— Что это?

— Тотем или додаим на языке оджибве.

— Ну, это-то я знаю. Но этот отличается от всех других, что я видела в городе.

— Вы имеете в виду фигурки, которые продают две за доллар в магазине футболок?

Я кивнула, и профессор скорчил гримасу:

— Пустая трата вредного пластика. То, что вы нашли, является тотемом волчьего клана оджибве. И тот, кто его потерял, наверное, сходит с ума, пытаясь вернуть тотем.

— Почему?

— Защита семьи, духовная сила, магия.

— Сверхъестественная чушь, — пробормотала я. Я ненавидела мистику.

Профессор быстро и выжидающе глянул на меня:

— Звучит так, будто вы не верите.

— В волшебные камни и духи волков? Вы это точно подметили.

— Думаю, вы верите только в то, что можете увидеть, услышать и потрогать.

— А разве есть что-то еще?

— То, что, как мы знаем, является недоказуемой правдой.

— Наверное, чушь собачья?

— Вера, детектив.

Я фыркнула — моя мать хлопнулась бы в обморок, услышав меня, потому что воспитанной девушке так делать не пристало. А Уильям Кадотт едва улыбнулся.

По какой-то причине, я его умиляла. Как домашний любимец, или ребенок, или слабоумный.

— Вера для дураков, которые не знают, что у них творится в голове, — отрезала я.

В детстве я проводила бесчисленные часы в молитвах, прося, чтобы папа вернулся домой. Но он так и не появился. Столько же времени я молилась о том, чтобы стать такой же, как все. Поэтому молиться я перестала давным-давно.

— Я лучше буду наивным дураком, чем ни во что не верящим человеком, — тихо ответил Кадотт.

Я все-таки верила в определенные вещи — факты, — но не считала нужным сообщать ему об этом. Живя в том краю, где принимали за правду всякие сказки, я быстро смекнула, что спорить с кем-то, кто верит в невероятное, равносильно битью головой о стену. Возможно, однажды и выйдет сдвинуть один кирпичик в этой стене, но, скорее всего, к тому времени ты уже умрешь. Поэтому я сменила тему.

— Как думаете, кому он мог принадлежать?

Профессор отвернулся, а я нахмурилась. Вплоть до этого момента он постоянно смотрел мне в глаза, обращаясь ко мне. Почему же все так внезапно изменилось? Наверное, он не мог врать мне в лицо.

— Профессор? Вы сказали, что, возможно, знаете ответ.

— Я знаком с несколькими людьми из волчьего клана, который живет в этой местности.

— Как так?

— Потому что я один из них.

— Это типа братства?

— Нет.

Кадотт повернулся ко мне лицом, и я заметила, что прежнее выражение умиления испарилось. Неужели я его чем-то обидела? Я не была уверена, каким образом, но опять-таки, я редко понимала, почему выводила кого-то из себя. Королева бестактности? Я?

— По традиции оджибве, каждый человек принадлежит племени, и это передается по отцовской линии. Согласно легенде, мы являемся потомками животного, по имени которого назван наш клан. Поэтому даже если бы вы происходили из племени Лак дю Фламбо, а я — из Гранд Портиджа, как и есть на самом деле, но мы оба были бы из волчьего клана, то нас бы связывала кровь и нам было бы нельзя пожениться.

— Черт, и еще раз черт! — сухо сказала я.

Губы Кадотта дернулись. Возможно, я все-таки не обидела его.

— Другими словами, ваш народ верил, что члены волчьего клана произошли от волка...

— …А в медвежьем клане — от медведя, в журавлином — от журавля. Именно так.

— Интересно, — ответила я.

«И странно».

— Это легенда. Немногие из нас следят сегодня за преданиями о тотеме клана.

— В отличие от вас.

Профессор пожал плечами:

— Это моя работа, даже если я не согласен, что все должно и дальше делаться по старинке.

— А вы знаете, кому мог бы принадлежать тотем?

— Возможно.

Он взял небольшую черную фигурку и покатал камешек между пальцами. Одна мысль о том, что он делает своими пальцами то же самое со мной, заставила меня на секунду забыть, почему я здесь.

