Я медленно тянула глинтвейн, думая о том, что у Бога странное чувство юмора. Учитывая наши характеры, попытка сделать нас счастливой пары довольно сумасшедшая идея. Наверное, стоило бы посмеяться над ней и послать ко всем чертям, вот только трудно спорить с судьбой. Тем более, когда идёт речь о твоей собственной судьбе.

   - Никогда не думал, что признаваться в любви это страшно, - задумчиво продолжил Алексей, потерев переносицу. - А ещё даже не подозревал, что это больно и все грубые слова, сказанные в адрес любимой девушки, на самом деле ранят тебя самого. А ты когда-нибудь задумывалась об этом?

   - О чём? - Медленно проговорила, нахмурившись и отставив в сторону бокал. - Лёш, я прекрасно знаю, что такое боль от слов, даже от собственных, поэтому и молчу сейчас, чтобы не наговорить лишнего. Как ты понимаешь, мне есть, что тебе сказать, из нелицеприятного.

   - Я бы тебя не осудил, - усмехнулся Волков и покачал головой. - Ты имеешь полное право говорить обо мне в самых ярких и матерных выражениях.

   - Ну, ты вообще-то, только что сам сказал, что грубые слова в адрес дорого человека, прилетают обратно с нехилой отдачей, - как можно более легкомысленно заметила, избегая его взгляда и следя за падающими снежинками. - Поэтому я молчу.

   - Юль, ты простишь меня? - его рука накрыла мою, дрожащую и лежащую на столе, сминая пальцами салфетку. - Я знаю, что наделал глупостей. И не могу взять свои слова обратно, потому что уже их наговорил. Но я... Чёрт, я просто приревновал тебя.. Знаешь, никогда не думал, что смогу понять всех тех парней, что никуда не отпускают от себя своих жён или девушек. Всегда считал, что это так... Драматично, - в голосе Лёши послышалась издёвка, причём в большей степени он издевался сам над собой.

   - Жизнь забавная штука, - выдавила из себя, всё ещё удерживая на лице маску вежливой улыбки.

   - У неё извращённое чувство гармонии, - его пальцы крепко сжимали мою руку и я чувствовала, как постепенно тепло его тело окутывает и согревает меня, принося с собой умиротворение и равновесие внутри. Так надо, так должно быть, так... Будет?

   - Я люблю тебя, - тихо прошептала, одними губами, всё ещё смотря куда угодно, но только не на него. Чушь, что мужчина должен говорить это первым. Мы все подвержены страхом, у каждого есть фобия и он тоже боится. Боится, что посмеюсь и уйду. Боится, что разозлюсь и скажу, что никогда не прощу. Боится, что только начавшие строится отношения, рухнут только потому, что он никогда до этого не испытывал ревности и не знал, как с ней справится. Алексей попросил прощения. Переступил через себя и пришёл на эту подстроенную встречу. Ухаживал, неосознанно стараясь заставить расслабиться и довериться.

   Иногда, я ненавижу свою чёртову способность разумно оценивать поведение людей и всегда учитывать их чувства. Но когда дело касается сердца, то это лучшее, что мне остаётся. Потому что в противном случае, все его старания были бы напрасны.

   - Юль, я знаю, как сложно бывает простить. И понимаю, что ты явно не забыла школьные годы, но всё же, мне хочется... Что?! - Он внезапно оказался прямо передо мной, присев на корточки и обхватив моё лицо ладонями. Я кожей ощущала, что его тоже бьёт дрожь и несмело улыбнулась. - Что ты сказала, Соколова?!

   - Ну, судя по твоим пространным изъяснениям, ты пытался сказать, что любишь меня, - тихо ответила, проведя рукой по его волосам и взлохматив их. - Только боишься.

   - Я ничего не боюсь, - возмутился Волков, вызвав у меня очередную слабую улыбку.

   - Тогда скажи, а не прячься за слова, - пожала плечами, пытаясь высвободиться из его хватки, но ничего не вышло.

   - Думаешь, это так легко? - Едва слышным шёпотом, как будто спрашивая самого себя, поинтересовался Волков. Он смотрел куда-то в сторону, и между бровями залегла тревожная складка, словно Алексей напряжённо пытался решить для себя какую-то архиважную проблему.

