— Ну, тебе оно, конечно, видней. Надеюсь только, что она не натворит глупостей.
— О чем ты? — насторожился Змей.
— Ты знаешь, о чем я.
— Ты хочешь сказать, что она может…
Женька кивнул.
— Вот уже три дня она не спит и не ест. И ни на что не реагирует. Это как шок. Но рано или поздно шок пройдет, и что будет тогда — кто знает?
Кирилл рухнул на скамейку и вцепился в свои и без того растрепанные волосы.
— Я не хотел, чтобы все зашло так далеко, — прошептал он. — Я думал, так будет легче нам обоим. Думал, что лучше так, чем…
— Чем что?
Змей немного помолчал, словно раздумывая, а потом, решившись, сказал:
— Я умираю.
Он сказал это так просто, безо всякой рисовки, что Женька поверил ему сразу же.
— Ты…, - ошеломленно пробормотал он.
— Звучит немного патетично, но это так.
— Это из-за операции?
— Да. Подвижность мне восстановили, но ненадолго.
— Татьяна знает об этом?
— Знает. И очень тяжело это переживает. Я каждый день наблюдал за тем, как трудно ей перенести саму мысль о моей смерти. Это очень больно — видеть, как она терзается, как она страдает…
— И ты решил…
— И я решил, что ей легче будет пережить мою измену, чем день за днем видеть, как я теряю силы. Я думал, что она возненавидит меня и будет желать моей смерти. Я не знал, что будет только хуже…
— Идиот, — простонал Женька, комическим жестом хватаясь за голову. — Боже, какой же ты идиот! Непроходимый тупица! Безголовый придурок!
Змей, сгорбившись, опустил голову под градом оскорблений.
— Татьяне и без того плохо, а ты решил добить ее окончательно своей изменой!
— Да не было никакой измены! Я просто попросил дядину невесту подыграть мне. Сказал, что хочу избавиться от назойливой поклонницы. Ну, и она согласилась мне помочь. Сказала, что рыжие должны помогать друг дружке.
— Кирюха, я, конечно, сочувствую твоей предполагаемой кончине, в чем я лично сомневаюсь, учитывая твой цветущий вид, но я тебе завидую. Как это ты, при полном отсутствии мозгов, смог завоевать такую девушка, как Татьяна? Я все бы отдал за то, чтобы она видела во мне не просто друга, а ты! Ты просто решил отказаться от нее! Да еще и таким изуверским способом! Пойми ты, дурная твоя башка, любовь — это не только радость, цветы и вздохи при луне. Любовь — это еще и боль. И счастье, если эту боль можно пережить вдвоем, если ее можно разделить с любимым человеком.
— Но я не могу видеть, как она мучится! И не хочу, чтобы она наблюдала за тем, как я умираю!
— А сейчас она мучится вдвойне!
— Ты поможешь ей, — выпалил Кирилл, глядя на Женьку. — Ведь ты тоже любишь ее. Ты поможешь ей пережить все это. И может быть, потом, когда я…
Увидев, как потемнело лицо парня, Змей понял, что лучше не продолжать.
Женька встал и непререкаемым тоном заявил:
— Ты сейчас же пойдешь к ней и все ей объяснишь. Нечего тут малодушничать. Да, тебе будет больно, и ей тоже. Но вместе все-таки будет легче перенести эту боль. Я не собираюсь сидеть тут и смотреть на этих двух "страдальцев", у меня и свои дела есть. Так что давай, пошли. Татьяна у меня.
— Я не могу. Она никогда не простит меня. Я бы сам себя не простил.
— Ты будешь удивлен, — подмигнул ему Женька и потянул за собой. — Пошли, нечего тут рассиживаться.
И он увлек растерянного Кирилла в подъезд.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
— О чем ты думаешь? — спросила Татьяна, водя пальчиком по обнаженной груди Кирилла.
Тот очнулся от своих раздумий и нежно улыбнулся любимой.
— О том, какой же я все-таки дурак.
— Это точно, — рассмеялась девушка. — Дурак и есть.
