Итак, 6 марта на склоне Холат-Сяхыл появился специалист по радиоактивным материалам, плотно связанный с госбезопасностью на протяжении по меньшей мере последних 15 лет своей жизни. Причём появился в должности руководителя группы! Примечательно, что Абрам Константинович Кикоин даже формально никакого отношения к свердловскому «Политеху» после 1952 г. не имел (до этого времени он возглавлял там кафедру общей физики). И вот после появления Кикоина привозят странный прибор из Москвы, который, якобы, поможет найти трупы под снегом. Только вот приборов таких, как было уже сказано, тогда не существовало.

Поэтому думается, что на самом деле в марте 1959 г. поисковикам привезли переносной индикатор радиоактивности, как сказали бы сейчас «профессиональный» (тогда технику такого рода называли «промышленной»). Дабы поработал с этим прибором Абрам Константинович Кикоин, возможно, не он один, а с напарником, тоже физиком соответствующего профиля. И искать индикатором радиоактивности надлежало штаны и свитера Георгия Кривонищенко. Эту работу нельзя было поручить солдатам внутренних войск или студентам по целому ряду причин. Во-первых, никто из посторонних не должен был знать, что в районе гибели группы ищут что-то радиоактивное. Во-вторых, прибор сам по себе являлся устройством секретным, к которому нельзя было подпустить даже военных (у военных была своя техника для этих целей, предельно упрощённая, рассчитанная на использование в районах с явным и притом значительным превышением естественного радиоактивного фона). В-третьих, с промышленным датчиком мог работать только специалист, имеющий должный опыт. Радиоактивность — явление очень специфичное, радионуклиды распределяются в пространстве и переносятся с места на место весьма прихотливо, неравномерно. Только специалист, имеющий должный опыт, знает где и как лучше их искать.

Разумеется, Абрам Константинович Кикоин со своим неизвестным помощником не бродил вслепую по лесам и оврагам, «прослушивая» многометровые сугробы. Он прекрасно знал, что снег большой толщины отлично экранирует альфа- и бета-излучения. Скорее всего, их работа строилась на определении степени «загрязнённости» ручьёв, талой воды, стекавшей по склонам. Со второй половины марта в районе Холат-Сяхыл началось таяние снега, так что воды становилось всё больше и больше. Расчёт, видимо, строился на том, что обнаружив «грязный» ручей, специалист сможет правильно определить направление на источник радиоактивного загрязнения, что позволит быстро его — этот источник — отыскать. Расчёт этот не оправдался — манси Куриков со своей собакой указал нужное направление быстрее и точнее…

Кстати, есть ещё один — второй по счёту — довод в пользу того, что некая осведомлённая инстанция знала о наличии у Георгия Кривонищенко радиоактивной одежды. В этом очерке упоминалось, что его (единственного из первой пятёрки найденных туристов) похоронили на Ивановском кладбище, закрытом к тому времени. Для Кривонищенко было сделано исключение и захоронение на закрытом кладбище разрешили. Только вот есть в этом великодушном разрешении городских властей маленькая неувязочка — родители Георгия об этом не просили. Существует и другая странная неувязочка — Кривонищенко оказался единственным из первой группы, кого похоронили в закрытом гробу. Гроб для прощания открыть не разрешили (неизвестно кто!), хотя объективных причин для этого, вроде бы, не существовало. В целом, тело Георгия Кривонищенко не выглядело пострадавшим сильнее остальных, однако Зину Колмогорову, с ужасно изменившимся цветом кожи и повреждениями лица, хоронили в открытом гробу, а вот Георгия, почему-то, друзьям и близким так и не показали.

