— Не будьте ребенком. Вас даже не включат в список кандидатов.

Угасшая было ненависть к нему вспыхнула в душе Линн с новой силой.

— Еще бы! Не сомневаюсь, что вы об этом позаботитесь, — задохнувшись от возмущения, выкрикнула она.

На этот раз Йорк рассердился не на шутку:

— Я? При чем тут я?!

— Вам лучше знать. Это по вашей милости на меня обрушились неприятности. — Ее обвинение было в высшей степени несправедливым, и она знала это.

Резкий тон инспектора заставил ее внутренне содрогнуться.

— По моей?! Ошибаетесь, мисс Хьюлетт. Я всего лишь заставил вас задуматься о том, что и так очевидно. Попробуйте поискать причину в себе. Мое вмешательство вовсе не требуется для того, чтобы лишить вас возможности карьерного роста в этом школьном заведении. И без меня найдется много желающих. Вы разве не понимаете, что у родителей, которые недовольны вашей методикой преподавания, могут оказаться друзья среди членов совета? Как только выяснится, что вы претендуете на должность начальника кафедры, они используют свое влияние, чтобы этому помешать, — разумеется, неофициально. А ведь именно школьный совет будет рассматривать кандидатуры, проводить собеседование и решать вопрос о назначении.

Линн знала: Крис Йорк прав, но была смертельно обижена тем, что он счел необходимым разъяснить ей это в такой жесткой и откровенной манере. Она чувствовала, как слезы наворачиваются на глаза, и боялась, что он их заметит. Проглотив подступивший к горлу комок, она с трудом произнесла:

— Извините, мне пора. Спасибо за кофе, мистер Йорк.

Он склонил голову.

Линн направилась к выходу, и инспектор любезно проводил ее до лифта.

— До свидания, мисс Хьюлетт. Спасибо, что подбросили, — сказал он на прощанье.

Сидя за рулем, она подумала с каким-то странным сожалением: «Вот и конец прекрасной дружбе, продлившейся около часа».

Она знала, что должна винить во всем только себя.

Глава 3

До школьного фестиваля музыки и драмы оставалось несколько недель. Местом его проведения был выбран Прибрежный павильон — оборудованный по последнему слову техники концертный зал. Архитектор, которому предоставили полную свободу творчества, постарался на славу — современное трехэтажное здание выросло на пустыре у берега реки среди ухоженных цветников, фонтанов, террас и идеально вписалось в окружающий ландшафт.

Налогоплательщики городка очень гордились своим, концертным залом. Они считали его достойным фоном, на котором их дети могли проявить музыкальные и артистические способности.

Линн договорилась с группой восторженных старшеклассников собраться в школе в субботу днем и порепетировать перед фестивалем. Начало этой подготовки было положено еще на занятиях, до того как Линн вынудили отказаться от ее новаторских методик. Мальчики экспериментировали, надиктовывая свои стихи на магнитофон в сопровождении музыки собственного сочинения, и результаты этого творческого процесса должны были стать частью их выступления на фестивале.

Поскольку официально в этот день она была свободна, Линн надела огненно-красные брюки, такого же цвета жакет и свой любимый оранжевый свитер. Увидев ее в этом наряде, охранник в школьном вестибюле разинул рот от удивления, но девушка гордо прошествовала мимо него, сделав вид, будто ничего не заметила.

Она вошла в свой класс и перенесла магнитофон из кладовки на учительский стол. Аппарат оказался довольно тяжелым, и она решила подождать мальчиков, подумав, что в одиночку не дотащит его до кабинета музыки. Вскоре шумная группа восемнадцатилетних подростков протопала по коридору. Они гуськом вошли в класс и замерли у дверей, вытаращив глаза на свою учительницу. Наконец один из них восхищенно присвистнул.

— Классно выглядите, мисс Хьюлетт, — сказал он.

Другой отделился от группы, обошел вокруг Линн, поводил руками у нее над плечом, притворяясь, будто греет их над огнем, потер ладони и заулыбался:

— Ух, как бы не обжечься!

Все засмеялись, включая Линн, и третий мальчик спросил:

— Не иначе как торопитесь на встречу с другом после репетиции, да, мисс Хьюлетт?

