10) Существует ещё одна труднообъяснимая странность, сбивающая с толку кажущейся нелогичностью — нахождение последних четырёх тел в стороне от настила в овраге. Причём тела погибших размещались очень компактно, на площади едва ли в 4 кв.м. (и даже меньше)! Если бы погибшие лежали на настиле, то это выглядело бы логичным, вполне объяснимым и не вызывало бы никаких вопросов. Но почему тела оказались вне настила, на удалении, исключающем самопороизвольное перемещение трупов? Ответ может существовать только один — их переместили в сторону от настила умышленно в надежде, что обнаружение настила поисковиками не приведёт к обнаружению трупов. Может существовать и другой ответ, вполне равновероятный — убийцы банально не нашли в темноте настил и сбросили тела в заснеженный овраг, точно в братскую могилу.

11) Наконец, почему погибшие не воспользовались фрагментами одежды, срезанными с тел Кривонищенко и Дорошенко? Лишь Людмила Дубинина замотала ногу половинкой разрезанной кофты, да и то своей же собственной! При этом Людмила одела на себя штаны и свитер Кривонищенко, явно снятые уже с трупа (именно на этих предметах одежды физико-техническая экспертиза и обнаружила следы радиоактивной пыли. Третьим радиоактивным предметом, как мы знаем, являлся свитер Тибо, но и он мог принадлежать Кривонищенко). Почему так случилось? Ответ может быть только один — трупы Дорошенко и Кривонищенко подвергались раздеванию в несколько приёмов (т. е. как минимум, дважды). Другими словами, в какой-то момент вся четвёрка покинула настил, кто-то из членов этой маленькой группы приблизился в кедру и произвёл первоначальное раздевание тел погибших, завладев штанами и двумя свитерами. Через некоторое время было принято решение довершить начатое дело и к телам Кривонищенко и Дорошенко вторично подошли члены четвёрки. Тогда было произведено частичное срезание частей одежды, но разрезанными вещами члены группы уже не воспользовались. Смерть пришла раньше.

Эта цепочку странных событий можно продолжить, но даже перечисленного с лихвой хватит для того, чтобы сделать однозначный вывод: в роли «фактора страха» и убийц выступали люди. Злонамеренные, целеустремлённые, руководствовавшиеся логикой, которую мы, зная исход трагедии, вполне можем просчитать. Никакая шаровая молния или гондола американского аэростата, лыжи аэросаней или проклятие мансийского шамана, снежная гроза или ужасный инфразвук не могут преследовать группу с интервалом в несколько часов, не могут обыскивать погибших и сбрасывать их тела в общую снежную могилу в овраге.

17. Кто убивал: значимые черты обобщённого портрета убийц на основании предполагаемой поведенческой модели

Что же можно сказать об убийцах, основываясь на зафиксированных следствием деталях преступления и сделанных выше выводах?

Пойдём по порядку:

— Убийцы не являлись членами группы Игоря Дятлова, в противном случае согласованные действия группы были бы исключены. Между тем, «дятловцы» отступали от палатки все вместе, в одном направлении и при сохранении, как минимум, голосового контакта. В дальнейшем мы видим согласованные действия под кедром и в овраге;

— Убийц было немного — 2, максимум, 3 человека — поскольку эти люди испытывали явное затруднение с контролем всей группы туристов. Именно их неспособность полностью контролировать всю группу обеспечила Золотарёву и Тибо-Бриньолю возможность отделиться в самом начале нападения и сохранить одежду, обувь, головные уборы;

— Убийцы были вооружены огнестрельным оружием, поскольку без него им не удалось бы добиться повиновения группы из 9 человек, располагавшей по меньшей мере 3 топорами, 5 ножами и 2 лыжными палками. Именно подавляющее силовое превосходство противника заставило по меньшей мере семерых взрослых, адекватных и достаточно опытных людей подчиниться совершенно диким на первый взгляд требованиям снять головные уборы, перчатки и обувь. Без огнестрельного оружия противник не смог бы подавить волю к сопротивлению до такой степени; обязательно началась бы групповая драка, свалка и на телах и одежде погибших появились бы связанные с этим специфические повреждения;

— Убийцы явно выдавали себя не за тех, кем являлись на самом деле. Именно этим объясняется недооценка некоторыми членами группы степени угрозы, созданной этими людьми. Их агрессивные действия были восприняты дятловцами (по крайней мере на первом этапе) как ограбление. А это вызвало успокоение части группы, склонившейся к мысли, что достаточно переждать ночь (либо даже несколько часов), а потом вернуться к палатке — и на этом все неприятности закончатся;

