Со второй попытки ей удалось добиться ответа изнутри. С той стороны двери послышался шорох, и хриплый голос прокричал:

— Убирайтесь к дьяволу с моей земли, или я спущу собаку!

— Молли, это я, Мередит! — закричала Мередит.

Ей долго не отвечали; потом в окошке отдернулась занавеска, и дверь чуть приоткрылась. Молли внимательно оглядела задний двор.

— А, это вы… — сказала она. — А я подумала, проклятые репортеришки вернулись. Или легавые. Ни тех ни других на дух не переношу. Одно и то же спрашивают, снова и снова! Заходите.

— По вашему участку действительно бегает злой ротвейлер? — боязливо осведомилась Мередит.

— Нет, он сидит в вольере. Вчера привезли. На редкость глупый пес, к тому же медлительный, если и понадобится — никого не догонит. Но с виду грозный.

Лицо у Молли вытянулось, жесткие волосы растрепались. Она держала в руке сигарету. От нее разило никотином, псиной и джином.

— И Уолли Харди предлагал взять у меня пса на время. Им ведь с Ирен тоже докучают эти подлецы… Но Ирен боится ротвейлера, а старый Уолли, если его раздразнить, получше любого ротвейлера будет.

Говоря на ходу, она провела Мередит через кухню в неприбранную гостиную, где стоял письменный стол, заваленный бумагами, и старый комплект мягкой мебели: диван и два кресла. Когда-то их обили зеленым бархатом, но от старости бархат совсем вытерся. В газовом камине горело искусственное пламя, немного оживлявшее мрачную комнату.

— Я обзванивала клиентов, — пояснила Молли, опускаясь в кресло. — Просила приехать и забрать питомцев. Почти никто, конечно, сразу не может. Если бы они могли оставить своих собак и кошек дома, они бы их не сдали в гостиницу! Но я одна не справляюсь. По правде говоря, сейчас мне даже и подходить к ним не хочется.

Мередит стало грустно — так грустно, как никогда раньше. Даже сильную женщину можно сломить…

— Извините, Молли. — Вот все, что она выдавила из себя. — Если хотите, я выгуляю собак.

— Спасибо. Выпить хотите?

Мередит понимала, что ей предлагают спиртное, но все же ответила:

— Я заварю чай. Хотите?

— Заваривайте себе, — отмахнулась Молли.

Чуть позже, вернувшись с чаем, Мередит попробовала утешить Молли словами:

— По-моему, Мартина все же схватят. Либо наши, либо французская полиция. Их уже известили.

Молли упрямо покачала головой:

— Загнанная лиса прячется в норе! — Она подняла на Мередит покрасневшие, но проницательные глаза. — Вот и он так же. Никуда он не убежал, залег на дно и выжидает, пока шумиха уляжется. Пока легавые уберутся. Я все время о нем думаю.

— Возможно, вы правы, — осторожно ответила Мередит, — но где ему прятаться, Молли? Он иностранец, чужак. Друзей у него нет.

— Да где угодно! В лесу, в каком-нибудь пустом доме. В округе полно старых, заброшенных ферм, амбаров, рабочих вагончиков… Так я и сказала Селвэю. Он ответил: мол, они, конечно, поищут, но все брошенные дома им все равно не обойти. Тем более что таких домов у нас неизвестно сколько… — Молли глотнула чаю. — Но ничего… я-то его из-под земли достану!

— Молли, пожалуйста, не надо! Успокойтесь!

Молли посмотрела на нее поверх чашки:

— Зачем? Что у меня осталось, кроме мести? Муж сбежал много лет назад. Невила я растила одна. Мы с ним всегда хорошо ладили. Мы с ним были друзьями, а не просто матерью и сыном, до тех пор пока та женщина…

Рука у нее дрогнула; чай выплеснулся на стол. Молли замолчала.

Конечно, она имела в виду Рейчел. Мередит считала, что Рейчел послужила лишь катализатором, заставившим подавленные чувства Невила выплеснуться в жалком акте мести. Но Молли непременно нужно найти виноватого — хотя и она сама не без греха…

На следующий день рано утром к парадной двери «Аббатства „Малефи“», громыхая, подъехал старый фургон. За рулем сидел секретарь местного отделения общества любителей домашних птиц.

— Где же они? — спросил сей почтенный муж, выбираясь из своей развалюхи и проворно доставая небольшие клетки с отверстиями для воздуха.

