— Ты знаешь, за что, — ответила женщина и неожиданно залилась краской, едва сдерживая смех.

— Так-так, я вижу, что мой анекдот произвел на мою правильную Лили неизгладимое впечатление! — оживился Джеймс.

— Где ты только таких пошлостей набрался? — Лили прыснула.

— Сиря рассказал, кто же ещё! Он у нас главный специалист по шуткам в тему.

— Женится ему пора, может, шутить бы меньше стал в тему, — Лили попыталась устроиться в кресле поудобнее. Поясница ныла.

— Мне страшно, Джеймс, — Лили позволила мужу крепче обнять себя. — Элис говорит, что боль вполне терпимая, но сама-то она ещё не рожала, а вот те, кто уже через это прошел, всякого понарассказывали. Да и я насмотрелась, когда в клинике работала.

— Я разговаривал с женой Артура Уизли, она сказала, ничего страшного, — Джеймс ласково погладил темно-рыжие волосы.

— Ты спрашивал про ее недавние роды? — Лили коротко рассмеялась. — К шестому ребенку я тоже перестану бояться.

— К шестому? — Джеймс тоже рассмеялся. — Представляю себе шестерых маленьких очкастеньких и рыженьких вперемешку поттерят! — Джеймс захохотал. — Держись Хогвартс! Мародеры — навсегда! Продолжение следует!

— Нет, Джеймс, шесть детей — это уже слишком. Двое, максимум трое, — Лили широко улыбалась. — А сейчас я думаю, как пережить первые роды.

— Ну давай рассуждать, как твоя подруга Элис, — Джеймс округлил глаза и сделал лицо подчеркнуто спокойным. — Ребенок лег правильно.

— Да, — кивнула Лили и шлепнула мужа по руке, чтобы он прекратил перекривлять Элис Лавгуд.

— Он небольшой, — продолжил Джеймс, вернув глазам нормальные размеры.

— Да, Гарри маленький.

— Вот, ты ему даже имя придумала. Значит все будет хорошо, — подытожил Джеймс. — Но самое главное, я тебе буду помогать!

— А ты не упадешь в обморок? Роды — не самое красивое зрелище, — предупредила Лили.

— Так я же помогать буду, а не принимать, — возразил Джеймс.

— Как?

— Буду лежать рядом и за тебя кричать.

— Джеймс! — Лили засмеялась.

— А что, между прочим, так и делают в некоторых африканских племенах, — дурашливо сказал Джеймс. — Таким образом, мужчина высказывает, а вернее выкрикивает свою солидарность с жениными страданиями. Вот увидишь, я буду очень хорошо кричать!

Почему-то сильно болела спина, рубашка была мокрой от пота, который не просто катился по лбу, спине и даже рукам, а лился тонкими струйками.

— Тужься, Лили! Давай, — подбадривала ее Элис.

— Больно, я же не знала, что это так больно, — простонала Лили.

Джеймс вытер мокрый лоб жены, та жалобно сжала его руку. «Если любишь, то можно забрать боль», — Джеймс делал так, как подсказывало ему чутье.

— Лили, тужься, — приказывала Эллис. — Ты плохо стараешься.

— Я больше не могу, — с трудом выговорила она. Пот и слезы заливали глаза, и почему-то снова страшно разболелась спина.

Гарри попытался открыть глаза, но тут же зажмурился. В течение нескольких секунд к нему возвращалось ощущение собственного тела. В позвоночник словно кто-то вогнал кол. Дрожь и обильно стекающий пот из видения никуда не исчезли, а превращались в его ощущения. Рукавом свитера Гарри вытер лицо и открыл глаза. Амбридж стояла над ним и, слегка склонив голову, с любопытством и даже легким восторгом смотрела на его страдания. Было очевидно, что уведенное превзошло ее ожидания. Гарри стало гадко. Больше всего ему захотелось сейчас очутиться в своей комнате и, свернувшись калачиком на постели, успокоиться и прийти в себя в тепле, созданном Чарами Уюта. Сделав над собой колоссальное усилие, Гарри поднялся и вышел из кабинета директрисы.

— Боже мой, Гарри, как она могла такое с тобой сделать, — Гермиона плакала, не сдерживаясь. — Меня всю трусило, тебе было плохо, я знаю, но профессор Снейп велел выставить блок.

— Он все правильно сказал, — произнес Гарри. — Я попытался отключиться, и у меня почти получилось. Тебе не нужно страдать из-за меня, Гермиона.

Как он дошел до комнаты, Гарри помнил плохо. Сейчас он лежал на кровати, чувствуя себя так, словно его побил ногами весь Инквизиторский отряд. Гермиона всхлипывала и пыталась размять занемевшую от боли спину Гарри.