Комментировать этот момент вряд ли нужно. Сказано достаточно…

Помимо рассказов о несуществовавшем «детекторе трупов» и странных обстоятельствах похорон Георгия Кривонищенко существует ещё одно косвенное подтверждение осведомлённости КГБ о наличии среди туристов группы Дятлова радиоактивных материалов. Известны воспоминания уже упоминавшегося в этом очерке Владимира Ивановича Коротаева, начинающего тогда работника ивдельской прокуратуры, о том, как проводилась в мае 1959 г. судебно-медицинская экспертиза тел туристов, найденных в овраге. По словам Коротаева, в тюремный морг была доставлена 200-литровая бочка со спиртом, в которой ополаскивались (дословно «окунались») все, присутствовавшие при вскрытии лица. Мера предосторожности, прямо скажем, очень странная, к которой никогда не прибегают при анатомировании трупов. Патологоанатомы уже в 50-х гг. работали в высоких, до локтей, резиновых перчатках, толстых и грубых, не похожих на обычные хирургические. Их невозможно случайно проткнуть и прорезать инструментом, так что бочка спирта, как средство дезинфекции, даже тогда представлялась чем-то из ряда вон выходящим. Однако бочку, если верить Коротаеву, доставили и все семеро человек, присутствовавшие при вскрытии, добросовестно в ней ополоснулись. Хотя сами толком и не знали зачем — просто им посоветовали так поступить (кто? когда? и для чего? — понять толком из рассказа Коротаева невозможно, он слишком сумбурен и в некоторых местах кажется недостоверным).

История с бочкой спирта в морге представляется совершенно необъяснимой, если не принять во внимание нюанс, малопонятный современным жителям России. В 50-х гг. прошлого века в условиях всеобщей ограниченности в средствах и отсутствии даже элементарных вещей (вспомним про спальники, которых не было у «дятловцев») на спирт смотрели как на панацею чуть ли не от всех болезней. Считалось, что особенно хорошо спирт уничтожает пыль. В те времена экипажам подводных лодок раз в неделю выдавали кружку спирта и ватный тампон — для обтирания. Это не шутка, тогда действительно считалось, что спирт смоет радиоактивную пыль с тела лучше, чем обычная вода. Молодым матросам так и объясняли: «красное вино выводит изотопы из внутренностей организма, а спирт — смывает с кожи». Выглядит такая дезинфекция, конечно, архаично, но что было — то было, из песни слов не выкинешь…

В нашем случае государство расщедрилось больше — выделило аж бочку спирта! Нам же, однако, интересно другое: кто мог побеспокоиться об этой бочке загодя, до проведения радиологической экспертизы? Кто оказался столь прозорлив?

Ответ может быть один: только тот, кто знал, что среди вещей погибших туристов должны быть радиоактивные. Или по крайней мере, имел все основания считать, что таковые должны быть. Не следует забывать, что бочка спирта в те времена в таком медвежьем углу, как Ивдель — это сущий клад, за который можно было поиметь немало материальных благ, и так просто её было не сыскать. Вряд ли ошибёмся, если предположим, что в крохотном Ивделе вообще не было бочки спирта, её явно пришлось специально везти из Серова, или даже Свердловска. Тем не менее, административного ресурса у нашей осведомлённой инстанции вполне хватило на то, чтобы отыскать на просторах Свердловской области лишнюю бочку спирта и живо доставить её в тюремный морг…

Эта «осведомлённая инстанция» постаралась остаться незамеченной и не оставить явных следов. Ей это удалось — из уголовного дела, которое вёл Лев Никитович Иванов, заинтересованность КГБ в определённом исходе расследования никак не просматривается. Однако, «уши» Комитета всё же выглядывают, как их не прячь. И далее мы покажем, что «ушей» этих (выражаясь более литературно — необрубленных концов) довольно много.

Но следуя логике нашего повествования, мы пока не станем углубляться в этом направлении, а коснёмся другой темы: существующих версий случившегося на склоне Холат-Сяхыл. И лишь показав и доказав несостоятельность всех имеющихся на данный момент объяснений произошедшей 1 февраля 1959 г. трагедии, предложим читателю собственную — логичную и непротиворечивую — версию событий.

15. Рейтинг безумия. Версии гибели группы Дятлова на любые вкус и цвет

Поскольку таковых версий существует великое множество, имеет смысл их каким-то образом классифицировать. Оптимальной представляется классификация, принятая на большинстве тематических форумов и сайтах, так что не станем изобретать велосипед и воспользуемся ею в качестве образца.