— Я просто готов разорвать его на части!

— Так вот, — как ни в чем не бывало продолжал лорд Уимзи, — однажды, благодаря счастливому стечению обстоятельств, появляется не кто иной, как мистер Лэнгли — влюбленный Лэнгли. Представляете, какой триумф испытывает Ветролл, демонстрируя ему некогда прекрасную женщину?

Лэнгли вновь попытался что-то возразить, но Уимзи продолжал:

— Нельзя не отметить оригинальность метода, с помощью которого Ветролл решил мстить. Все так просто. Чем больше я думаю об этом деле, тем больше оно меня поражает. Именно этой в высшей степени изощренной жестокостью. Потому что когда вы рассказали мне свою историю, я не мог не узнать симптомы, вызванные неполноценной работой щитовидной железы. Затем я должен был разыскать того фармацевта, чье имя вы видели на бандероли. Раскручивая это дело дальше, я заставил аптекаря сознаться в том, что он несколько раз отправлял Ветроллу экстракт тироксина. После этого я точно знал, как мне поступать дальше.

Последовав рекомендации доктора, первое, что необходимо было сделать, — заставить щитовидную железу правильно функционировать, что, конечно же, предполагает контакт с больной. С этой целью я нанял фокусника-испанца с дрессированными животными и кошками, а также приобрел одежду для исполнения той роли, которую я себе определил, ящик для показывания фокусов, — идеальное изобретение мистера Деванта. Я и сам в определенном смысле фокусник, и, между нами говоря, все получилось совсем неплохо. В достижении необходимого эффекта помогли, конечно же, и суеверия местных жителей, и патефонные пластинки. Для создания таинственной и мрачной атмосферы незаменимой стала «Неоконченная пьеса» Шуберта в сочетании со светящейся картиной и остатками классического образования.

— Послушайте, сэр, — все-таки перебил детектива Лэнгли, — а Алиса вернется в свое нормальное состояние?

— В том нет ни малейшего сомнения. И я уверен, что любой американский суд даст ей развод на основании показаний о постоянном жестоком обращении с ней ее супруга. А далее… Все в ваших руках!

Друзья лорда Питера Уимзи с легким удивлением встретили его появление в Лондоне.

— И чем вы были заняты все это время? — не пытаясь скрыть любопытства, спросил достопочтенный Фреди Арбатнот.

— Проводил время с чужой женой, — ответил лорд. — Но исключительно в «пиквикском смысле» — самом безобидном для вашего покорного слуги. Предлагаю пройтись до Холборн-Эмпайер и посмотреть, что может для нас сделать Джордж Роби.

Право шахматной королевы

— Бубновый валет, Бубновый валет, мы же так давно знакомы, — говорил Марк Самбурн, укоризненно качая головой, стараясь отыскать что-то под белым атласом своего костюма, на котором были нашиты огромные прямоугольники с кружками, невольно напоминающие костяшки домино. — К черту этот костюм! Куда, черт возьми, подевались эти карманы? Это вы их обчистили! Да, вы обчистили мои карманы. Ну и сколько удалось выиграть? — Наконец из складок своего костюма он извлек ручку и чековую книжку.

— Пять — семнадцать — шесть, — ответил лорд Питер Уимзи. — Думаю, я не ошибаюсь. А вы, партнер, что скажете? — спросил он, поворачиваясь к леди Гермионе Криторп. Стало слышно, как зашуршали большие красно-голубые рукава его рубашки. Что же касается самой леди Криторп, то в костюме Дамы треф она создавала образ «устрашающей девственности». Чем она в действительности и являлась.

— Вы совершенно правы, — произнесла пожилая леди, — и я полагаю, что он еще легко отделался.

— Но мы ведь играли совсем недолго, — сказал Уимзи, как будто извиняясь за то, что на этот раз ему удалось выиграть.

— Да, выигрыш мог составить большую сумму, тетушка, — вступила в разговор миссис Рейберн, — если бы вы не пожадничали. Вам не стоило делать заявку на удвоение ставки.

Леди Гермиона фыркнула, выражая недовольство, и Уимзи поспешил вступить в разговор, надеясь смягчить неприятный эффект, вызванный словами миссис Рейберн.