— Противник изначально ставил перед собою задачу полного уничтожения группы Дятлова. Однако уничтожение это должно было не оставить следов явного насилия и казаться следствием некоего стихийного воздействия неопределённой природы. Поэтому противник, грозя «дятловцам» оружием, в ход его не пускал и пускать не намеревался. Даже когда последних членов группы пришлось добивать (так сказать, умерщвлять принудительно) это было проделано без использования оружия;

— Напавшие не принадлежали к силовым структурам Советского Союза (т. е. Вооружённым Силам, МВД, КГБ). Кто бы ни убивал группу Игоря Дятлова эти люди очень боялись расследования, которое могло последовать после обнаружения тел исчезнувших туристов. Убийцы понимали, что погибших будут искать и непременно найдут. И если на телах погибших останутся следы ранений от огнестрельного или холодного оружия, то это может оказаться фатальным для них (т. е. убийц). Именно страх перед возможным расследованием побуждал злоумышленников действовать неоптимальным способом, т. е. убивать без использования оружия. Причём, следует не забывать, что «неоптимальность» в данном случае означает не только затраты лишних времени и сил, но и серьёзный риск, поскольку по крайней мере у двух, из ушедших в долину Лозьвы, имелись ножи. Наличие этого «фактора страха» является весомым аргументом в пользу того, что убийцы никак не были связаны с силовыми структурами СССР;

— Напавшие не принадлежали к маргинальным слоям советского общества — уголовникам, «чёрным артельщикам» (старателям), ссыльнопоселенцам и т. п. Убийцы явно проверили имущество, находившееся в палатке, поскольку в их распоряжении имелось довольно много времени с момента изгнания группы и до появления костра код кедром, побудившего их двинуться в долину Лозьвы. Но они не польстились на ценности. Напомним, что общая сумма наличных денег, находившихся в распоряжении группы Игоря Дятлова, приближалась к 2 тыс. руб. Чтобы читатель составил представление о её товарном эквиваленте, сообщим, что цена бутылки водки составляла тогда 22–26 руб. (в зависимости от сорта), медсестра зарабатывала в месяц 450 руб., младший лейтенант Вооружённых Сил — 1100 руб., врач ускоренного (т. н. «военных выпусков» 1941–45 гг.) обучения — 770 руб., а врач с «полноценным» дипломом — 900 руб. в месяц. Один год обучения в ВУЗе (обучение тогда было платным!) стоил 400 руб., а вот стоимость мужских ботинок в магазине колебалась в районе 150–200 руб. Заключённый в ИТК мог получать передачи на сумму не более 300 руб. в месяц (в этом хитром деле имелись свои нюансы, но нам они неинтересны, просто важен порядок цифр). В общем, 2 тыс. руб. были тогда не то чтобы очень большой суммой, но приличной, скажем так. Ни один «урка» не пренебрёг бы таким богатством. А ведь помимо денег у туристов имелись и фотоаппараты, и часы, и спирт! Однако, ничего не пропало. Почему? Ответ может быть только один — всё это барахло не имело для нападавших ни малейшей ценности;

— Хотя предыдущий пункт (о том, что убийцы не были маргиналами) представляется хорошо обоснованным и в целом достоверным, тем не менее он может не полностью объяснять безразличие преступников к деньгам убитых ими людей. В отличие от часов, свитеров или фотоаппаратов, чью персональную принадлежность в общем-то несложно установить (и тем изобличить преступников в случае их поимки), персональная принадлежность денег при любом стечении обстоятельств не могла быть установлена. А значит, убийца, их забравший, ничем не рисковал. Тем не менее, преступники пренебрегли этой добычей. Почему? С одной стороны в этом мы видим проявление жёсткой дисциплины, единообразия действий, если угодно, единомыслия группы преступников. Но этого объяснения недостаточно. Отказ от денег может быть объяснён пренебрежением по глубоко личностным мотивам (религиозным, идейным, политическим). Если убийцы рассматривали на свои действия не как уголовное деяние, а как акт, скажем, религиозно-мистического, или гражданского противостояния, то сами жертвы и всё их имущество, вызывали у них безусловный и непримиримый антагонизм. Человек, испытывающий ненависть такого накала, не станет грабить жертву просто потому, что этим опозорит себя. Здесь уместно сравнение с хорошим солдатом, который знает, что врага можно и нужно убивать, но мародёрствовать недопустимо. Сделанное предположение позволяет нам под неожиданным углом посмотреть на мотивацию преступников — они действовали так, словно воевали. Но что это была за война? кого с кем или против чего? — к ответу на эти вопросы нам предстоит вернуться чуть позже;