- Алле. - и голос девчушки с грубого перешел на приторно-сладкий. - Да малыш. Ой, прости, забыла.

  Молодой человек никак не отреагировал, и рука продолжала покоиться на молочной белой спине, а девушка тем временем продолжала, кажется, немало не смущаясь называть в его присутствии малышом того, кто был на другом конце провода.

  - Да приеду я, только, наверное, не сегодня. - протянула она, с сомнением глядя на вереницу банок на столе. - и отметим мы все с тобой, прямо все вместе и отметим. Обязательно. - заверила она и замолчала, слушая ответ. - я тебя тоже тебя целую, и племяшку мою поцелуй.

  Алину слегка передернуло. Она почти с искренней радостью увидела пожилого армянина, машущего рукой рядом с красными жигулями. Через секунду она уже залезала в теплое нутро машины.

  - Ну и мороз. Б-р-р!

  - Новый год, что ж вы хотели?

  - Есть места, где и в Новый год тепло. - вздохнула девушка, обнимая себя за плечи.

  - Так то места далекие. И что вам там делать? то ли дело в Орехово. Вы туда правильно собрались. Новый год да с настоящей елочкой во дворе. Вам куда надо то именно? Орехово, оно большое.

  - Поехали. Покажу.

  Девушка вовсе не была уверена, что она правильно туда собралась, но пришлось, как говорится лезть в кузов. В Орехово собралась вся компания Рыжего и кроме него, пожалуй, там ее больше видеть никто не хотел. Алина пожала плечами. Да наплевать ей и на толстую пафосную Подосинникову, которая живет полностью за папочкин счет. И на высохшую и желтую от солярия Степанову, которая жила со своим парнем только исключительно из-за денег. Любопытная Федорович, вечно совершающая попытки загулять, но так и не набравшаяся для этого смелости, тоже принадлежала избранному обществу. Друзья Рыжего мужского пола тоже недолюбливали Алину, ибо считали, что ничего хорошего она ему не принесет, постоянно заставляя страдать. На это, правда, девушке нечего было сказать. По приезду они снова поссорились, и когда Алина приехала к своему псу, то расстались, даже не попрощавшись.

  Вообще то что ее не было несколько месяцев на домашней обстановке никак не сказалось. Ей казалось, что на корабле она прожила целую жизнь, а дома все так ничего и не изменилось. Девушка смотрела на друзей, знакомых и родных, и не понимала, как они могут так бездарно терять время, превращая существование в серые будни без эмоций, мечты или какого-то минимального интереса? И все же это было так, и что самое страшное, по мнению девушки, никого это не беспокоило. Сашка был иным, совсем иным, но среда, в которой он вращался, затягивала его как болото. Давно, когда она только еще вернулась из Франции, молодой человек попросил у нее год. Девушка пожала плечами, она не верила, что и десять лет сдвинут с места монотонный образ жизни из пяти дней в офисе и стабильно пьяных выходных на даче. Она почти уже поставила на нем крест, но что-то ее удерживало. Что-то, что заставило и в самый канун Нового года оставить родню и теплый дом и ехать по заснеженной дороге в Орехово, которое она так не любила.

  В девять часов вечера Сашка написал смс, она ответила. Естественно завязался разговор, в результате которого она спросила: 'Если хочешь, мы можем увидиться?'. Он хотел, но считал, что момент был отнюдь не самый подходящий. Так и было, но Алину это не сильно волновало, и сейчас она сидела, глядя на замерзшие ветки деревьев, проносящиеся мимо. Сашка всегда был для нее кем-то, ради которого она могла делать почти любые глупости. Он всегда был рядом, даже если знал, что она не права, даже если был с ней не согласен, все равно подставлял плечо. Он был больше чем другом. Но чем-то большим так и не стал, и девушку до сих пор это смущало. Ей все казалось, что что-то она в нем проглядела. Вдруг они все же созданы друг для друга? Ее никто и никогда, так как, он не любил. Девушке казалось невозможным, что человек, так кристально чисто ее видящий, знающий, понимающий и любящий, мог быть в ее жизни просто эпизодом. Хоть и затянулся он на семь лет, но все же оставался эпизодом. Папа Алины, к которому она как всегда обратилась за советом, охарактеризовал все просто: 'Снова наступаешь на те же грабли. Он тебя не может удержать. Сила воли у вас разная, и ничего ты с этим не сделаешь. Люди меняются в одном случае из миллиона, что вообще-то значит, что не меняются вовсе. Съезди. Убедись'. Именно этим девушка и занялась - поехала убедиться. Хотя на самом деле она просто очень-очень по нему соскучилась и надеялась, что его обида на то, что она оповестила о своем приезде постфактум, уже прошла, и они наконец-то смогут нормально пообщаться.

