— Нет! — выкрикнула я. — Хотите уволить — увольняйте, но приказывать мне такое Вы, как директор, не имеете права.

— Да, как директор, не имею, — холодно бросил он. — Но как Хранитель Чаши я приказываю тебе. Это — моя цена.

Моё тело обдала ледяная волна безысходности.

— Как пожелаете, профессор Дамблдор, — убито сказала я, провела рукой по лицу и мрачно добавила. — Что угодно и когда угодно. Я должна пойти немедленно?

— Эни, я хочу, чтобы ты поняла…

— Не стоит. Вы назвали цену — я заплачу её, а после покину Хогвартс.

— Ты не сможешь этого сделать, ты — учитель и не подведёшь своих учеников.

— Вы — жестокий человек, профессор.

— Я давно живу, и поверь мне, так будет лучше для всех. Иди, — он указал на дверь и добавил. — Но запомни, пока я жив, возврата быть не может.

Кое-как добравшись до своей комнаты, я упала на кровать и накрыла подушкой голову. Глаза были сухими и горячими, а дыхание отрывистым. Дамблдор отобрал у меня единственное, чем я жила эти два года и даже выбора не оставил. Чувство глубочайшей безнадёжности охватило меня и принесло с собой тоску и пустоту. Безудержно хотелось выть. Через каких-нибудь полчаса придёт Северус, и всё будет кончено. За него я не переживала, он быстро вернёт свою жизнь в привычное русло. А мне останется только собрать осколки и замаскировать их под нечто, отдалённо напоминающее душу Эни Блэкстоун.

Уткнувшись невидящим взглядом в плотно завешенную картину, под тканью которой будет теперь навечно похоронен наш когда-то общий дом, я не заметила как он вошёл.

— Зачем ты закрыла картину?

Я вздрогнула и тотчас натянула маску полного безразличия.

— Что Вам нужно, профессор?

Он заметно помрачнел, но всё же спросил,

— Что с тобой, Элизабет?

— Вы мешаете мне сосредоточиться! — чёрство ответила я.

— Хорошо, я уйду, — угрюмо сказал он. — Но сначала ты объяснишься.

— Я не обязана Вам ничего объяснять, — сухо бросила я.

— Нет, ты обязана, — он подошёл и схватил меня за руку. — Ты дрожишь, значит, что-то произошло.

Я поняла, что пора ставить точку, иначе я просто не сумею исполнить приказ. Плохо соображая что творю, я сжала кулаки и брякнула первую жестокую фразу, возникшую в моём мозгу,

— Последнее время ты заполняешь собой всё пространство и этим сильно раздражаешь меня!

Он отдёрнул руку как от раскалённой плиты.

— Как же случилось, что я так долго не мог узнать тебя, Эни Блэкстоун, — послышался его враждебный голос.

Мною овладела паника.

«Что я наделала, — резанула мысль. — Я же с головой выдала себя».

— Я обязан отдать тебе должное, ты построила грандиозный план мести, — он отвесил мне лёгкий поклон. — Но твой план провалился, мне нет никакого дела до тебя.

Он принял угрожающую позу.

— А вот что до остального, то тебе не стоило даже допускать мысли, чтобы появляться здесь, Бестия, — скривился он и брезгливо поморщился. — Что ты вынюхивала? Отвечай, или я размажу тебя по стене!

Он выхватил палочку и направил её на меня.

«Убей меня сейчас!» — умоляла я про себя.

— Что это ты делаешь, Северус? — за его спиной стоял Альбус Дамблдор.

Палочка Снейпа продолжала указывать мне в грудь.

— Сама скажешь или мне сказать? — пригрозил он.

Дамблдор закрыл меня собой и отвёл его палочку в сторону.

— Пойдём, Северус, — произнёс он. — Нам нужно поговорить.

Снейп убрал палочку и отвернулся, пропуская профессора вперёд, потом бросил на меня полный ненависти взгляд и зло зашипел,

— Не смей больше попадаться мне на глаза или мне даже палочка не потребуется, чтобы уничтожить тебя!

Я отшатнулась. Он выскочил и со всего размаха хлопнул дверью.

— Вы знали, профессор? — негодовал, Снейп. — И позволили мне так чудовищно обмануться?