— Очень жаль, что нам пришлось прекратить игру. Но Девериль никогда не простит, если мы откажемся танцевать «Сэра Роджера». С этим ничего поделать нельзя! Который теперь час? Двадцать минут второго. «Сэр Роджер» назначен ровно на половину второго. Я думаю, нам лучше поспешить в танцевальный зал.

— Да, в самом деле нам лучше поторопиться, — согласилась миссис Рейберн. Она встала, демонстрируя свое довольно смелое платье: на нем были нашиты красные и черные круги, скорее похожие на большие пятна, которые, очевидно, должны были символизировать доску для игры в нарды. — Надо заметить, очень мило с вашей стороны отказаться от танцев ради игры в бридж вместе с тетушкой. Она не любит его пропускать, — продолжала миссис Рейберн, в то время как леди Гермиона, шурша пышной многослойной юбкой, во главе шествия направлялась в танцевальный зал.

— Вы ошибаетесь, мне это доставило истинное удовольствие. Так или иначе, но я был очень рад возможности отдохнуть. Танцевать в этих костюмах ужасно неудобно.

— Надо заметить, у вас получился прекрасный костюм Бубнового валета. Как замечательно придумала леди Девериль, предложив прийти в костюмах-символах какой-нибудь игры. Всем уже так надоели эти коломбины и пьеро. — Они миновали юго-западный угол танцевального зала, и вышли в южный коридор, освещавшийся большим четырехцветным висячим фонарем. Они остановились под аркой, наблюдая, как гости сэра Чарльза Девериля отплясывали фокстрот под веселую мелодию в исполнении оркестра, находящегося на балконе для музыкантов в самом дальнем конце зала.

— Привет, Джил, — произнесла миссис Рейберн, — похоже, что тебе жарко.

— Мне действительно очень жарко, — ответил Джил Помфрет. — Я сожалею, что не проявил благоразумия при выборе костюма для этого вечера. Это замечательный бильярдный стол, но я в нем даже не могу присесть. — Он вытер пот, текущий из-под шляпы-абажура, которая — надо отдать ей должное — была выполнена с большим вкусом. — Единственное, что мне остается сделать, так это прислониться спиной к радиатору, но, боюсь, прохладнее мне не станет, учитывая, что они довольно горячие. Слава богу, я всегда могу извиниться и выйти из танца. — С лицом, искаженным страданием, он прислонился спиной к колонне.

— А вот и Нина Хартфорд во всей своей красе, — заметила миссис Рейберн. — Водное поло… Хм, ей не откажешь в практичности и здравомыслии — только купальный костюм и мяч; хотя, должна заметить, на другой фигуре он смотрелся бы гораздо лучше. Я думаю, что вы, игральные карты, в своих костюмах чувствуете себя очень удобно, как, впрочем, и шахматные фигуры, которые в этом смысле недалеко ушли от вас. А вот и Герда Белингэм, танцует вместе с мужем. Не кажется ли вам, что ей очень идет этот красный парик? И этот турнюр, как, впрочем, и все остальное. Боже, как красиво! Чармин Грейль — самая красивая Белая королева… Кстати, где она?

— Что касается меня, то мне совершенно не нравится эта молодая особа, — заметила леди Гермиона. — У нее весьма легкомысленный и фривольный вид.

— Как вы можете такое говорить?

— Не сомневаюсь, вы считаете меня старомодной. И я даже рада этому. Но готова вновь утверждать, что она легкомысленна. И что самое ужасное — она бессердечна. Я наблюдала за ней перед ужином, и мне стало жаль Тони Ли. Она бессовестно флиртовала с Гарри Вибартом — если не сказать хуже; она водит за нос и Джима Плейфера. Несмотря на то, что остановилась в доме Фрэнка Белингэма, она и его не может оставить в покое.

— Леди Гермиона, вы слишком строги к мисс Грейль. Я только хотела сказать, что просто она ведет себя как веселый ребенок, этим все объясняется.

— Я не терплю этого слова — «веселый». В настоящее время оно означает пьянство и распущенность. И между прочим, не такой уж она и ребенок. Но года через три, если она будет продолжать вести себя так же, можете не сомневаться, — превратится в ведьму.

— Дорогая леди Гермиона, — сказал лорд Уимзи, — к сожалению, время не всех может щадить так, как вас.