Подобный прожёг возможен в том случае, если на ногу положить горящую хвойную ветку — она даёт сильный жар, но быстро прогорает. Носок и лодыжка Георгия Кривонищенко были в довольно толстом слое снега, причём подтаявшем изнутри и образовавшем ледяную корку ещё тогда, когда ступня не успела остыть и имела довольно высокую температуру. Это снежно-ледяная «шуба» толщиною 1,5–2 см уберегла тонкий х/бумажный носок от прожигания — снег не успел растаять, а если и успел, то мокрый носок не успел просохнуть (любой мокрый предмет перед возгоранием должен высохнуть). Между тем, штаны и кальсоны Георгия не имели такой защиты и под воздействием жаркого пламени хвойной «лапы» прогорели в считаные секунды. Но суммарное время воздействия огня исчислялось не секундами, а десятком или несколькими десятками секунд — поскольку за несколько секунд обугливания кожи получить нельзя (разумеется, мы не рассматриваем высокотемпературные источники тепла, вроде электрических тиглей, газовой сварки, ацетиленовых горелок и т. п., каковых в уральской тайге быть не могло).
Эту горящую хвойную «лапу» возложили на голень Кривонищенко когда тело его находилось в положении «лёжа на спине». Поэтому ни кальсоны, ни спортивные штаны не прогорели со стороны икры — эта часть ноги была прижата к грунту. Если бы нижняя часть ноги Георгия угодила в костёр, мы бы увидели совсем иную картину — пламя полностью сожгло бы ткань вокруг ноги и привело бы к появлению опоясывающего ожога. А этого нет, у Георгия ожог именно со стороны голенной кости.
Однако, странности, связанные с прожёгом и ожогом этим не исчерпываются!
Помимо упомянутого хлопчатобумажного трико и кальсон на Георгии Кривонищенко были одеты ещё одни штаны — те самые с радиоактивной пылью, которые в конечном итоге оказались найдены на Людмиле Дубининой. Нам известна особенность этой детали одежды — в отличие от обычных тонких спортиных штанов эти не имели внизу петли, охватывающей пятку, другими словами, нижняя часть штанин фиксировалась на ноге резинкой (поэтому в тексте радиологической экспертизы эти штаны названы «шароварами», хотя строго говоря, это не были шаровары в привычном понимании). Нам известно, что эти «шаровары» были «сильно рваные и местами обожжены» (из текста судмедэкспертизы Возрождённого). Однако ни о каком прожёге этих штанов размером 31 см на 10 см и речи нет, Возрожденный, скрупулёзно описывавший разрывы и разрезы одежды, в данном случае подобного повреждения не зафиксировал.
И вот какой казус получается у мастеров «некриминальных версий»: наружные штаны («шаровары») Кривонищенко без прожёга, тонкие спортивные х/бумажные штаны под ними — с прожёгом и кальсоны, которые ближе всего к телу, тоже с прожёгом. О коже на голени с обугливанием и напоминать, пожалуй, не стоит. Как такое может быть? Что должен был делать Георгий Кривонищенко со своими ногами и штанами, чтобы получить подобные повреждения естественным образом?
Объяснений этому сторонники некриминальных версий придумать не могут, потому и не объясняют.
Однако, простое и логичное объяснение находится очень просто и быстро, как только мы согласимся с предположением, что под кедром к моменту смерти Георгия Кривонищенко находились люди, враждебные ему и всей группе Игоря Дятлова. После того, как умерший (или агонизирующий) Георгий упал с дерева рядом с догоревшим костром, его противники должны были убедиться в том, что тот не симулирует смерть. Вполне разумная предосторожность, согласитесь. В боевых (или полевых) условиях знающие люди такую проверку осуществляют предельно просто — раскрывают проверяемому веки и к глазному яблоку с некоторым нажимом прикладывают палец: считается, что если человек жив, то рефлекторное движение глаза покажет это. Кроме того, нажим на глазное яблоко мёртвого человека приводит к изменению формы зрачка — он становится овальным (это т. н. «признак Белоглазова» — самый достоверный ранний признак наступления смерти.) У данного весьма эффективного и быстрого в реализации способа есть только один недостаток — он хорошо заметен на свету, но вот в темноте можно банально не увидеть реакцию глазного яблока.