— Если она и дальше так будет тебя наказывать, нам лучше уйти со школы, — девушка вытерла слезы.

— Нет, просто так я отсюда не уйду, она тогда будет чувствовать себя слишком вольно здесь, в Хогвартсе, — возразил Гарри и зло добавил. — Она очень вовремя надела на меня эти штуки, а то я бы ее порвал, как жабу.

Гермиона взяла Гарри за руку и принялась внимательно изучать устройство браслетов.

— Я не знаю, как их снять, — вскоре вздохнула она и погладила мокрые растрепанные волосы мужа. — Попробую завтра узнать у Тонкс.

Отмена Ответственного Отряда очень разочаровала Инквизиторский отряд, который не мог остановить собственный поток шалостей. После мощного взрыва в Общем зале, в результате которого содержимым бомбы-вонючки были облиты не только гриффиндорцы, но и учителя, Драко Малфой получил строгое предупреждение, Кребб и Гойл отправились расчищать снег, Монтегю мыть полы, а Люси Луш получила школьно-общественное порицание. Толстушка стояла на специальном возвышении с табличкой «Наказана» и с тоской думала о том, что зря теряет ценное для бизнеса время.

— Ну хоть одна приятная новость за последнее время, — Рон растянулся в довольной улыбке.

— Глазам не верю, — радостно всплеснула руками Гермиона. — Наконец-то наказали эту свинью! Неужто вонючая смесь попала в Амбридж?

— Не знаю, но наказала ее Макгонагал, — сказал Гарри.

— Класс! Все-таки Макгонагалка — свой человек! — Рон потер руками.

— Да она ненавидит эту спекулянтку чуть меньше, чем Амбридж, — ответила Гермиона.

— Хорошо ли тебе стоится, Лушечка? Чувствуешь ли ты угрызения совести, красавица? — приторным голоском осведомился Рон, подойдя к Люси.

— Иди, дурак, — недовольно взвизгнула та.

— А Рон не дурак, он всего лишь хотел спросить тебя, каково стоять на позорном месте? — возразила Гермиона. — Сколько учеников тут стояло до тебя из-за твоих доносов! Теперь испытай это на себе сама!

Браслеты, не дающие возможность использовать магию, Гарри так и не сумел снять. При первой возможности он пришел к Тонкс. Нимфадора долго разглядывал их, применила несколько заклинаний, но безрезультатно.

— Крепко она тебя заковала, тварь болотная, — посочувствовала молодая волшебница. — Мешают, да?

— Ещё и как, — ответил Гарри. — На уроках сижу, как в гостях. Применять волшебство привыкаешь, и теперь, когда это сделать невозможно…

— Вот ведь образина из Министерского фонтана! Использовать браслеты в школе! Когда я была аврором, то видела, что такие штуки надевают на волшебника, если он не может выносить дементоров, а нужно, чтобы он пристойно на суде смотрелся. Правда, осужденного потом все равно в Азкабан отправляют…

— Ничего себе! — возмутилась Гермиона. — Она с Гарри обращается, как с преступником!

— Я постараюсь при первой же возможности узнать у профессора Дамблдора, как снять эти кандалы, — пообещала Тонкс.

От обещания Нимфадоры у Гарри поднялось настроение. Но вскоре снова безнадежно испортилось. За то, что Гермиона защитилась от заклинания Малфоя, Амбридж надела такие же браслеты и на неё.

Прошло несколько дней. Тонкс так и не удалось узнать, как снять браслеты с Гарри и Гермионы. Нимфадора выяснила, что для каждой пары таких браслетов используется специальное заклинание, и расстегнуть их можно, прочитав заклинание наоборот. Без возможности применять магию Гарри чувствовал себя отвратительно. Он скучал по своим каждодневным полетам над Хогвартсом, злился из-за того, что начал отставать по трансфигурации и заклинаниям, изнывал от безделья на уроках ЗОТИ. Учителя опрашивали его и Гермиону в основном письменно. Впрочем, Гермиона сказала, что после того, как на неё надели браслеты, принцип ее обучения мало изменился: с начала второго семестра всех магглорожденных обучали только неинтересной теории. Гораздо больше Гермиону беспокоило, что теперь она и Гарри были беззащитны перед Инквизиторским отрядом. Гарри не мог применить даже самого простого защитного заклинания, а драться по-маггловски с Креббом и Гойлом, которые в три раза шире и на голову выше, — прямая дорога в больничное крыло. Теперь Рон старался сопровождать везде не только Луну, но и Гарри и Гермиону.