Продолжалась и работа над думами. В думе «Наталия Долгорукова» — один из самых счастливых для Рылеева сюжетов. В ней он как бы предсказал подвиг жен сосланных в Сибирь декабристов… Насколько тверже становится воля к совершению подвига, когда он как бы освящен историей.

Материалы для этой думы Рылеев нашел в «Плутархе для прекрасного пола» (в части 6-й, 1819 г.), где напечатаны были записки Долгоруковой, и в журнале «Русский Вестник» за 1815 год — повесть Сергея Глинки «Образец любви и верности супружеской, или Бедствия и добродетели Наталии Борисовны Долгоруковой, дочери фельдмаршала Б.П. Шереметева, супруги князя И.А. Долгорукова».

Иван Алексеевич Долгоруков (1708–1739) был приближенным императора Петра II. После воцарения Анны Иоанновны, при Бироне, Долгоруков попал в разряд неугодных правительству лиц и был сослан сначала в свои касимовские поместья, потом в сибирский город Березов. Он сослан был через три дня после своей свадьбы. Семнадцатилетняя жена его, Наталия Борисовна, последовала за ним, хотя Бирон и даже сама императрица уговаривали ее остаться, не покидать роскошной придворной жизни. В 1739 году Долгоруков тайно от его молодой супруги был увезен в Новгород и там казнен. Наталия Борисовна после смерти мужа жила и воспитывала своих детей в Москве, а в 1758 году уехала в Киев — там она постриглась во Фроловском женском монастыре под именем Нектарии. Там, в келье, она и писала свои записки. Скончалась она в 1771 году. Записки ее доведены только до приезда ее с мужем в Березов.

Дума Рылеева вызвала к жизни другое произведение на этот же сюжет — поэму Ивана Козлова «Княгиня Наталия Борисовна Долгорукая». «Мне кажется, — писал Козлов Пушкину 31 мая 1825 года, — что это необыкновенно трогательный сюжет. Не решусь сказать, что дума Рылеева под тем же заглавием лишена достоинств; однако мне кажется, что она не может служить препятствием к тому, чтобы попробовать написать маленькую поэму». Поэма Козлова была издана в 1828 году, но уже в 1826-м дочь его приятельницы — графини Лаваль — Екатерина Трубецкая повезла с собою в Сибирь отрывки из готового текста. Когда вышла в Петербурге книга, немало ее экземпляров было отправлено в Сибирь по просьбе декабристок. Трубецкая, Волконская, Муравьева, Нарышкина, Фонвизина и другие героические женщины не расставались с думой Рылеева и поэмой Козлова. Гораздо позднее появилась поэма Некрасова «Русские женщины», посвященная уже самим декабристкам.

За простыми словами Долгоруковой в думе Рылеева — целая судьба:

И как важно было для добровольных изгнанниц, что именно Рылеев вспомнил о Долгоруковой, именно он, которого декабристы в Сибири почитали как святого, как мученика за правду.

4

В мае 1823 года Рылеев прочитал в Вольном обществе любителей российской словесности новую думу — «Первое свидание Петра Великого с Мазепой» (в сборнике «Думы» опубликована как «Петр Великий в Острогожске»).

Об этом свидании Рылеев мог прочитать в «Истории Малой России» Бантыша-Каменского. Но рассказы о нем бытовали и среди жителей Острогожска — Рылеев не раз, вероятно, слышал их.

Второй раз появляется в творчестве Рылеева гетман Мазепа. Первый — в набросках к неосуществленной трагедии, в определенной, недвусмысленной роли предателя и злодея. В думе «Петр Великий в Острогожске» Мазепа также не положительный герой, но здесь образ его как бы размыт, на него наброшен покров таинственности, романтичности. Рылеев раздумывает над ним:

Здесь, в южных пределах России, Мазепа со своими казаками стоял заслоном против крымцев.

Дума написана живо _;образно. «Окончательные строфы «Петра в Острогожске» чрезвычайно оригинальны», — писал Рылееву Пушкин. Это строфы о крае,

Но, может быть, и не этим затронула Пушкина дума. Не смутный ли образ «пришлеца в стране пустынной», старого гетмана, грозного и загадочного, которого Рылеев в думе поставил рядом с Петром, отпечатался в его подсознании?

Думой «Петр Великий в Острогожске» и поэмой «Войнаровский» Рылеев проложил путь к «Полтаве» (эту поэму Пушкина современники чаще называли «Мазепа»). У Пушкина другой взгляд на Мазепу, он для него ясен до предела — изменник. У Рылеева же Мазепа, оставаясь, конечно, изменником (как он и охарактеризован в набросках к ненаписанной трагедии), усложнился. В «Войнаровском» ему приданы черты борца за свободу.

В поэме Рылеев, как и в думах, заботится не об исторической правде, а о том, чтобы его герой нес революционно-освободительные, гражданские идеи к читателю. Украина была для него — в настоящем — частью России. Там действовало декабристское Южное общество. Ярмо крепостного рабства давило и на украинских крестьян. То же неправосудие, тот же царь стояли над ними.

…Над поэмой «Войнаровский» Рылеев работал в 1823–1824 годах.

Она имеет особенные жанровые признаки — рылеевские, выработанные в его думах. Переход от думы к поэме совершился у Рылеева легко и логично. Там и здесь — исторический сюжет. Гражданские идеи. Монолог героя как основа произведения.

В поэме два героя — Войнаровский и Мазей», племянник и дядя.

Кто такой гетман Иван Степанович Мазепа, в истории — ясно. Он изменник; в решительную минуту предался он вместе с войском шведскому королю. Он мечтал об Украине как о самостоятельном, отдельном от России государстве. Измену свою он готовил тщательно и долго. Он был так осторожен и хитр, что даже ежегодные доносы на него — в течение двадцати лет! — не поколебали доверия Петра к нему. Ясно, что виноват в измене Мазепы и Петр, — вместо того чтобы разобраться в «изветах» Кочубея и Искры, он — из симпатии и доверия к Мазепе — обманом вызвал их с Украины, судил, пытал, а потом выдал Мазепе на казнь. Это было в 1708 году, когда Карл XII уже подходил к Украине. В ноябре этого года в Москве, в Успенском соборе, Мазепа был предан анафеме. Петр заочно приговорил его к казни. После Полтавской победы Петр приказал изготовить в единственном экземпляре «Орден Иуды» — специально для Мазепы. Петр надеялся схватить предателя, но тот где-то на пути в Турцию погиб. Были слухи, что он покончил жизнь самоубийством.

В оценке Мазепы едины все известные Рылееву историки (за исключением Г.А. Полетики, автора «Истории руссов, или Малой России», вышедшей в 1846 году, но известной Рылееву по извлечениям из рукописи). Русские и украинские народные песни осуждали Мазепу. В сборнике песен, собранных Петром Киреевским, есть такая, например, где Мазепа называется «псом проклятым», который собирается «царя одступаты, в пень Москву рубаты». Поэзия начиная с кантов петровского времени до Сладковского, Шихматова и Грузинцева единодушна в презрении к предателю.