Она развела руками:

— Что я тебе только что сказала? Мы сделали все возможное!

Гарри снова склонился над Леландом.

— Сорри, Леланд… ты что-то мне хотел сказать о Сорри? — ничего. — Леланд! — последний раз сказал он. Он поднялся, чувствуя на себе острые коготки разочарования. Хотелось схватить что-нибудь и порвать в клочья, только бы избавиться от этой необходимости знать… единственный человек, способный подтвердить его правоту, не говорил.

— Что такое? — резким голосом потребовала ответа Электра. Гарри повернулся к ней, пробегаясь рукой по волосам.

— Тебе не показалось странным, что он повторял “прости, прости”, ни разу не сказав “прости меня”? Чтобы кто-то собирал остатки сил ради извинений — будто это так важно!

— Гарри, нельзя делать выводы из слов почти безумного человека. Может, для него извинения были важны.

— А я вот совсем не думаю, что это извинения, — сказал Гарри. — Я думаю, что это имя. Что он пытался сказать мне, кто на него напал.

Гермиона махнула палочкой на кастрюльку на плите, которая сразу запыхтела и забурлила, всыпала туда немного какао и помешала.

— Так, посмотрим, правильно ли я поняла, — сказала она. — Ты считаешь, что парень Лауры — прислужник темных сил только потому, что шпион, находящийся в двух шагах от отключки мозгов, не вставил правильного местоимения, извиняясь перед тобой за то, что дал себя похитить?

Гарри вздохнул и принял чашку како, неуверенно на нее посмотрев.

— В твоем изложении это не так правдоподобно звучит.

Она села рядом с ним за гигантским кухонным столом.

— Тебе следует признать, что это заявление по-детски безосновательно.

— Тебя там не было, — настаивал он, пристукнув кулаком по столу. — Я тебе говорю, это так странно звучало, так неестественно. В то время я не знал, что это значит, но не было похоже, что он передо мной извиняется. Он вел себя так, будто слово “Сорри” имеет большое значение.

— Что совсем не значит, что это имя.

— Нет, но я не знаю, что еще это может быть.

— Место? Предмет, название улицы, чей-нибудь домашний спаниель?

— Я проверил в Словаре Колдовских Названий — там не было ничего похожего по звучанию и имевшего хоть какой-то смысл.

— Мне, кажется, попадалось несколько заклинаний, начинающихся звуками “сорри”. Sauriarbus maximacatis, например… хотя, с какой стати ему понадобилось бы превращать тебя в гигантское жаберное чудовище? Может, он пытался наложить какого-то рода заклятье, или пытался тебе сказать, что на нем использовали.

Гарри улыбнулся.

— Знаешь, а у тебя неплохо получается.

Она пожала плечами.

— Могу для тебя проверить.

— Спасибо. Нужно, по крайней мере, составить все возможные варианты. Я все равно считаю, что сценарий с именем — самый вероятный. И что, так уж просто случилось, что наш знакомый колдун носит это имя? Не верю, что это совпадение.

— Но мы же утверждаем, что он злой.

— А откуда нам знать, что это не так? Мы с ним даже не встречались.

— Я ни за что не поверю, что Лаура связалась бы с таким человеком.

— И я тоже, но кто сказал, что она знает? Она видела его лишь раз с тех пор, как сюда переехала; за три года многое могло измениться.

Гермиона вздохнула:

— Надеюсь, ты ошибаешься. Она правда его любит, и чувство, кажется, взаимно — судя по ее словам.

— Я не хочу причинить Лауре боль, но мне необходимо знать, тот ли Сорри, за кого себя выдает, и нужно ли мне с ним нянчиться.

— Хотели меня видеть, Шеф?

— Да, Ремус, давай заходи. И ты же знаешь — тебе можно называть меня Гарри.

Люпин сел на один из стульев перед столом Гарри.

— “Шеф” лучше звучит, не находишь?

— Мне всегда кажется, что это звучит так, будто я сменный контролер в кафетерии с самообслуживанием.

— Только если на обращение ты спросишь, не хочу ли я чаю.

Гарри посерьезнел и перешел к делу:

— У тебя не должно быть иллюзий по поводу того, зачем я тебя позвал.

