вы сказали, что он будет ждать меня в каком-то доме.

Хайсл кивнул:

— Да, он хочет поговорить с вами, но вы при этом не будете его видеть.

Мирек глотнул из бутылочки с холодным пивом, которую Хайсл предусмотрительно захватил с собой. Маленькая нейлоновая сумка стояла в ногах у Мирека. Там лежали именно те вещи, которые он брал с собой в поездку. Единственное, что к ним прибавилось, — это ручка «Дэнби», прощальный подарок Фрэнка. Он вручил её, пока они стояли у грузовика, на котором Мирек должен был попасть обратно в Триполи. Мирек поблагодарил его и сказал:

— Я знаю, что здесь табу на подобные вопросы, но я ведь уже закончил курс подготовки и теперь хочу спросить у вас одну вещь.

Фрэнк ничего не ответил, но его глаза сузились. Мирек продолжил:

— Ну что, главный инструктор, какую отметку вы можете мне поставить по результатам подготовки?

Но тут взревел двигатель грузовика, и араб откинул брезентовый полог кузова. Фрэнк указал Миреку на него. Мирек взобрался в кузов, решив, что не получит ответа. Фрэнк молча закрепил полог, и затем Мирек услышал его ответ сквозь брезент.

— Вернер, этот лагерь готовит убийц. Я не знаю, кто будет твоей жертвой, да меня, собственно говоря, это и не волнует, но всё же я чертовски рад, что твоя жертва — не я.

Грузовик двинулся в путь с удовлетворённым Миреком в кузове.

Теперь, сидя в машине с Хайслом, проезжая по тёмным улицам, Мирек осознавал себя не просто человеком, а, скорее, смертельным орудием. Его обучили многим надёжным способам убийства. Он был прекрасно физически подготовлен. Его сексуальный голод был утолён общением с Лейлой и филиппинкой. Короче говоря, он чувствовал себя настоящим мужчиной. Как лев, покидающий свой гарем и выходящий на охоту. Мирек потрогал усы, которые отращивал две недели. Отец Хайсл заметил в нём что-то необычное. Боковым зрением он видел, что его пассажир сидел тихо и сосредоточенно, лишь изредка прикладывая к губам бутылку с пивом. Мирек теперь был более спокойным и более уверенным.

Они подъехали к дому и вошли в него. Затем прошли в столовую. Мирек огляделся. В комнате никого не было. Он был немного разочарован, так как ожидал сразу увидеть Беконного Священника. Скибор повернулся к Хайслу.

— Где же он?

Священник указал большим пальцем куда-то вверх и сказал:

— Спит. Я пойду разбужу его, а вы пока поешьте.

Он вышел, и буквально через несколько минут в столовую вошла та же, что и раньше, пожилая женщина с тарелкой спагетти и бутылкой вина. Мирек поприветствовал её, но она не ответила и, поставив тарелку с бутылкой на стол, чинно удалилась. Сейчас собственный желудок волновал Мирека куда сильнее, чем эта неразговорчивая старуха. Меню на «Лидии» за те тридцать дней, пока он был в лагере, нисколько не улучшилось, так что он чертовски проголодался.

Скибор уже почти доел спагетти, когда в дверях появился Хайсл. Молча понаблюдав за тем, как Мирек вытер тарелку кусочком хлеба, он поманил его вслед за собой.

Мирек последовал за ним по лестнице, дожёвывая на ходу. В комнате, в которую они вошли, от одной стены к другой была протянута верёвка, на которой висела простыня. Перед этой простыней стояли два стула. Комната была тускло освещена слабой лампой, стоявшей в углу. Хайсл взял один стул и указал Миреку на другой. Как только Мирек сел, из-за простыни раздался голос Беконного Священника. Мирек понял, что лампа была расположена таким образом, что свет падал на него и на Хайсла, а Беконный Священник оставался в тени.

— Рад снова тебя видеть, Мирек. Как прошла подготовка?

— Очень удачно. А что это за фокусы с простыней?

— Это избавляет меня от необходимости лишний раз гримироваться. У тебя не возникло никаких проблем?

— Абсолютно никаких.