— Это не обычный тотем волчьего клана, — продолжил профессор, и я резко вернулась с небес на землю. — Я бы хотел изучить его внимательнее. Никогда не встречал ничего подобного.

— Чем же он отличается от других?

— Волк… какой-то странный, и на нем отметины, которые меня беспокоят. Что-то здесь не так.

Беспокоят? Странный? Не так?

— На что вы намекаете?

— Вы когда-нибудь слышали о маниту?

— О чем? — Мне было трудно уследить за Кадоттом: он слишком часто перепрыгивал с темы на тему. — Вы имеете в виду дух?

— В какой-то степени. «Маниту» значит «тайна», «подобие божье», «сущность». Дух, который заключает в себе все. В легенде говорится, что мир создан Кичи-Маниту, великой тайной.

Великая тайна. Несмотря на мой скептицизм относительно всяких сказок, мне нравилась эта мысль. «Великая тайна» — хорошее обобщающее название для Бога и ему подобных.

— След маниту присутствует во всем, — продолжал Кадотт. — Каждый из нас обладает определенным талантом. У вас это, должно быть, сарказм.

— Ха-ха.

Он выгнул бровь:

— А может, какие-то скрытые способности, которые я обнаружу позже.

— Даже не думайте об этом, Хитрец. А у вас какая черта маниту?

— Кроме моего большого… — у меня перехватило дыхание, — ума?

Воздух с насмешливым присвистом вырвался сквозь мои сжатые зубы.

— Да, кроме него.

— Может, вы дадите мне возможность как-нибудь продемонстрировать мой особый талант.

— Повторю — даже не думайте об этом.

Он улыбнулся:

— Возвращаясь к моей истории, могу сказать, что большинство маниту полезны. Они защищают нас, бедных смертных.

— А какие вредят?

— Есть два вида, и оба охотятся за людьми. Вендиго, или Великие Каннибалы, и мачи-овишук.

— Можно перевод? — попросила я.

Его улыбка померкла:

— Злые маниту.

И хотя я ни во что это не верила, волоски на руках встали дыбом.

— Мне не нравится ни одно из названий, — призналась я. — Но что у них общего с нашим тотемом?

— Отметины на этом волке напоминают мне определенные рисунки мачи-овишук, которые я изучал.

— И что это значит?

— Пока не знаю.

— Великолепно!

Между нами повисла тишина.

— Почему это так вас интересует? — спросил профессор.

Хороший вопрос. Тотем мог принадлежать кому угодно, и потерять его на месте аварии могли по разным причинам. Камень, возможно, не имеет совершенно никакого отношения к мисс Ларсон.

Но, как по мне, находка тотема волчьего клана на месте аварии, в которой был замешан волк, не смахивала на простое совпадение. Добавьте к этому информацию о маниту и злых духах, а также жуткую смерть жертвы в течение суток...

Можете обозвать меня дурочкой, но меня начал бить нервный озноб.

Может, я и не верила во все эти легенды, да и вообще во что-либо, не подкрепленное фактами, но слишком много моих догадок оказалось правдой, что давным-давно научило меня не отмахиваться от настойчивого внутреннего голоса. А он утверждал, что в Миниве что-то неладно.

Глава 6

В мои размышления вторгся голос Кадотта:

— Вы не собираетесь мне говорить, верно?

— Говорить что?

— Почему вас так заинтересовал этот бесхозный волчий тотем?

— Мне просто любопытно.

— Забавно, но вы не кажетесь слишком любопытной.

— Ошибаетесь. — Я встала. — Первым пунктом в списке «Что требуется, чтобы быть хорошим копом» стоит любопытство. Иначе мы бы не задавали все время все эти раздражающие вопросы.

— Хм.

Профессор встал и обогнув стол, подошел слишком близко, и снова загнал меня в угол. Мне нравилось сохранять вокруг себя личное пространство, а Кадотт нарушил его границы. Но отступить — значить показать, что нервничаю, что он влияет на меня. И первое, и второе было правдой, но зачем ему об этом знать? Пожалуй, баранье упрямство было еще одной из моих черт.

Не-а.

— Так я вам позвоню?