Конечно же, она простила его. Простила не сразу, но все же простила. Когда Женька привел Змея к ней, она спала. Но как только парень опустился на колени перед диваном, на котором она лежала, Татьяна сразу же проснулась, словно от толчка. Несколько мгновений они молча смотрели друг другу в глаза, между ними шел безмолвный диалог. "Как ты мог так со мной поступить?" — вопрошали глаза девушки. "Прости, — отвечали ей глаза Змея, полные неизбывной боли. — Прости, прости, прости…" Татьяна была так поражена его неожиданным появлением, что не сразу заметила, в каком плачевном виде он был. Синяк под глазом, запекшаяся кровь на губах, грязная, измятая рубашка, порванные джинсы… Много позже, после путанных и сбивчивых объяснений Кирилла, после того, как она велела ему уйти и не показываться ей на глаза, пока она не решит, стоит ли ей прощать его ужасный поступок (Змей послушно ушел, понурившись, как побитая собака), девушка спросила Женьку, что между ними произошло. Тот, довольный тем, что Татьяна наконец вышла из ступора, с невинным видом заявил:
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Вот только не надо строить из себя кроткого ангелочка. Достаточно посмотреть на лицо Кирилла и твои ободранные костяшки, чтобы понять, что вы с ним не чаи гоняли.
— Дык… дык… это мы упали, — с совершенно серьезным видом сказал Женька.
— Упали? Вдвоем? Только он — лицом, а ты — кулаками?
— Ну что-то типа того.
— А если серьезно?
— А если серьезно — пришлось вбить немного уму-разуму в его непутевую головешку. Но ты не беспокойся, я только слегка. Так сказать, любя.
Татьяна подошла к парню, и тот невольно попятился, не зная, чего от нее ожидать. Он был приятно удивлен, когда девушка обняла его.
— Женька, Женька, — прошептала она, уткнувшись лицом в его грудь. — Что бы я без тебя делала…
Друг приподнял ее лицо за подбородок, легонько чмокнул в губы и тут же выпустил ее из объятий, подтолкнув к дивану.
— Ну все, а теперь спать, — сказал он бодро, хотя сам едва сдерживался, чтобы не привлечь ее обратно к себе и не начать покрывать бесчисленными поцелуями ее бледное, осунувшееся личико. — Ей-богу, ребята, я с вами скоро с ума сойду. Такой беспокойной парочки я еще в жизни не встречал. Выдумывают сами себе проблемы.
Татьяна забралась на диван и укуталась одеялом.
— Женечка, спасибо тебе, — сказала она, уже почти засыпая. — И спокойной ночи…
— Спокойной, — ответил тот, выключая свет. Он немного помедлил, а потом спросил: — Тань, а это правда?
— Что? О чем ты?
— Ну, что Кирюха… умирает?
— Правда, — ответила девушка ровным голосом.
— И что ты собираешься делать? Ты простишь его?
— Конечно, прощу. Разве ты в этом сомневался? Ты осуждаешь меня?
— Нет, — сказал Женька. — Вовсе нет. Иначе я не приволок бы этого имбицила сюда. Я думаю, что вы, ребята, просто созданы друг для друга. Но веришь ли ты ему?
— Верю, — без колебаний ответила Татьяна. — Я поверила ему сразу же, как только он рассказал о своей дурацкой затее. Но знаешь, за последние дни я много передумала и решила, что я простила бы его даже и в том случае, если бы он на самом деле изменил мне. Понимаешь, во мне не осталось больше ложной гордости. Я люблю Кирилла и знаю, что скоро потеряю его навсегда. И эти последние дни я хочу провести с ним, что бы он ни сделал, какую бы боль он мне ни причинил. Я не хочу больше терять понапрасну времени, мы и так его слишком много потеряли.
— По-моему, солнышко, ты взрослеешь, — хмыкнул Женька. — Но если ты решила не терять больше времени, зачем же ты сейчас выгнала его?
— Ну, не могла же я оставить его совсем без наказания, — неожиданно улыбнулась до сих пор серьезная девушка.
Парень расхохотался.
— Узнаю свою Танюшу! — воскликнул он. — Ну все, я пошел спать. Чао!
— Чао, — отозвалась Татьяна, погружаясь в сладкий сон.
На следующий день они с Кириллом помирились. Татьяна познакомилась с Еленой, рыжеволосой невестой Руслана, и они долго хихикали над смущенным Змеем, когда последняя рассказывала, как тот, "заикаясь и мучительно краснея", попросил ее подыграть ему. Руслан, обняв свою суженую, подтвердил ее рассказ, добавив, что он всеми силами пытался отговорить племянника от его безумной затеи, но "этот юный балбес был чертовски упрям". Ирина Генриховна и Сергей Алексеевич в голос заявили, что он всегда был таким. Тот день они все провели в мире и согласии, как настоящая семья, хотя Татьяна порой замечала тоскливые взгляды, которые бросала на Кирилла мать, взгляды, которые были так похожи на ее собственные.