Поэтому иностранные разведчики воспользовались другим незатейливым приёмом, известным ещё со времён Древнего Мира (считается, что таким способом проверяли смерть гладиаторов после боя) — они приложили к ноге зажжёную еловую (или пихтовую) лапу. Поскольку наломанный «дятловцами» лапник лежал вокруг кедра буквально навалом, кто-то из разведчиков взял хвойную ветку шириной 20–30 см и бросил её на угли костра. После того, как она вспыхнула, этот человек подступил к телу Кривонищенко и задрал вверх (до колена или выше) левую штанину, рассчитывая обнажить ногу. Это было нетрудно сделать, поскольку низ шаровар был на резинке и не фиксировался на ноге, но… под «шароварами» оказалось спортивное трико, которое невозможно было задрать наверх (штаны имели петлю, охватывавшую пятку). Чтобы не возиться с этими штанами, человек просто бросил горящую ветку лапника на голень. Та горела секунд 15–20, может, чуть больше, прожгла спортивные штаны, кальсоны, обожгла ногу… но носок не прожгла и «шаровары», задранные вверх, не прожгла тоже.
Именно поэтому Людмила Дубинина некоторое время спустя воспользовалась этими штанами.
Упомянутый носок на левой ноге Георгия Кривонищенко особенно примечателен в контексте наших рассуждений ещё и потому, что он частично был прожжён, но не сверху (со стороны лодыжки), как это можно было бы ожидать, а снизу — со стороны ступни. Там у этого носка была дыра длиною более 10 см, которой соответствовал ожог размером 10 см на 4 см. Видимо, Георгий наступил ногою на выкатившуюся из костра головешку и не сразу это заметил ввиду частичной утраты чувствительности. Когда же почувствовал боль и убрал ногу, то носок уже был прожжён, а на ступне появился ожог. Наличие на стопе этого прожёга явственно выпячивает главную странность термического воздействия на голень — странно не то, что пламя прожгло спортивные штаны и кальсоны, а то, что не прожгло носок. Т. е. огневое воздействие было жарким, но сравнительно недолгим; подобное необычное воздействие возможно именно при использовании горящего лапника.
Иностранные агенты, разумеется, не подбрасывали веток в костёр — он им был попросту ненужен. Поэтому всё то время, пока они допрашивали Юрия Дорошенко и дожидались гибели Георгия Кривонищенко, огонь горел за счёт хвороста, набросанного изначально «дятловцами». После того, как тот прогорел, костёр закономерно затух. Случилось это примерно через час после начала горения — это определили ещё поисковики, видевшие кострище в конце февраля 1959 г. и это утверждение полностью соответствует нашей версии развития событий. Т. о., если считать, что костёр под кедром был разожжён около 17 часов, то погас он в районе 18. К этому времени оставались живы только те из «дятловцев», кто прятался в «схроне» у ручья.
После расправы над туристами у кедра, убийцы оказались в неприятной для них ситуации, поскольку явно не знали, в каком направлении двигаться дальше. Нужной информации ни от Дорошенко, ни от Кривонищенко эти люди не получили, а самостоятельно отыскать путь к ручью они не смогли — об этом явственно свидетельствует тот факт, что к «настилу» они в тот момент не вышли. Свидетельством в пользу этого соображения является то, что между гибелью последней четвёрки «дятловцев» и убийством Кривонищенко и Дорошенко имел место некоторый интервал времени. Его протяжённость трудно оценить количественно — это могли быть и несколько десятков минут, и несколько часов — но интервал этот имел место безусловно, ведь именно в это время тела Дорошенко и Кривонищенко подверглись раздеванию.
Почему разведчики не заметили прямой дороги к настилу в овраге? Ответов может быть несколько и первое, что приходит на ум в качестве объяснения — плохая видимость (темнота, возможный снегопад), переменный рельеф лесистой местности (кусты и деревья мешали оценить общую картину места преступления) и наконец, загромождённость прилегающей территории «лишними» следами. Если предположение об активных действиях в районе кедра по крайней мере 5–6 членов группы Игоря Дятлова справедливо, то понятно, что результатом их деятельности явилось большое количество разнообразных следов — это могли быть и обломанные ветки, и следы их волочения, и наконец, хаотичные следы ног. Этот «следовой шум» определённым образом мог помешать иностранным разведчикам разобраться в том, куда же ушли остатки группы. Кроме того, мы не знаем, какой силы был ветер на пригорке у кедра, вполне возможно, что интересовавшие убийц следы оказались к тому моменту задуты снегом. Есть ещё одно соображение, которое следует иметь в виду — прямой следовой дорожки к ручью в овраге в тот момент могло просто не существовать. Золотарёв, отправляясь на создание «лёжки», скорее всего, не зашагал туда напрямую, а «по дуге» прошёлся по прилегающему к кедру участку леса, выбирая оптимальное место. Обувь и одежда позволяли ему совершить такую прогулку без особенных неудобств. А если поиском места для убежища занимался ещё и Николай Тибо-Бриньоль (как ещё один обутый член группы), то следы от кедра могли расходиться в нескольких направлениях веером, что разумеется, мешало преследователям определить правильное направление поиска ушедших.