— Можешь смотреть на меня, сколько пожелаешь, — милостиво разрешила я. — Только руки не распускай.
— Ну что вы, как можно, — заулыбался монах, вперяясь в меня жадным взглядом.
Я вернулась было к отложенной трапезе, но тут до меня дошло то, что я только что от него услышала.
— Подожди-ка, ты сказал — "первая женщина, которую я вижу так близко". А что, были другие, которых ты видел издалека?
Монах, снова покраснев, нервно поежился.
— Только один раз, случайно. Иногда старшие братья уезжают из храма на несколько недель, а по возвращении приказывают нам сидеть в своих комнатах целые сутки. Однажды я не успел вовремя уйти к себе и увидел, как двое старших братьев несли на руках женщину. Кажется, она была без сознания, я точно не понял.
— А что с ней стало потом, ты не знаешь? — жадно уточнила я. Кажется, я напала на след похищенных девушек. По крайней мере, до храма их довозят, это уже хорошо.
Парень отрицательно покачал головой.
— Нет, я не знаю. Наверное, ее также держали в изоляции от нас, а потом отправили домой.
А вот последнее вряд ли. Либо та девушка еще здесь, либо ее уже давно нет в живых. Впрочем, ты едва ли можешь что-нибудь знать о ее судьбе, раз пока недостоин называть свое имя женщине.
Ложка противно шкрябнула по днищу пустой тарелки. Я помогла монаху собрать пустую посуду обратно на поднос, причем в процессе его пальцы несколько раз словно невзначай соприкоснулись с моими. Щеки парня при этом алели, словно две свежие розы. Бедняга, посочувствовала я ему. Наверняка теперь будет всю ночь предаваться в своей комнате эротическим мечтам.
— Доброй ночи, — слегка дрожащим голосом пожелал мне монах и удалился, прежде чем я успела что-либо ответить.
Эк его прихватило, усмехнулась я и прямо в остатках одежды завалилась на кровать. Мне нужно было как следует подумать.
Итак, если я правильно поняла ситуацию, то меня несколько дней продержат взаперти, проверяя, та ли я на самом деле, за кого себя выдаю или нет. Затем, убедившись, что угрозы от меня не исходит, мою персону плотно возьмут в оборот. Таким образом, я в любом случае узнаю, что именно происходило с похищенными девушками. Очень надеюсь, что не на собственной шкуре. Значит, все, что мне сейчас остается делать — это затаиться и ждать.
А парнишку, пожалуй, стоит приручить, уже задремывая, подумала я. Он может оказаться полезным. Например, в поисках жезла. Или в спасении моей бесценной жизни. Там будет видно. Но в том, что он обязательно пригодится, я более чем уверена.
Под все эти мысли глазки мои осоловело закрылись, и я провалилась в сон.
Дверь самым бесцеремонным образом распахнулась, и на пороге нарисовались два плечистых мужичка. Судя по разбегающимся в разные стороны лучикам морщинок возле глаз, они уж точно имеют право назвать свое имя женщине. Обоим уже далеко за сорок.
— Вставай, — коротко бросил мне один из них. Второй не сводил с меня пристального прищура, который навевал мысли о взведенном арбалете. Одно неосторожное движение — и стрела сорвется в полет, устраняя неугодную помеху.
Пришлось послушно сползти с кровати и с искренним недоумением вопросить:
— Что-то случилось? Ваш верховный жрец сказал мне, что меня никто не будет беспокоить…
Намек был более чем прозрачен, но ни один из вновь прибывших даже ухом не повел. Вместо этого меня подхватили под белы рученьки и самым грубым и насильственным образом поволокли куда-то. Я хотела было повизжать или еще каким-нибудь способом выразить свое недовольство, но подсунутый мне под нос увесистый кулак и шепот на ухо "Ни звука, а то хуже будет" быстро заставили меня передумать и прикусить язык.
Да, быстро они решили вопрос с моей персоной. Я думала, придется подождать несколько дней, а все определилось за одну ночь. Или это какая-нибудь очередная ловушка, чтобы выяснить, на что я способна?
Меня протащили по темным коридорам куда-то глубоко вниз. Я затравленно оглядывалась по сторонам. Ох, кажется, на этот раз так легко отделаться не удастся.