— Рей! — крикнула Мередит. — Не может быть! Ты отдаешь канареек Алекса?

— Очень даже может! Кто будет за ними ухаживать? Только не я! И потом, птицы попадут в хорошие руки. Я ведь отправляю их не в крематорий! Сюда, мистер Орлан.

— Неужели его фамилия и правда Орлан? — шепнула Мередит, идя следом за Рейчел и гостем в оранжерею.

— Насчет моей фамилии постоянно шутят, — отозвался сам мистер Орлан, по-видимому обладавший чутким слухом. — Я уже привык. А, вот вы где, мои маленькие красавицы! Чудесную коллекцию собрал ваш покойный муж, миссис Константин!

Мистер Орлан оказался человеком ловким и опытным; он за полчаса рассадил канареек по клеткам.

После того как птиц увезли, в доме стало пусто и тихо. Даже Рейчел не могла не заметить этого.

— Скоро мы привыкнем, — решительно заявила она. — Не переживай, Мередит, все равно их рано или поздно пришлось бы отдавать!

Подметая опустевший вольер (Рейчел заявила, что такая работа выше ее сил), Мередит тыкала метлой в углы, откуда вылетали крохотные перышки. Они взлетали вверх и тихо опускались ей на нос.

На вторую ночь после смерти Невила Мередит засыпала труднее, чем накануне. Может быть, из-за того, что канареек увезли. Правда, на ней птички все же оставили свой след: на руках высыпала крапивница. Мередит намазала руки «Гермоленом» и легла в постель, вдыхая запах мази. Завтра все постельное белье будет в розовых пятнах!

Канарейки, антисептическая мазь, зудящие руки и общее расстройство не давали ей заснуть. Мысли путались, наползая одна на другую. В четыре часа утра она встала и спустилась в кухню выпить чаю. Ей не хотелось беспокоить ни Рейчел, ни миссис Паско, поэтому она двигалась тихо и, не включая верхний свет, крутилась при свете включенной электроплиты. Потом она устроилась за столом и стала рассеянно смотреть в окно.

За полосатыми занавесками обозначилась пока неясная линия горизонта. У нее на глазах деревья четче проступали в предрассветных сумерках. Слева высилась гаражная пристройка.

И вдруг она увидела свет. Очень слабый лучик двигался в окне второго этажа! Значит… в квартире кто-то есть.

Мередит осторожно поставила чашку на стол и выключила плиту. Из темноты стало легче рассмотреть улицу. Прошла секунда, другая — и она снова увидела мерцающий свет. Теперь сомнений у нее не осталось.

Она подошла к телефону в холле и набрала номер мобильника Маркби, от всей души надеясь, что он не забыл его в Бамфорде. Через секунду она с облегчением услышала его сонный голос и быстро объяснила, в чем дело.

— Не забудь по пути разбудить Хокинса — вы с ним, кажется, живете на одном этаже, — напомнила она.

— Ладно. Сиди дома. Никуда не выходи, поняла? Мы скоро приедем.

Мередит поднялась к себе в комнату и торопливо натянула джинсы и свитер. К тому времени, как она снова спустилась, движущийся лучик света в гараже пропал, а за окном почти совсем рассвело. С земли поднимался туман; парк окружала серая дымка. Она не сводила взгляда с гаража, но не замечала признаков жизни.

— Ушел! — в отчаянии прошептала она. — Мы его упустили!

Не Мартин ли приходил туда? Если он, то зачем вернулся? Скоро приедут Алан и Хокинс, а ей нечего будет им предъявить! Алан ей, конечно, поверит, а Хокинс, скорее всего, скажет, что она все выдумала. Как он разозлится! Ведь его напрасно подняли с постели в четыре часа утра и заставили гоняться за призраками!

Прежде чем она сообразила, что делает, Мередит вышла черным ходом и, сжимая в кулаке запасной ключ от квартиры, прошла по лужайке полпути до гаража. Внутренний голос твердил: она опять не слушается Алана, но Мередит отмахнулась от внутреннего голоса. И потом, ничего опасного нет, ведь тот, кто тайком проник в квартиру, давным-давно ушел оттуда.

Она поднялась по деревянной лестнице и вставила ключ в замок. Где-то наверху громко чирикнула ранняя пташка, напугав ее. Ключ не поворачивался. Мередит озадаченно наморщила лоб. А, вот в чем дело — дверь-то открыта! Она тихонько толкнула ее и очутилась в гостиной, залитой жемчужно-серым светом.