Когда все кончилось, Майя лежала в темноте и думала, что Робин была права: вынести такое невозможно. Она терпела побои, но терпеть такое было выше ее сил. Он медленно, но верно превращал ее во что-то другое. Не в кого-то, а именно во что-то. В нечто презренное, но необходимое. Майя боялась, что однажды она действительно станет таким существом и даже не заметит. Он над ней надругается, а она будет лежать, смотреть в потолок и думать о предстоящих покупках и визитах. Тогда Вернон сделает из нее настоящую проститутку.

На следующее утро Майя ушла из дома, с трудом сдерживая тошноту, которая подкатывала к горлу при одном лишь воспоминании о вчерашнем кошмаре. Взять с собой ночную рубашку ей не хватило духу. Она прихватила все украшения, которые смогла найти; правда, таких оказалось немного, потому что обычно Вернон держал ее драгоценности в сейфе, ключ от которого имелся только у него. Она сказала дворецкому, что поехала за покупками, но шоферу такси велела отвезти ее на вокзал. Всю дорогу до Лондона Майя думала о том, как ей теперь жить дальше. Хватит ли у нее сил выдержать это? Она не могла придумать ни одного честного способа, с помощью которого женщина могла бы зарабатывать столько же, сколько Вернон. Да, Вернон сумел сколотить себе состояние, но даже он начал не с нуля: мать оставила ему небольшое наследство. А у Майи не было ничего. «Возможно, я сумела бы неплохо зарабатывать своим телом», — подумала Майя и истерически хихикнула, заставив обернуться всех пассажиров вагона первого класса.

На Ливерпульском вокзале она села в такси и доехала до меблированных комнат, в которых жила Робин. Служанка с придурковатым лицом впустила ее, и Майя очутилась в узком коридоре. В доме пахло вареной капустой, плесенью и какой-то непонятной гадостью. Ковер на лестнице протерся, а тюлевые занавески пожелтели от старости.

Возникшая откуда-то из темноты женщина представилась мисс Тернер, хозяйкой заведения. Волосы мисс Тернер выбивались из прически; ее наряд представлял собой странное сочетание темно-красного бархата и кружев. Мисс Тернер объяснила, что мисс Саммерхейс уехала на Рождество за границу. Не угодно ли миссис Мерчант оставить ей записку? Не угодно ли миссис Мерчант (она с надеждой посмотрела на Майю и сделала шаг вперед) войти в контакт? В это время года астральные силы очень активны…

Майя ответила вежливым отказом, спаслась бегством и вновь очутилась на улице. Заглянув в кошелек, она убедилась, что почти все потратила на такси. Она немного постояла на тротуаре, не зная, что делать, и чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Конечно, они с Верноном бывали в Лондоне десятки раз, но никого из здешних знакомых Майя не могла назвать другом. Внезапно она поняла, что у нее есть только две подруги — Робин и Элен. Но Робин была за границей, а поехать к Элен Майя не могла, потому что преподобный Фергюсон наверняка сказал бы, что долг велит ей вернуться к мужу. Майя стояла на декабрьском ветру и чувствовала, что по щеке катится слеза. Майя смахнула ее и пошла по улице.

Поскольку денег на такси не хватало, она доехала до Ливерпульского вокзала на метро. Пассажиры косились на ее меха и драгоценности; две фабричные девчонки передразнивали ее. Майя понимала, что вынуждена вернуться к Вернону — другого выхода нет. В метро она дважды заблудилась. Майя устала, была расстроена, и ее мозг, обычно сообразительный, отказывался разбираться в схеме подземки. Она целый день ничего не ела, а утром выпила только чашку чая. Наконец, добравшись до Ливерпульского вокзала, Майя испугалась, что так можно упасть в голодный обморок, заставила себя сесть, выпить чаю и съесть булочку с изюмом. Сидя в буфете и запихивая в себя кусочки булочки, Майя услышала, как оркестр Армии Спасения заиграл на улице «Радуйся миру»… Она совсем забыла, что сегодня сочельник.

Она вернулась только к семи часам вечера. Идя по дорожке к дому, Майя увидела, что во всех окнах горит свет. С какой стати? И тут она все вспомнила. Сегодня они с Верноном устраивают праздничный прием для служащих магазина!