Посередине просторного круглого помещения возвышалась высокая фигура верховного жреца. Мужчина стоял спиной ко мне и то ли молился, то ли просто глубоко задумался о чем-то. Впрочем, надолго оставить меня без внимания ему не удалось.
— Что все это значит? — громко, так, чтобы меня наверняка услышали, завизжала я.
Старик вздрогнул от неожиданности и обернулся, вперив в меня взгляд блеклых голубых глаз.
— А, это ты, дитя. Зачем же так кричать? Напугала старика, — мягко пожурил меня жрец.
— Что все это значит? — повторила я уже на порядок тише. — Вы же сказали, что меня не должны видеть ваши собратья, так почему же со мной обращаются так, словно я чья-то собственность?
— Все очень просто, дитя, — добродушно ответил старик, подходя ко мне поближе. — Все, что находится в этом храме, посвящено великому магу Азраеру. Ты сбилась с пути истины, погрязла в мирских грехах. Поэтому Боги и привели тебя сюда. А раз уж ты попала сюда, моей обязанностью является оставить на тебе печать Азраера и облегчить твою участь.
И старик небрежно махнул рукой стоявшему за моей спиной рослому детине.
— Не надо мне никаких печатей, — огрызнулась я. — И участь моя меня более чем…
Стоявший сзади мужчина резко схватил меня за руку, и я забыла, что хотела сказать, взвыв от пронзившей ладонь острой боли. Вам когда-нибудь ставили клеймо раскаленным железом? Можете представить себе ощущения от соприкосновения покрасневшего от нагрева металла и чувствительной человеческой кожи? Так вот, рука мужчины живо передала мне все эти "волшебные" ощущения, опалив ладонь нестерпимым жаром. Я с криком боли забилась в руках своих мучителей.
Стихийник — а в том, что мой палач явно в совершенстве владеет магией огня, сомневаться не приходилось — наконец выпустил мою ладонь из своей, и я прижала обожженную конечность к груди, поскуливая от терзающей ее боли. На какое-то мгновение мне даже показалось, что я вообще осталась без руки, но беглый взгляд вниз подтвердил, что все на месте. Зато тыльную сторону ладони в самом ее центре украсил витиевато изогнутый символ — оплетенная вьющимся растением литера "А". Нет, это возмутительно! Меня пометили, словно какую-то корову!
Я уставилась горящим взглядом на невозмутимо наблюдающего за происходящим верховного жреца и открыла рот, намереваясь долго и крепко выругаться, но старик опередил меня, сказав:
— Теперь ты носишь великую печать, дитя. Это значит, что никто в храме не посмеет причинить тебе вреда, если, конечно, ты не преступишь наших правил и не станешь угрозой для нашей братии. Ты можешь свободно передвигаться по храму, но не должна покидать его пределов. Брат Локий возьмет на себя обязанность присматривать за тобой.
Повинуясь небрежному взмаху руки верховного жреца, вперед шагнул уже знакомый мне парень, накануне приносивший мне ужин. Щеки у него полыхали так, что я даже слегка обеспокоилась его здоровьем.
— И поскольку ты задержишься у нас на некоторое время, — продолжал между тем жрец, — не согласишься ли принять на себя труд разобрать нашу библиотеку? Ты ведь умеешь читать?
— Умею, — недовольно буркнула я, по-прежнему прижимая ноющую ладонь к груди.
— Вот и чудесно, — величественно кивнул жрец. — А теперь ступай с братом Локием. Он расскажет и покажет все, что тебе требуется знать.
— А если я все же нарушу ваши правила, что тогда вы со мной сделаете? — напоследок спросила я.
Уголки губ верховного жреца чуть дрогнули в усмешке.
— Брат Локий сообщит тебе, какое наказание ждет провинившихся.
Бестолково топтавшийся все это время возле моей персоны Локий схватил меня за рукав и поспешно потащил на выход. Я угрюмо проследовала за ним, разглядывая помеченную руку.
Да, вот уж не везет мне с правой дланью, мрачно размышляла я по дороге. То стрелой проткнут, то клеймом пометят. Надо бы с ней поаккуратнее обращаться, а то как бы чего пострашнее не случилось. Еще обидится на меня и вообще решит отвалиться.