Вообще, на взаимоотношениях в армии людей различных национальностей хотелось бы остановиться поподробнее. Пусть меня обвинят в расизме и разжигании национальной розни, но я расскажу только то, что видел сам или о достоверно известных мне фактах. Ибо думать, что армия была местом единения и великого братания представителей всех народов нашей многонациональной в недалеком прошлом страны способен либо полный идиот, либо сошедший с ума политработник, да и то вряд ли. Все служившие в рядах СА прекрасно осведомлены о проявлениях армейского интернационализма в той или иной мере. Кому-то повезло больше, кому-то меньше, но знают об этом все. Если предположить что армия — слегка уменьшенная и более контрастная модель нашего общества, то все становится на свои места. К моменту нашего прибытия в учебку большая часть моей роты состояла из европейцев, примерно на две трети. Второй по счету была диаспора азеров, потом армяне, был один (странно) грузин, и несколько представителей иных народов, населяющих Кавказ, о существовании которых я ранее не ведал. Были у нас два лезгина, был табасаранец, были турки, корейцы, узбеки, таджики, киргизы, были еще какие-то ребята, национальности которых вспомнить я уже не могу. Иные рассказывали, что их народ насчитывает не более нескольких тысяч человек, а расположены они весьма на ограниченной территории, чаще всего высокогорной. Байка о том, как такого джигита загребли в армию, когда он спустился с гор за спичками и солью, как оказалось, не такой уж и вымысел. Некоторые народности и по сей день живут настолько изолированно, что подобный случай вполне мог иметь место в конце восьмидесятых.

      Узбеки, киргизы и таджики в большинстве своем постоянно ходили мутные, как обкуренные и жевали какую-то зеленую дрянь, которая называлась у них «насвай» или что-то в этом роде. Это был что-то вроде наркотика или тонизатора, как хотите, его нужно было класть за губу или под язык. Глотать было нельзя, во избежания отравления. У таких людей изо рта постоянно тянулась слюна, глаза были с расширенными зрачками, несмотря на яркий свет, а взгляд отсутствующий. Мне предлагали попробовать, но, узнав, что в состав этой дряни входит куриный помет, мне окончательно расхотелось делать это. Откуда они брали эту дрянь — не знаю, наверное покупали у местных или получали из дому.

      Как минимум два человека в роте абсолютно не знали русского языка.

      Литовцы, латыши и эстонцы держались особняком, старались никуда не встревать, когда азеры метелили их земляка, они предпочитали делать вид, что не замечают этого. Но и среди них были стоящие ребята, как выяснилось позже. Однако, обо всем по порядку.

      Попробуйте обидеть, да еще и незаслуженно того же азера, тотчас же сбегутся его земляки изо всех мыслимых и немыслимых мест. Представители же народов, считающих себя более цивилизованными ведут себя иной раз столь постыдно в подобной ситуации, что становится грустно. И невольно задумываешься, кто же из них имеет право считать себя более цивилизованным на самом деле?

