Нужно, чтобы каждый мог применить свои творческие силы на родине, потому что «человек отдает свою жизнь, защищая те места, в которые он положил свое творчество; его легко прогнать из того места, где он сам является только хищником».

Сложный противоречивый механизм капиталистических отношений Лодыгин понимает как спекуляцию и ростовщичество. «Нравы и обычаи крестьянской волости стали другими, в особенности с того времени, как в нее ворвалась спекуляция, которая для многих заменила потребность творчества потребностью наживы». Обманывая друг друга, наживая состояние за счет других, не станешь человеком, гражданином, не сможешь познать великую радость любви к Родине-матери.

Какие же шаги, по мысли Лодыгина, надо предпринять, чтобы свобода творчества процветала в стране, а значит, почва для спекуляции и пьянства исчезла бы? Первое — учреждение всесословного города и всесословной волости с равными для всех правами, «чтобы люди русские на своей земле не чувствовали себя эмигрантами, а вне Русской земли — заброшенными на произвол судьбы, — но людьми знающими, что они стоят на родной земле и она стоит за ними, что для нее и в нее они кладут свой труд». Второе — создание многонационального государства, где все нации будут жить в дружбе и братстве: «Я убежден, что как только благосостояние коренной России поднимется до уровня национальных окраин, как только «рыцари номера» (бюрократы-чиновники) с их личными лилипутскими интересами уступят место определенным национальным идеалам, уступят место правительству(курсив Лодыгина), которое во внутренней и внешней политике будет знать, что честь русского имени дороже всего и что главная его задача развивать способность и свободу творчества, — эти окраины перестанут чувствовать к коренной России недоверие и вражду, а сильной извне и внутри Россиею будут гордиться и называть своим Отечеством».

Строки эти написаны в 1910 году, когда русская промышленность представлена была кустарными промыслами, а крупные заводы и фабрики были в руках иностранных капиталистов, когда полезные ископаемые: нефть, газ, платина, железные и другие руды, каменный уголь, лес, хлопок — уходили за границу, возвращаясь на родину готовой продукцией. Покончить с этим, по разумению Лодыгина, можно, если научить людей профессиям, создать армию инженеров и техников, агрономов и горняков. Потому что тогда мы сами будем распоряжаться богатствами страны, сделаем ее изобильной и уважаемой.

На первых порах тут может помочь «заочное обучение»…

«Заочное обучение»— придумка самого Лодыгина. Так он перевел американское название «Correspondence Schooles» — корреспондентские школы. Это название привилось в России, как и система, но только позже, после Октябрьской революции.

А Лодыгин предлагал клубу взять на себя организацию таких курсов еще в 1910 году: только тогда клуб, по его мнению, занявшись делом общенародной важности, станет популярным, и его патриотические идеи тоже. Лодыгин рассказывает о постановке корреспондентских школ в США, которую он изучил, пройдя сам два курса, а затем размышляет, как можно бы приспособить их к русской жизни.

«Метод всех «Заочных курсов» в общих чертах один и тот же, — пишет Лодыгин, — ученику посылается для начала две тетрадки печатного текста… Он начинает с первой тетрадки и, читая ее, усваивает в течение одного вечера. На второй вечер он повторяет ее, стараясь исполнить практические упражнения, описанные в уроке… На третий вечер он проделывает те же упражнения без помощи урока… так как… даны не только задачи для упражнения, но и решения этих задач. На четвертый вечер ученик готов для упражнений самостоятельных. К каждому уроку приложены задачи, на которые не дано решений… Когда ученик решил все задачи, он посылает эти решения в школу для просмотра, а в это время работает над вторым уроком… решения задач первого урока возвращают ему с поправками и указаниями… ученик получает третий урок…»

Преподавателями курсов должны быть «лучшие профессора», хорошо знающие предмет и все новости науки и техники. «В такой школе немыслим профессор, который кончил курс лет 30 тому назад и затем из года в год читает свои лекции по тем же запискам».