— Ну и отлично. А теперь слушай меня внимательно. Отец Хайсл — отличный художник. В течение следующих двух дней, пока ты будешь приходить в себя после этой поездки, ты должен описать ему каждого, виденного тобой в том лагере. Он будет делать наброски, а ты по необходимости корректировать. Ты хорошо знаком с этим методом. Ты должен также рассказать Хайслу всё, что помнишь об их личных качествах, привычках.

— Зачем?

Ван Бурх вздохнул. Он привык к беспрекословному повиновению подчинённых, но, понимая, что этот человек чем-то от них отличается, терпеливо разъяснил.

— Мирек, нам иногда приходится сотрудничать с отдельными секретными службами Запада. В некоторых областях мы им можем помочь. Одновременно мы получаем помощь от них. Мы поставляем им кое-какую информацию, в большинстве своём сведения общего характера. Например, состояние сельского хозяйства на Украине, виды на урожай, моральный настрой определённых слоёв населения. Эти сведения исходят от наших священников, которые в ходе исполнения своих обязанностей естественным образом получают данные, нужные западным секретным службам. Взамен те предоставляют нам кое-какую оперативную информацию, иногда помогают в материальном плане или снабжают техническими средствами, которые сами мы приобрести не можем. Ты меня понимаешь?

Мирек знал об этом. Он вспомнил, как однажды со своими людьми обыскивал церковь в Кракове. Они перевернули всё вверх дном, но ничего не нашли. Подозреваемый священник был полон такого праведного негодования, что Мирек догадался, что тот что-то скрывает, и предпринял повторный обыск. Через четыре часа в большой ёмкости с освящённым хлебом он нашёл крошечный, но мощный передатчик. Передатчик был ультрасовременным, и никто из сослуживцев и начальников Мирека никогда ранее не встречался с подобной системой. Передатчик послали в Москву, и через неделю из КГБ пришло сообщение, что устройство было изготовлено в Германии и только что поступило на вооружение немецкой разведки БНД.

Ван Бурх увидел, что тень от головы Скибора утвердительно кивнула.

— Хорошо, Мирек. Тебе известно, что сейчас наших друзей на Западе больше всего волнует терроризм, и они очень высоко оценят нашу информацию по этому вопросу.

Теперь Мирек понял, откуда Беконный Священник достаёт материальные средства для поддержания своих людей за «железным занавесом». Он сказал:

— Лучше бы вы предупредили меня об этом до того, как я отправился в лагерь. Я был бы там более внимательным.

Ван Бурх усмехнулся.

— Знаешь, люди, проявляющие излишнее внимание к окружающим, сразу же вызывают подозрение. Я хотел, чтобы в лагере ты вёл себя естественно. Ведь там уже были убиты несколько человек.

Мирек коротко заметил:

— Я в курсе. Между прочим, вы должны были бы сказать мне об этих случаях заранее.

Беконный Священник промолчал. Мирек спросил:

— А как идёт подготовка операции с вашей стороны?

— Нормально, но не без проблем.

— Каких проблем?

Ван Бурх достаточно подробно рассказал Миреку о том, что произошло. Ему пришлось прерваться, когда по ходу сообщения Мирек вскочил и заметался по комнате, изливая свой гнев в крепких ругательствах. Два священника терпеливо ждали, пока он успокоится. Они не впервые сталкивались с подобными вещами. Напряжение подготовки к операции. Победа над естественным страхом. Затем неожиданно — срыв планов по какой-то причине. Наконец Мирек сел на стул и спросил:

— Что теперь?

Ван Бурх решительно ответил:

— Это зависит только от тебя.

Голос Мирека изменился:

— Зачем вы мне об этом рассказали? Вы сделали это, не подумав. Я ведь мог бы обо всём этом никогда и не узнать.

Беконный Священник вздохнул:

— Мирек, я выбрал тебя для осуществления этой операции, основываясь на определённых обстоятельствах. Эти обстоятельства коренным образом изменились, и мы решили, что должны поставить тебя об этом в известность. Это был единственный честный выход из положения.

Мирек фыркнул:

— Вы затеваете подобную операцию и говорите о какой-то честности.

Он задумался.

— Кто ещё знает о ваших планах, кроме нас троих?

— Ещё один человек.

— Кто он?