— Нет, — покачала головой Линн. — С подругой.

— Зачем тратить такую красоту на подругу?

Это было всего лишь добродушной забавой, и Линн принимала восторги и подшучивания своих учеников со снисходительной иронией.

— Кабинет музыки свободен, — оживленно сообщила она, меняя тему. — Ну, идемте.

Ребята собрали довольно необычную коллекцию музыкальных инструментов. Два мальчика принесли скрипку и гитару, а для того, чтобы экипировать остальных участников оркестра, они позаимствовали из школьной кладовой ксилофон, мандолину и литавры. Полдюжины молодых талантов, готовых присоединить свои чистые юные голоса к звукам музыкальных инструментов, с воодушевлением двинулись в кабинет музыки. Когда все расселись, мальчики постарше принялись зачитывать вслух наброски своих поэм на фоне музыкального сопровождения, обеспеченного их товарищами, а магнитофон использовался для того, чтобы творцы могли оценить свои произведения со стороны.

Они так увлеклись, что через два часа все еще самозабвенно трудились и даже не сразу заметили охранника, который появился в дверях и объявил, что пора запирать школьные двери.

Все были довольны результатом, а Линн пришла в настоящий восторг. «Это, — заявила она, — заставит наших замшелых академиков немного потесниться». Поэзия, созданная молодыми людьми, которые скоро покинут школу и поступят в университеты, потрясала глубиной и тонкостью чувств, а музыкальный фон усиливал драматический эффект.

Линн поблагодарила всех за работу и, когда мальчики разошлись, прибралась в кабинете музыки. Заперев дверь, она выскочила на улицу, накинув на плечи красный жакет. Садиться на автобус или возвращаться домой за машиной ей не хотелось — стоял чудесный теплый весенний вечер, и она решила прогуляться к Мэри пешком. В кармане жакета лежал предусмотрительно захваченный с собой пакетик с остатками черствого хлеба, и Линн по пути свернула к реке покормить лебедей и уток.

Девушка присела у воды и, пытаясь приманить птиц, изобразила свист, который, как она надеялась, был похож на щебет или чириканье. Птицы почему-то не оценили ее усилий и даже не думали подплывать, так что Линн довольно долго сидела у воды в полном одиночестве и с хлебными крошками в протянутой руке.

Вдруг послышались тяжелые шаги и раздался низкий мужской голос:

— Неужели они не голодны?

Линн подскочила от неожиданности, и жакет соскользнул с ее плеч на землю. Она быстро подняла его и сжала в руке.

— Привет, Линн, — улыбнулся Крис Йорк. Когда он назвал ее по имени, сердце девушки сделало сальто. — Не понимаю, почему эти существа не соблазнились хлебом.

Линн вспыхнула, заметив на себе его пристальный, оценивающий взгляд — точно так же на нее сегодня смотрели мальчики перед началом репетиции.

— Спешите на свидание?

Линн рассмеялась и ответила, что всего два часа назад ее старшеклассники приставали к ней с тем же вопросом.

— Ничего удивительного, если учесть столь привлекательный наряд, — сухо заметил он. — Так я прав?

— Вы имеете в виду свидание с Кеном? — Она отрицательно покачала головой. — По субботам он ведет занятия в спортивной секции — играет с мальчиками в футбол, крикет и тому подобное. А я иду к Мэри. Она пригласила меня на чай и хочет, чтобы я поэкспериментировала с ее волосами — будем придумывать новую прическу.

Крис огляделся:

— Смотрите, вон там есть пустая скамейка. Давайте присядем. Всю неделю я собирался поговорить с вами, но не мог выкроить ни одной свободной минуты. Ну-ка дайте мне хлеб. — Он пересыпал крошки на ладонь и кинул их в воду, подальше от берега, — пара уток тут же деловито двинулась в том направлении.

Линн тем временем уже уселась на скамейку, и ее вновь захлестнули чувства, которые она всегда испытывала в обществе этого человека, — волнение, тревога и страх совершить ошибку. Интересно, что же она натворила на этот раз? Но ее опасения оказались напрасными.