— Я не думал, что всё зайдёт так далеко, Северус!

— Я никогда не обсуждаю Ваших решений, но Бестия в Хогвартсе, это слишком даже для Вас.

— Ещё раз повторяю тебе, она нужна нам.

— Она — Упивающаяся Смертью. Самая гадкая из них!

Дамблдор исподлобья посмотрел на Снейпа.

— А ты сам?

Снейп окаменел.

— Я полагал…

— Оставим это, — прервал его Дамблдор.

— Но она же сдаст нас!

— Нет.

— Да как Вы можете быть так уверены?!

— Она кое-что должна мне.

Глава 18

Более полугода я прожила как в кошмарном сне. Вымолив разрешение не спускаться в общий зал, я всё это время пряталась в своём кабинете, пока весть о смерти Дамблдора и имя его убийцы не подкосили меня окончательно.

Я долго оплакивала директора, но всё же не верила в виновность Снейпа. В этом, определённо, было не всё так просто, как утверждали все вокруг.

В начале нового учебного года многие студенты не вернулись в школу, в их числе был и Гарри с его друзьями. По поводу последних ходило великое множество противоречащих друг другу рассказов, так что отделить правду от вымысла уже не представлялось возможным.

Вскоре Снейп вернулся в Хогвартс уже в качестве директора, и всё кардинально изменилось. Теперь здесь правили бал Упивающиеся Смертью. Я очень часто видела опухшие от слёз лица детей, и, как могла, утешала их. Мои уроки были запрещены уже с начала года, но я всё ещё оставалась в школе.

Специально для детей, я несколько ночей писала новую картину. При взгляде на неё, можно было увидеть только какое-то неясное сооружение, сплошь увитое виноградником, но ученики знали, что пройдя сквозь замаскированный листвой вход, оказываешься в маленьком уютном садике с цветочными клумбами и небольшим фонтанчиком. Конечно, это не спасало детей от их безрадостной участи, но, по крайней мере, помогало им собраться с духом и на какое-то мгновение почувствовать себя в безопасности. Последние время дети зачастили. Понимая, что это обязательно вызовет подозрения, я, тем не менее, продолжала принимать всех, кто нуждался в помощи. Я была стопроцентно уверена, что со дня на день за мной придут, и смерть — самое лучшее из того, что они сделают. Но меня это не заботило. Дамблдор погиб, а срок Чаши на исходе, и если от Упивающихся ещё можно было побегать, то от гнева Чаши — не скрыться.

Снейп почти не выходил из своего кабинета. Я видела его только один раз, в начале учебного года в общем зале, когда он, одарив учеников ледяным взором, зачитал им новые правила. В тот день я впервые заметила слёзы в глазах профессора МакГонагалл, и она вполголоса произнесла слово «убийца». Мне было жаль эту гордую женщину. Я бесконечно уважала её и знала, что ей легче расстаться с жизнью, чем оставить школу и учеников. Но я не поддержала её тогда, да и в дальнейшем, всячески избегала обсуждения темы нового директора и положения дел в школе. Наверное, она посчитала, что я струсила и вскоре почти перестала общаться со мной.

Так, периодически пряча детей в картине, и стараясь не попадаться на глаза Упивающимся, я дотянула до марта. Иногда до меня снова доходили слухи о Гарри, которого видели то здесь, то там. Мне хотелось верить слухам, потому что благодаря им в глазах большинства преподавателей расцветала надежда.

Как-то поздним вечером в дверь постучали. Стук был условным, и я спешно открыла. На пороге стояли двое Упивающихся. Один телосложением походил на небольшого размера шкаф, и, судя по выражению лица, имел аналогичный уровень интеллекта. Второй был меньше ростом, но с такими злобными маленькими глазками, что им могла позавидовать крыса на последней стадии бешенства. Такой своеобразной охраной Лорд напичкал в эти дни Хогвартс. Состоявшие в её рядах были довольно молодыми, поэтому меня они не знали, а я не хотела знать их даже по именам.

Незваные гости гадко ухмылялись. В их руках трепыхался маленький мальчик, из глаз которого двумя большими ручьями лились слёзы.

— Вот, профессор, — ядовито улыбнулся «больной бешенством». — Он всё нам рассказал. Вы позволили себе думать, что правила не для Вас, так?