      Недели через две, когда я уже окончательно свыкся с мыслью о том, что это нихена не поездка в пионерский лагерь на недельку-другую, а жить мне в этом бардаке как минимум два года случилось еще одно неприятное событие, в нашу, пока еще неполную учебную роту для разнообразия накидали чеченцев. Человек двадцать всего. Первое, что сделали представители этого народа, так это собрались на территории спортгородка, натащили откуда-то досок и иных деревянных предметов и стали их пытаться ломать, иногда даже успешно, махать ногами по-всякому, становиться в замысловатые стойки и зажигательно при этом кричать. К ним тут же примкнули не забывшие обиды азеры, гордо заявив, что все они вместе — Кавказ, хотя до этого у них были стычки даже между собой. К ним же примкнули в большинстве своем корейцы (откуда, блин, на востоке страны взялись корейцы, до сих пор не знаю, должно быть, в свое время отец народов, дядька Иосиф Виссарионыч устроил им какое-то переселение в среднеазиатские республики). После такой конгломарации началась планомерная политика чмырения отдельных, наиболее неустойчивых в моральном плане европейцев. И, надо сказать, небезуспешно. Граждане литовцы и латыши, стирающие носки гордым представителям кавказской диаспоры были не таким уж и редким зрелищем. Взялись и за калининградцев: стычки на этой почве заметно участились. Лично я получил по роже за отказ обслужить одного из чеченов в бытовом плане, когда неосторожно зашел в умывальник один. Поскольку я не Брюс Ли, хорошей драки не получилось, но кому-то по роже я заехать все же успел, после чего был завален на пол и нещадно отпинат ногами (слава Богу, не в ботинках, а в армейских тапочках, что, правда, тоже было не сахар). Сопротивляться было бессмысленно, их было как минимум пять человек, пришлось принять позу эмбриона и минимизировать потери. Чечены тоже знали, что следов избиения быть не должно, поэтому не усердствовали чрезмерно. В конце концов, важен был сам факт сопротивления, во всяком случае, после этого никто из них ко мне со своими идиотскими просьбами и требованиями не приставал. Я же обратился к своим землякам и выяснилось, что случай это уже не первый и такие наезды довольно часто практикуются в последнее время. Были подключены наиболее активные из наших прибалтов и в результате переговоров решено создать свой, «европейский» блок.

      В один прекрасный день, по данным разведки, у кавказцев намечалась показательная акция по устрашению европейцев, которая должна быть проведена во время тихого часа.

      Поводом, по-моему, послужило то, что накануне в учебном классе во время занятий наш единственный грузин по фамилии Багдавадзе, не совсем здоровый на голову (был впоследствии комиссован с диагнозом прогрессирующая шизофрения, кажется), развлекался тем, что расхаживал между партами (офицер, ведущий занятия, слинял по своим делам, велев заниматься самоподготовкой, сержант его замещающий последовал тому же примеру) показательно раздавал щелбаны литовцам, причем некоторые из них существенно превосходили его в комплекции, но терпели. То ли по ошибке, то ли почувствовав безнаказанность, он имел неосторожность наградить знаком своего внимания нашего калининградского парнишку (он был кажется из Прибрежки, фамилия Захаров, как звать не помню, учились с ним в хабзайке в одной группе). Результатом был красивый удар в челюсть и еще один удар оружейным молотком, пришедшийся в плечо. Все калининградцы вскочили, Багдавадзе понял, что ловить нечего, соплеменников в нашем взводе у него не оказалось (занятия проводились повзводно), но обиду затаил.

      Мы договорились с прибалтами, что в случае замеса действуем сообща, ремни спрятали под подушки, чтобы при угрожающей ситуации пустить их в ход.

      Для кавказцев это оказалось полной неожиданностью. Битву затевать не стали по обоюдной договоренности, ибо скрыть такое побоище не представлялось возможным, и карательные санкции со стороны командования последовали бы незамедлительно. В результате переговоров достигли почти исторической договоренности: каждый блок выставляет по одному бойцу, сильнейшему с точки зрения его земляков и на следующий день во время тихого часа между ними устраивается поединок на этом же месте. Для безопасности устраивается двухуровневая система охраны и предупреждения появления начальства. На том порешили и разошлись пока по мирному.

      Собравшись вместе, стали думать, кого же выбрать. И тут выяснилось, что один парнишка, призванный из Латвии, является ни кем иным, как мастером спорта по боксу в легкой весовой категории. Я бы никогда не подумал такого, глядя на него — он был чуть выше меня, слегка пошире в плечах. Звали его Марис, но носил он русскую фамилию Сенин. Соответственно, мы его и выставили на предстоящий файт. Со стороны чеченов был горбоносый абрек (фамилию не упомню), который, по моим наблюдениям в спортгородке весьма активно махал ногами и был почти на голову выше Мариса.