– Послушай, у тебя же экзамен завтра.

Девушка сердечно поблагодарила ее и заторопилась на улицу. Хэлли поднялась на второй этаж, чтобы убедиться, что все обесточено. Ее внимание привлекла фотография, висевшая у выключателя. На фотографии была запечатлена молодая красивая пара, одетая в классический вариант семидесятых годов: на ней – длинное пышное платье, на нем – джинсы клеш, футболка. Волосы до плеч. У женщины на руках маленькая девочка с большим бантом на головке. Мужчина с обожанием смотрел на девочку.

У Хэлли на глаза навернулись слезы. Это была счастливая семья. А тот, кто ограбил музей, забрал все самое ценное для нее – воспоминания о семье. Слава богу, не украл эту фотографию – теперь это была единственная вещь, связанная с ее родителями. Хэлли практически не помнила себя в пять лет, но в глубине души знала, что ее любили и лелеяли.

Слезы полились из глаз. Хэлли дала волю своим чувствам и не услышала шагов за спиной. Кто-то кашлянул, она обернулась.

Марк стоял в дверном проеме. Улыбка исчезла с его лица, когда он увидел ее слезы. Марк двумя шагами пересек комнату и подошел к ней.

– Хэлли, в чем дело? Что произошло?

– Все нормально. – Она попыталась улыбнуться, но вместо этого только зашмыгала носом, а слезы потекли еще сильнее.

– Хэлли, – сказал Марк, затем взял ее за руки и привлек к себе. Он был таким большим и таким сильным. От него пахло приятной свежестью и теплотой.

Она расслабилась и положила голову на его мощную грудь, почувствовав себя защищенной. От этого еще больше захотелось плакать.

Он погладил ее по голове.

– Случилось что-то плохое?

Она покачала головой, подняла глаза, чтобы сказать ему, что это всего лишь эмоции, ничего больше. Но когда встретилась с ним взглядом, то непроизвольно вздохнула. Между ними пробежала искра, Хэлли ощутила, как неведанное чувство охватывает ее с головы до ног, и поняла, что он испытывает то же самое.

Ноздри Марка раздувались, в глазах засветилось желание. Хэлли смотрела, как завороженная, в его горящие глаза, а губы Марка приближались к ее губам.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Хэлли ответила на его поцелуй со страстью, которой не ожидала от себя. Она никогда не целовалась с Фредом так чувственно. Марк издал какой-то звук – не то стон, не то рык, – и она вздохнула, чувствуя, как волна за волной ее накрывает приятное возбуждение.

Его язык скользнул в ее рот, а их тела, казалось, слились как одно целое. Она желала раствориться в нем и никогда не отпускать его.

Что ты делаешь? – спросил ее тоненький внутренний голос.

Отстань, ответила Хэлли про себя. Мне это нравится.

Но голос снова вмешался, уже более настойчиво. Ты с ума сошла? Ты не должна быть в объятьях этого человека. Он может принести тебе большие несчастья. Подумай о своей семье.

Напоминание о семье отрезвило ее, как холодный душ. Хэлли тут же отстранила Марка, высвободилась из его объятий и отошла на пару шагов. Не в силах смотреть ему в глаза, она уставилась в пол.

– Я не должна была...

– Нет?

– Нет.

– Почему?

Она заставила себя поднять глаза и посмотреть на него. Но не успела ничего сказать, поскольку он шагнул к ней, протянул руку и заправил прядь ее волос, выбившуюся во время поцелуя, ей за ухо. От нежного прикосновения она затрепетала, но подавила в себе дрожь.

– Меня ничего такое не интересует.

– Что «такое»? – тихо спросил Марк, посмотрев на нее своими необыкновенными светло-карими глазами с такой сосредоточенностью, словно выполнял жизненно важное задание.

– Ничего... ммм... физическое.

– Меня не обманешь.

Медленно, внимательно он рассматривал раскрасневшиеся щеки, подбородок и шею Хэлли и наконец остановил взгляд на ее груди с напряженными, набухшими сосками. Она поняла, что тонкий материал выдает ее состояние.

Он улыбнулся.

– Забавно, сколько всего можно узнать от этой старомодной закрытой одежды.