Люпин покачал головой.

— Думаю, из-за того, что я услышал прямо перед твоим обмороком.

— У Арго сорвалось с языка — эта информация засекречена.

— Если тебе от этого станет легче, то я из вашего разговора не понял ровным счетом ничего. Но если тебе нужно наложить на меня Заклятье Забвения, я пойму.

Гарри встал, обошел стол и оперся на его край, изучая лицо Люпина и решая, насколько он ему доверял. Если я не доверяю ему сейчас, то не стану доверять никогда, подумал он. Этот человек не сделал ничего, что бы заставило меня усомниться в его честности… и он один из моих ближайших друзей.

— Я собираюсь ввести тебя в курс дела, — сказал он, все для себя решив. — Потому что мне нужна твоя помощь, а после происшествия с Леландом у меня нет причин скрывать это от тебя.

Люпин выпрямился:

— Ценю твое доверие.

— Ты его заслужил, — он смерил Люпина проницательным взглядом. — Арго спросила меня о “шаблоне”, и попадает ли под него исчезновение Леланда.

— Да. И что же это значит?

— В течение последних нескольких лет некоторые из нас стали замечать появление одной тенденции в действиях темных сил. Акты насилия, не имеющие видимых мотивов — но только до тех пор, пока не рассматриваешь их на более глобальном фоне. Кражи древних колдовских артефактов и талисманов. Угрозы, попытки запугать, шантаж… насильственное склонение на свою сторону высокопоставленных волшебников.

— Звучит довольно банально.

— Не совсем. Дело в том, что вся эта активность очень сильно напоминает тактики, использованные Волдемортом, когда тот набирал силу. Слишком много, чтобы считать совпадением.

Глаза Люпина расширились:

— Не может быть. Его больше нет… тебе это лучше других должно быть известно!

— Его, может, и нет, но его определенно не забыли. Мы подозреваем, что кто-то пользуется его именем, его, так сказать, торговой маркой, и его стратегией, чтобы поднять новых последователей темной магии. С того момента, как это впервые было замечено, попадающие под шаблон события стали происходить все чаще и чаще, хотя, кто бы ни руководил этим парадом, он был достаточно аккуратен, чтобы держать деятельность в тени. Самым открытым актом пока что было похищение Леланда, и это наводит на мысль, что нам следует готовиться к обострению.

— Гарри… если кто-то действительно метит на лавры Волдеморта, то это будет включать…

— Сдвинутость на мне, да. Я прекрасно это осознаю. Я провел кучу времени с момента занятия этого кабинета, обдумывая все способы, которыми Волдеморт пытался меня устранить, пока у меня под конец не появился шанс его победить.

— И не только тебе может угрожать опасность. Он нападал на твое окружение, на близких тебе людей.

Гарри с силой сглотнул. Люпин только что озвучил его самый глубокий страх… что новый ученик Волдеморта может начать охоту на дорогих ему людей. На его сожителей, друзей… на единственного его лучшего друга, которого в первый раз темный волшебник не смог убить. Разум бежал от мысли, что Гермионе могут навредить, он просто не мог вынести таких размышлений.

— Это я тоже осознаю. Я кое-что предпринял, чтобы обеспечить безопасность окружающих меня людей, но я бы лучше исключил риск, найдя этого ученика и во всех деталях и подробностях показав ему, каким именно образом я отправил на тот свет его учителя.

Гермиона исподтишка глянула на Лауру, которая склонила голову над рабочим столом, заворачивая стебли и складывая их в консерватор. Они были в гончарной, переделанной ими в рабочую комнату для изготовления ингредиентов для зелий и выращивания трав и волшебных растений. Они уже несколько недель откладывали консервацию стеблей дракодыжник — утомительный, занимающий много времени процесс, но сегодня вечером Гермиона предложила взяться за дело. У нее были скрытые мотивы — это задание даст ей время подобраться к Лауре. Гермиона аккуратно собирала и очищала стебли, затем отдавала их Лауре, крепко оборачивавшей их вялым морскорняком, после чего они помещались в специальный консервирующий ящик и оставлялись тушиться в паровой на полный лунный цикл.