Как бы то ни было, вторая по счету возможность отправить «Гебен» на дно морское была упущена. В 16.30 4 августа германский линейный крейсер от преследователей оторвался. Немцы поспешили прямиком в Мессину тем же путем, каким они прошли для атаки африканских берегов - надо было спешно грузить уголь. Крейсера Милна могли последовать за противником (уже за противником, поскольку после нуля часов 5 августа Великобритания наконец-то вступила в войну против Германии) и караулить его прямо у Мессины, но…

Снова «но»! Италия объявила о своем нейтралитете (сильно разочаровав этим своих партнеров по Тройственному союзу), следовательно, шестимильная зона итальянских территориальных вод оказалась закрытой для боевых кораблей воюющих стран. По этой причине английским линейным крейсерам запретили входить в Мессинский пролив. Британцы снова решили быть святее папы римского и выказать всемерное уважение к нейтралитету Италии.

Сушон в авральном порядке принял на рейде Мессины топливо с немецкого угольщика «Генерал», проигнорировал пресловутый нейтралитет итальянцев и форсировал пролив, а Милну с его тремя крейсерами (флагман эскадры «Несгибаемый» присоединился к «Неукротимому» и «Неутомимому») пришлось делать изрядный крюк и огибать всю Сицилию для возобновления погони. Правда, в хвост немцам вцепился мертвой хваткой английский легкий крейсер «Глостер», встретивший «Гебен» и «Бреслау» у южного выхода из Мессинского пролива, так что информация о местонахождении противника у англичан теперь имелась. И все-таки Милн не знал одного, но самого важного обстоятельства: а куда именно намерен следовать «Гебен»?

По мнению британского Адмиралтейства (и самого Милна), у Сушона было всего две возможности. Первая - направиться в Полу под крылышко австрийского флота (хотя Австрия, в свою очередь, еще не вступила в войну) и вторая - прорываться через Гибралтар и Атлантику в Северное море, домой, на соединение с германским флотом открытого моря. В первом случае немецкие крейсера добровольно заперлись бы в мышеловке Адриатики, которую наглухо заблокировали бы превосходящие силы англо-французского флота; второй вариант выглядел авантюрно-самоубийственным. И все-таки Милн опасался немецкого броска к Гибралтару и стремился перекрыть своими тремя лучшими кораблями именно этот путь.

А Сушон уже и думать забыл о какой-то там войне против транспортных коммуникаций союзников в Средиземном море и уж тем более в Атлантике. Еще 4 августа командующий средиземноморской дивизией крейсеров получил от Тирпица радиограмму с предписанием следовать в Стамбул. Из текста депеши следовало, что предварительная договоренность с турками достигнута. Похоже, кому-то пришла в голову мысль, что в разгорающейся войне «Гебен» способен сделать куда больше, нежели утопить пару-другую торговых судов с войсками и снаряжением и после этого геройски погибнуть в неравном бою (как случилось, например, с эскадрой графа Шпее у Фолклендских островов в декабре 1914 года). Однако 5 августа германское Адмиралтейство отменило свое предыдущее распоряжение: «Гебену» и «Бреслау» приказали идти в Полу, к австрийцам. Дело в том, что на самом деле с Оттоманской Империей договориться никак не удавалось: Блистательная Порта с расчетливостью старой профессиональной проститутки лихорадочно прикидывала, с кого же из двух соперников можно содрать побольше за свою благосклонность, и как при этом не получить по шее от отвергнутого. И все-таки немецкие корабли пошли на восток, несмотря на то, что в армии из полученных приказов к исполнению принимается последний.

В чем тут дело? Объяснение этому своему поступку, данное германским адмиралом в своих воспоминаниях, выглядит, мягко говоря, малоубедительным: «…в моей душе все восставало против ухода в Полу на милость австрийцев. И поэтому я решил, вопреки всем приказам, следовать в Стамбул». Так может объяснить свой побег из-под венца силком выдаваемая замуж невеста, но никак не военачальник высокого ранга, да еще принадлежащий к нации, известной всему миру своей поистине фанатичной дисциплинированностью.