А «преподавать на курсах можно: бухгалтерию, стенографию, коммерческое законоведение, нотариальную практику, химию, электрическую технику, телефонию и телеграфию, землемерство, архитектуру, строительство, горное дело, иностранные языки, черчение и рисование, составление реклам, объявлений…» Плату студенты должны вносить не сразу, а в рассрочку.

Государству польза от заочного обучения огромная, оно получает не только людей со специальным средним образованием, но и получает на местах, в отдаленных уголках страны. «Для прохождения заочного курса студент не должен оставлять своей губернии, своего уезда, города и деревни, где он родился и вырос. Все знания, которые он приобрел, идут на пользу его, но также и на пользу его родного гнезда. Он не принужден идти в далекий большой город, порывая свои связи, не принужден жить на чердаках или в подвалах, вдыхать нездоровый воздух и есть нездоровую пищу». (Сколько в этих словах автобиографичного — до десятка квартир сменил Лодыгин в Петербурге, когда был вольнослушателем то университета, то Технологического института, живя безо всякой помощи из дому.)

Заочное обучение, по мысли Лодыгина, «остановит бегство из провинции и даст толчок творчеству), тем более если дать несколько курсов «для крестьян-земледельцев и кустарей». Ведь кустарей у нас 12 миллионов, производящих более чем на два миллиарда рублей в год, и еще больше — земледельцев! А они «держатся приемов хозяйства, употреблявшихся два или три столетия тому назад, и нужда в новых способах неизмеримо велика».

«…Позволяя несколько разыграться воображению, можно допустить, что через 20 лет в России, где будет не менее 200 миллионов жителей, можно ожидать 2 миллиона учеников этих школ ежегодно», — мечтает Александр Николаевич.

А. Столыпин, В. Ветчинин, А. Гучков, А. Нейдгарт, барон Гюббенет, и еще почти половина Государственной думы — члены клуба — прочли открытое письмо, порассуждали, пообещали заняться, а пока… предложили Александру Николаевичу написать еще одну статью — «Национализм и другие партии» — очень уж им понравилось, что в своем «Открытом письме» изобретатель Лодыгин «вышел на национальный вопрос» и неосмотрительно влез в политику.

Александр Николаевич и далее поступает неосмотрительно: известный изобретатель, крупный инженер, он даже на время отходит от любимого дела — изобретательства, «заболев политикой». Правда, ненадолго.

Статью «Националисты и другие партии» Лодыгин написал и опубликовал брошюрой в 1912 году. «Если один в поле не воин, то в союзе с другими, одинаково мыслящими, всякий человек, как бы он малосилен ни был, может принести свою долю пользы», — пишет он в предисловии.

Но что такое польза? Что такое богатство? Что такое деньги? При каких условиях богатеет страна, а значит, и каждый человек вместе с нею? Вот как думает Лодыгин: «Огромное количество людей никак не может понять, что деньги и богатство не есть одно и то же, хотя деньги и служат мерою богатства или скорее мерою богатства возможности приобрести богатство, как сажень служит мерою возможности приобрести богатство земли…» Не приносят пользы стране, народу, прогрессу акционеры, банкиры, ростовщики… Они создают богатства для себя, а страна нищает.

Сам бессребреник, думающий о благе людей, Лодыгин с пристрастием выясняет программы легальных партий, пытается найти в них стремление служить народу, отечеству, а не узким интересам групп и группировок.

Лодыгинские характеристики легальных партий политически искренни, но удивительно наивны и незрелы:

«…русское общество разделилось на несколько партий, как-то: партию крайних правых, состоящую из непримиримых сторонников бюрократии и тех элементов, интересы которых были тесно связаны с существованием старого порядка; партию умеренных правых: партию сторонников тех льгот, которые были предоставлены русскому народу указом 17 октября; партию кадетов (к. д. — конституционные демократы), в которой объединились более или менее крайние реформаторы, представители капитализма и умеренные представители пролетариата, далее идут уже левые партии всевозможных оттенков, более или менее революционного характера, кончая анархистами.