Хэлли с трудом подавила желание скрестить руки на груди, чтобы скрыть явные признаки желания, но чувствовала, как краснеет еще больше. Щеки у нее просто горели.

Единственный выход, который она видела, – поскорее уйти, чтобы избавиться от этого наваждения. Поправляя какую-то картинку на стене, Хэлли спросила:

– Разве тебе не надо быть на службе?

– Я на службе двадцать четыре часа в сутки, – раздался ответ у нее за спиной. – Такая уж у меня работа. – Марк опять приблизился к ней. Даже не поворачивая головы, Хэлли чувствовала, что он сзади, ощущала жар его тела. Он протянул руку к непослушному локону, накрутил его на палец. – Но я начальник, – прошептал Марк ей на ухо, обжигая своим дыханием ее кожу, – а это значит, что я могу приходить и уходить, когда пожелаю.

Трясущимися пальцами Хэлли убрала его руку и направилась вниз по лестнице.

– В любом случае я собираюсь забыть о том, что произошло.

Он шел за ней.

– Почему?

– Ты задаешь слишком много вопросов.

– А ты их избегаешь.

Спустившись с лестницы, она повернулась к нему лицом.

– Пожалуйста, Марк. Я не знаю, как еще можно сказать, чтобы ты понял.

– Попробуй сказать правду.

– Правда заключается вот в чем: я говорю «нет». Очень просто: Н-Е-Т.

Стоя на ступеньку выше Хэлли, Марк вдруг представил, как угрожающе он сейчас выглядит. Лицо Хэлли отражало целую гамму чувств – она умоляла, боялась, была в отчаянии. Следы желания читались в ее глазах, в этом не могло быть сомнений.

– Чему именно ты говоришь «нет»? – проворчал он. – Тому, чтобы я целовал тебя? Задавал вопросы? Волновался за тебя?

Хэлли развернулась и прошла по коридору к приемной. Там она распахнула входную дверь и стала ждать, когда он уйдет.

Черт побери, подумал Марк, сжимая кулаки и осознавая, что сейчас взорвется и выскажет ей все, что думает. Она просто невыносима!

– Ну ладно, – сказал он, стремительно проходя мимо Хэлли, потом остановился и, не в силах сдержаться, выпалил: – Помнишь про собаку с костью? Я ухожу... сейчас.

Его слова заставили ее побледнеть. Уходя, он был уверен, что Хэлли Фицджеральд испытывает больше проблем с самой собой, чем с ним.

Она действительно была не меньше его возбуждена, он понял это уже в ту минуту, когда ощутил вкус ее губ, видел подтверждение в ее глазах и чувствовал ответ ее тела. Да, тот порыв был взаимным.

Это мгновенное безумие не помогло ему узнать тайну, которую она скрывала от него. Но он вступил в омут страсти, охвативший его, не дававший ему трезво мыслить. Нужно было положить этому конец.

Подходя к машине, Марк пытался проанализировать ситуацию. С самого начала Хэлли вела себя очень необычно. Ее странное поведение у телефонной будки последовало через день после ограбления. Вряд ли это совпадение. Марк хорошо помнил, как она сказала «уйма денег». Может, она сама инсценировала ограбление? Ради получения страховки, например.

Очевидно, что Хэлли были нужны деньги. Дело не только в том, что дом требовал реставрации, она и сама была переутомлена, слишком много ей приходилось работать: утренние смены в «Яве», в среду и все выходные – в музее. Никакого отдыха, времени на себя почти нет. Вероятно, она подумала, что пора снять с себя часть этой ноши. Съездить куда-нибудь, купить машину. Аферы совершают и ради меньших денег.

Нет, подумал Марк, заводя машину. Все его существо восставало против мысли о том, что Хэлли могла сделать что-то противозаконное. Хотя, если подумать, стоило ему приблизиться к ней, она начинала лгать и изворачиваться.

Когда он только приступил к работе в Специальном бюро расследований, к нему в подчинение попал мальчишка с совсем еще детским лицом, веснушками, голубыми глазами, широкой невинной улыбкой. Все любили его, называли Гомером. Вскоре после этого выяснилось, что он уже многие месяцы поставляет в армейские части кокаин. Именно Марк раскрыл это дело, и то по чистой случайности – не окажись он во время сделки в туалете, никто никогда не узнал бы правды.