   - Я думаю, что это не так сложно, как тебе кажется, - мягко провела указательным пальцем по его носу, от задумчивой складки, до самого кончика. - Я тебя люблю. Болвана, идиота, ревнивца, которому даст фору вперёд даже знаменитый Отелло.

   Неожиданно для меня, Волков усмехнулся , лукаво прищурившись, посмотрел на меня. потянув на себя, он вынудил меня склониться к его лицу и тихо прошептал, обжигая горячим дыханием щёку, прямо в самое ухо:

   - Я тоже тебя люблю. Не знаю, как так вышло... Но ничего не могу с этим поделать.

   Внутри что-то лопнуло, как большой мыльный пузырь и заискрилось оттенками счастья и удовольствия. Напряжение, окружавшее наш столик подобно невидимой стене, исчезло, оставив только чуточку грусти по поводу утерянной эмоциональной независимости. Хотя, я уже начала уставать от неё, так что возможно, всё к лучшему?

   Лёша поднялся и, пододвинув свой стул ко мне поближе, уселся рядом, снова взяв мою руку и сжимая пальцы. Так мы и сидели, попеременно потягивая глинтвейн и закусывая его, как бы кощунственно это не звучало, пирожными. Между нами повисло молчание, но оно не было тягостным или виноватым, оно просто было и нам в нём оказалось неожиданно уютно, потому как, ни я, ни Алексей не спешили его нарушить. Зачем, собственно? Мы выяснили самое главное, а остальное мелочи жизни, в самом-то деле.

   Но всё хорошее, в смысле еды, имеет неожиданное свойство заканчиваться. Тарелка опустела, а из глинтвейна был случайно пожёван даже кусок корицы, от чего Волков до сих пор продолжал плеваться, но тут уж упрекать никого кроме себя не имело смысла. К тому же у меня лично язык прикушен и я его даже обожгла, так что ещё не известно, кому из нас больше не повезло.

   - Может... Ко мне? - Тихо поинтересовался Алексей, склонившись к моему уху. В его голосе без особого труда можно было распознать возбуждение и желание, откликнувшееся в моём теле жаркой волной горячей лавы, прокатившейся от низа живота по всему организму, вызвав лёгкую дрожь.

   Вот только кто сказал, что даже простив его, я собираюсь позволить ему легко забыть, что он наговорил? Конечно, я стерва, пусть и не такая явная как некоторые представительницы слабого пола, но всё же...

   Отстранившись, встала, взяла свою одежду и направилась в сторону выхода, попутно натягивая на себя дублёнку и старательно пытаясь скрыть довольную улыбку, когда за спиной послышалось возмущённое шипение, а затем меня догнали, у самой двери, обняв за талию и не позволяя сделать лишнего шага без его ведома. Собственник, ё-моё.

   - Так ты согласна? - Спросил Алексей, когда мы уже стояли на улице. Лично мне было интересно наблюдать за падающим снегом, не отвлекаясь на этот раздражающий фактор, настойчиво пытающийся погладить меня по пятой точке. Интересно, насколько хватит моего или его терпения, что бы потом начать действовать более решительными методами?

   - Не-а, - довольно зажмурилась, услышав сдавленное ругательство сквозь зубы. По-моему, после нашего более близкого знакомства всё его терпение, которым он так хвалился в школе, слиняло в неизвестном направлении. Впрочем, в противном случае, это было бы куда менее интересное общение.

   - Юль, издеваешься, да? - Меня схватили за подбородок и жёстко поцеловали, но стоило схватить его за воротник и притянуть к себе ближе, как поцелуй тут же стал куда более нежным. И кто тут над кем издевается, а?

   Отступив назад, разорвала контакт и насмешливо улыбнулась. Волков только головой покачал, взглядом пообещав мне всё припомнить, но в более подходяще обстановке. А никто, собственно, ничего против и не имеет.

   - Может, прогуляемся? - Вопросительно изогнула бровь и алчно посмотрела в сторону Дома Книги. - Я давно хотела прикупить парочку детективов Дена Брауна...

   - Кого? - Переспросил Алексей, вызвав у меня понимающую улыбку. - Впервые слышу...

   - Волков, не притворяйся тупым, у тебя это получается из рук вон плохо, - хихикнула и пошла в сторону любимого магазина. - К тому же, будешь вести себя хорошо, подарю альбом с репродукциями картин Бориса Вальехо.