Майя застыла на месте, прижав ладони ко рту. Из окон доносилась музыка. Дом, который когда-то казался ей таким роскошным, таким величественным, теперь был огромным, темным и грозным. Она услышала, как кто-то хрустит гравием, и вздрогнула.

Но это был не Вернон, а всего-навсего ее горничная.

— Мадам, мистер Мерчант сказал, чтобы я вас встретила. Он велел передать, чтобы вы прошли через черный ход и как можно скорее переоделись. Он сказал гостям, что у вас разболелась голова и вы ненадолго прилегли.

Вслед за горничной Майя прошла на кухню и поднялась по лестнице для слуг. В спальне она быстро приняла ванну и надела платье из темно-синих кружев. Потом спустилась вниз, поцеловала Вернона в щеку и поздоровалась со всеми продавщицами, клерками и управляющими. Майя знала, что они ей завидуют, но сама завидовала им куда сильнее. Ей предстояла расплата и суровое наказание. Она посмотрела на Вернона. Тот вежливо улыбался ей. Воспитанный человек, любящий муж. Однако он много пил, и к концу вечера Майя сильно занервничала.

Последние гости ушли в час ночи. Майя оставалась в гостиной, куда доносилось звяканье посуды: слуги убирали кухню. Внезапно она почувствовала себя измученной морально и физически. Это она-то, всегда гордившаяся своим здоровьем…

Ну вот, началось… Вернон пробормотал:

— Майя, почему ты опоздала?

— Я ездила к Элен, — солгала она. — И не успела на поезд. — На мгновение к Майе вернулось прежнее самообладание, и она добавила: — Если бы ты купил мне машину… Просто смешно, что у меня до сих пор нет собственного автомобиля.

— Майя, если бы у тебя был собственный автомобиль, как бы я узнал, где ты была?

Во второй раз за день на ее глаза навернулись слезы. Майя молча кивнула, поняв мысль мужа. Она — его собственность. Так же, как этот дом, магазин и ее украшения.

Вернон негромко сказал:

— Как ты думаешь, что я чувствовал, когда начали приезжать гости, а я не знал, где ты?

— Ты скучал по мне, Вернон? — усмехнулась Майя.

— Я огорчился… Да, именно огорчился, потому что был вынужден лгать своим служащим.

— Тогда тебе следовало сказать им правду, — прошипела она. — Что я уехала на целый день и с трудом заставила себя вернуться.

Майя выбежала из гостиной в коридор. Внутри что-то оборвалось и заставило забыть об осторожности. Она чувствовала себя беспомощной жертвой, попавшей в ловушку.

Вернон настиг ее на лестнице. Майя поняла, что он выпил лишнего: рыже-карие глаза мужа блестели, он слегка покачивался. Мерчант вцепился в жену и заставил остановиться. Майя ненавидела себя за то, что привыкла подчиняться мужу.

— Я купил тебя, Майя, — сказал он.

Майя собрала остатки храбрости. Нужно было заставить Вернона понять, что он с ней сделал. Заставить понять, что она дошла до края пропасти, о которой не может думать без содрогания.

— Вернон, перестань мучить меня, — прохрипела она. — Перестань заставлять меня делать то, что мне не нравится.

Она снова стала подниматься, цепляясь за перила, как больная; высокие каблуки стучали по полированному дереву.

— Ты сделаешь все, что я прикажу, Майя.

Добравшись до конца лестницы, Майя ухватилась за столб и ощутила приступ такой лютой ненависти, что у нее закружилась голова. Она чувствовала, что Вернон поднимается следом. Когда они перебросились словами, Майя всем нутром поняла, какая же она перед ним букашка. И снова прокляла себя за бессилие и то оцепенение, в которое ее повергал взгляд мужа.

— Хватит, — прошептала она. — Я больше не…

Вернон бросился на нее, пытаясь застать врасплох, но Майя инстинктивно пригнулась и вцепилась в столб. И тут до нее дошло, что муж пьян прямо-таки мертвецки! В душе вспыхнула крохотная искорка надежды. Увидев в глазах Вернона ярость, Майя начала быстро, но осторожно спускаться по лестнице. Выражение лица у Мерчанта было таким, что она не смела поднять взгляд. Вернон спотыкаясь устремился за ней и вцепился в темно-синие кружева. Майя резко развернулась, мельком увидела длинный пролет, и внезапно ее надежда расцвела пышным цветом. Впервые в жизни у нее появилась возможность получить свободу.