  - Спасибо, - расплатилась она с водителем и вышла на заснеженное шоссе. Сашки еще не было.

  - Счастливого нового Года! - и красное жигули оставило только вихрь снежинок за собой.

  Стало удивительно тихо. Один единственный фонарь освещал рекламный щит с надписью 'Ваша дача без нас плачет', на шоссе не было видно ни единой души и было так тихо, как только может быть тихо в зимнем лесу. Чернели стволы деревьев, облепленные белыми хлопьями. Лунный свет проливался над вершинами, заставляя их сверкать и переливаться. Алина залезла на твердый сугроб и вдохнула полной грудью. Нос начинало пощипывать от мороза, но тут раздался визг тормозов. Темная восьмерка буквально вылетела на шоссе с проселочной дороги, машину развернуло, и она замерла прямо посередине пути. Алина вздрогнула от такого представления и немного подождала посмотреть, кто из нее выйдет. Несколько минут прошло в напряженном ожидании, и тяжело вздохнув, спрашивая себя, во что она снова ввязалась, девушка зашагала вперед, выдирая ноги из снега.

  - Свинья какая! Я тут прусь через полгорода, чтоб его увидеть, а он из машины выйти не может!

  Девушка плюхнулась на сиденье и сразу попала под колючий взгляд недобро прищуренных глаз. И все же это был Сашка. Ее родной, близкий, любимый человечек. Девушка повисла у него на шее.

  - Привет. - прошептала она, зарываясь носом в мех сноубордической куртки.

  - Поехали. - тихо бросил он и повернул ключ зажигания.

  Алина закусила губу. Так было каждый раз, когда ей приходилось его 'возвращать'. Только в это раз девушка была уже совсем не уверена, что ей это надо. Они часто ссорились и несколько раз переставали общаться надолго, но Алина знала его, как свои пять пальцев и знала, как сделать так, чтобы он снова был рядом. Но сейчас? Сейчас многое изменилось. Прежде всего, она сама. Снег скрипел под колесами, а свет фар пронзал ночную темноту, на часах было без двадцати двенадцать.

  - Я соскучилась...

  Он молча посмотрел на нее. Разговора не получалось. Пока он парковался и они заходили в дом, Алина, наконец, не выдержала:

  - Слушай, я приехала, чтобы слушать твои молчаливые упреки. Тебе есть, что сказать? Если ты все время молчишь, зачем ты хотел меня видеть?

  - Потому, что я не могу от тебя избавиться! Потому, что ты у меня все время перед глазами. Потому, что я не могу без тебя! Когда ты далеко, мне кажется, что я могу забыть тебя, но когда ты рядом...

  Теперь замолчала девушка. Она боялась даже поднять глаза. В его голосе была уже не любовь, ей почудилось что-то близкое к ненависти. Но ведь это был он, ее Рыжий. Или уже нет?

  - Пойдем? - нерешительно открыла она дверь машины. - Почти двенадцать.

  - Тапки одень. - бросил он ей в предбаннике огромного деревянного коттеджа. - И имей в виду, там тебя готовы сожрать.

  Девушка сглотнула:

  - Да, пошли они...

  Девушке повезло, что Новый год почти наступил, и все суетились, разливали водку, держали наготове бутылки с шампанским. Ваня подкидывал дрова в камин, хозяйка дома и Федорович, обе в вечерних платья, шушукались на бежевом диване, недобро глядя на вошедшую. Алина высоко подняла голову, будучи одета в сноубордические штаны, и подумала, что одна вырядилась, словно на корпоратив, а другая, как ее не одень, выглядит по-коровьи. Подосинникова была довольно миловидная, если б ей удалось скинуть килограмм пятнадцать. Ваня объяснял это гормональными сбоями, на что даже Рыжий, который ей весьма симпатизировал, вспоминал про каждодневное посещение Макдональдса. Остальные попереглядывались между собой, но на этом дело и кончилось. Двухметровый Федя был в сером свитере и джинсах, его жена Катя в красном пуловере, Костров в ярко-оранжевой толстовке. Кто во что горазд, так что Алина на их фоне не выглядела странно, да и ей было неважно. К тому же мало кто еще оставался трезвым. Девушка поняла, что зря сюда приехала, ей стало противно и скучно, и сразу захотелось напиться.