Вечером шестого августа германские крейсера, преследуемые по пятам «Глостером», пересекали Ионическое море. Адмирал Милн, все еще не понимая конечной цели немцев, принимал уголь на Мальте и не слишком беспокоился о будущем: если немецкие корабли повернут в конце концов на запад, они неминуемо встретятся с тремя крейсерами англичан, на бортах которых написаны столь громкие имена. «Гебен» сильнее любого одного из них, двум британским линейным крейсерам придется попотеть, чтобы справиться с германцем, но против трех шансов у Сушона нет. «Бреслау» с его артиллерией калибром 102 мм в расчет можно не принимать, да к тому же у англичан против немецкого легкого крейсера имеются четыре аналогичных корабля. Кроме того, Милн полагал, что у входа в Адриатическое море германские крейсера могут быть успешно перехвачены эскадрой контр-адмирала Трубриджа.

Четыре броненосных крейсера Трубриджа - «Черный принц», «Защита», «Воин» и «Герцог Эдинбургский» - блокировали устье Адриатики. В 22.00 зоркий «Глостер» засек поворот отряда Сушона на восток. Несмотря на то, что немцы пытались забить радиопередачу с английского легкого крейсера, и Милн, и Трубридж об этом повороте узнали - на этот раз связь работала как положено.

Командующий эскадрой броненосных крейсеров понял: «Гебен» отнюдь не рвется в Адриатическое море. Проведя несложные расчеты, Трубридж убедился: если он двинется на юг, то перехватит германские крейсера. Но что дальше?

Шестнадцать 234-мм орудий британских крейсеров обладали гораздо меньшей дальностью стрельбы, чем десять 280-мм пушек немецкого линейного крейсера. Английские корабли уступали противнику также по бронированию и по скорости хода, так что Трубридж мог рассчитывать на успех только в ночном бою или в условиях плохой видимости. И он пошел на перехват вскоре после полуночи со своими четырьмя крейсерами и восемью эсминцами.

Шли часы, и решимость британского адмирала навязать противнику бой постепенно таяла. На Трубридже веригами висело предписание Адмиралтейства «избегать боя с превосходящими силами», причем определить, являются ли «Гебен» и «Бреслау» такими «превосходящими силами» должен был именно он, контр-адмирал Трубридж. В пятом часу утра английские броненосные крейсера прекратили поиск отряда Сушона, о чем Трубридж тут же сообщил Милну. Так из-за нерешительности британского контр-адмирала (которому достаточно было хотя бы повредить «Гебен» и тем самым уготовить ему печальную участь) была упущена третья возможность разделаться с роковым (как показали дальнейшие события) кораблем.

Тем временем неутомимый «Глостер» тенью следовал за «Гебеном», не обращая внимания на радиограмму Милна с «Несгибаемого», рекомендующую «прекратить погоню во избежание риска быть уничтоженным». Кэптен Келли, командир «Глостера», оказался достойным преемником славы моряков Дрейка и Нельсона: когда утром 7 августа Сушон послал «Бреслау» отогнать дерзкого соглядатая (не мог же немецкий адмирал идти к ожидавшему его среди островов Эгейского моря угольщику «Богадир» на глазах англичан!), «Глостер» тут же открыл огонь. Британский капитан рассчитал правильно: «Гебен» не бросил своего младшего брата и вмешался в поединок. Против мощных орудий линейного крейсера «Глостер» держаться не мог, Келли вышел из-под обстрела, однако возобновил преследование, как только «Гебен» лег на прежний курс. В недостатке упорства командира «Глостера» никто не смог бы обвинить: Келли прервал погоню только у мыса Матапан, подчиняясь категорическому приказу Милна.

Вскоре после полуночи английские линейные крейсера вышли с Мальты и после полудня 8 августа находились на полпути между Мальтой и Грецией. Снова появился шанс настичь и утопить неуловимый «Гебен»: германские корабли сначала долго петляли между островами Эгейского моря, а затем весь день 9 августа грузили уголь с «Богадира» близ острова Денуза. Но и четвертая - и последняя! - возможность также была упущена.

В 14.00 8 августа Милн вынужден был внезапно и резко остановиться, так как получил сообщение английского Адмиралтейства о том, что Австро-Венгрия объявила войну Великобритании. Это в корне меняло обстановку на театре военных действий, и британский командующий поступил совершенно правильно, немедленно собирая все вверенные ему силы в единый кулак - ведь из Адриатического моря вот-вот могли появиться три, а то и четыре новейших австрийских дредноута, каждый из которых превосходил по своей боевой мощи любой из линейных крейсеров Милна в полтора раза. Для англичан возникла реальная угроза быть отрезанными от Мальты - основной базы - и вынужденными принять бой в невыгодных условиях.