Приостановка газеты или журнала, прекращение розничной продажи, обескровленные цензором номера — все это, конечно, больно ударяло и по карману издателя, и по престижу издания у подписчиков и в условиях острой конкурентной борьбы вело в конечном счете к неминуемому краху. Банкротство среди издателей было явлением повседневным. Так, несмотря на несомненную одаренность и предприимчивость, умер в глубокой нищете издатель Н. Л. Пушкарев. Одно время процветали издатели юмористического журнала "Сверчок" и основатели журнала "Вокруг света" братья Евгений и Михаил Вернеры, солидно поставившие дело, но в конечном счете тоже обанкротились. Такая же судьба постигла В. В. Давыдова, большого энтузиаста своего дела, который вел юмористический журнал "Зритель".

В 1883 году Чехов пишет брату Александру: "Живем сносно: едим, пьем. Есть пианино, мебель хорошая. Помнишь уткинскую мебель? Теперь вся она у нас…" Это не что иное, как забавное свидетельство еще одного журнального краха. Л. Н. Уткина, издательница журнала "Будильник", оказалась без средств и расплатилась со своими сотрудниками — Николаем Павловичем и Антоном Павловичем мебелью, которая стояла в помещении редакции.

Журналистика восьмидесятых годов — калейдоскоп названий и имен. Прекращали существование одни издания, возникали другие. Очень часто они переходили в новые руки. Вместе с издателями менялись и редакторы. В этих условиях выживали лишь те, которые лучше умели приспосабливаться. Примечательна в этом отношении карьера Н. И. Пастухова, издателя "Московского листка". Мещанин из Гжатска, он служил подвальным и поверенным при винных откупах. Потом сам содержал патентное заведение в Москве, на Арбате, но прогорел. Человек очень ловкий и пронырливый, он какое-то время зарабатывал тем, что поставлял репортерские сведения, которые обрабатывали для газет другие. Потом и сам научился кое-как писать заметки. В конечном счете в 1881 году, когда министром внутренних дел был назначен Н. П. Игнатьев, с которым он был знаком, выхлопотал право на издание ежедневной газеты в Москве. И дело у Пастухова пошло. Гиляровский писал: "Безграмотный редактор приучил читать безграмотную свою газету охотнорядца, лавочника, извозчика, трактирного завсегдатая и обывателя.

Мало того, что Н. И. Пастухов приучил читать газету, он и бумагу для "Листка" специальную заказывал, чтобы она годилась на курево".

Чем подкупил своих новоиспеченных читателей Пастухов? Гиляровский отвечает: "обилием и подробным описанием множества городских происшествий, как бы чудом на другой день попадавших на страницы газеты". Дополним — эти "происшествия" понимались настолько широко, что подчас очень напоминали заглядывание в замочную скважину. Однако издатель шел на это сознательно. Скандальная слава безотказно действовала на его читателей, привлекая внимание к газете. Мало этого. Московское купечество предпочитало жить с Пастуховым в мире, откупаясь от всеведущего "репортажа" хорошо оплачиваемыми объявлениями. Кому же хотелось попасть в скандальную хронику? Газета явно промышляла шантажом, однако деньги это приносило солидные, и московским толстосумам оставалось лишь признавать ловкость своего собрата — "в жилу попал".

Когда у Пастухова однажды одно высокопоставленное лицо спросило — как идет его газета, издатель ответил:

— Слава богу, ваше сиятельство, кормимся!

Этот не разорился. Напротив, стал миллионером.

Преуспел издатель "Новостей дня" А. Я. Липскеров. Умел оборачиваться и выжимать копейку. Михаил Павлович, рассказывая о том, как ему приходилось выручать в редакциях заработки Антона Павловича, особо выделяет порядки в "Новостях дня". "Ах, что это были за дня тяжкого для меня испытания!.. Бывало, придешь в редакцию, ждешь-ждешь, когда принесут выручку.

— Чего вы ждете? — спросит наконец издатель.

— Да вот получить три рубля.

— У меня их нет. Может быть, вы билет в театр хотите или новые брюки? Тогда сходите к портному Аронтрихеру и возьмите у него брюки за мой счет".

И Липскеров не шутил. На Петровке был магазин готового платья Аронтрихера, с которым он расплачивался рекламными объявлениями в газете, магазин же снабжал посланцев предприимчивого издателя изделиями из самого низкосортного, линючего материала.

Окончательно же Липскеров стал на ноги, когда ввел особую форму рекламы — рекламу, которая включалась за большую плату в текст публикуемых газетой материалов. И деньги полились рекой.

Чехову пришлось с головой окунуться в этот журнально-газетный мир. Нужно и тут отдать ему должное. Он быстро научился ориентироваться в этих джунглях, В мае 1883 года Чехов пишет Александру: "Пастухов водил меня ужинать к Тестову, пообещал 6 коп. за строчку. Я заработал бы у него не сто, а 200 в месяц. Но, сам видишь, лучше без штанов… на визит пойти, чем у него работать… чем брать деньги за подлое, за глумление над пьяным купцом… Черт с ним! Подождем… а пока походим в сереньком сюртуке".

На Чехова обратили внимание как на человека безусловно талантливого уже в 1882 году. По рекомендации поэта Л. И. Пальмина, с которым братья Чеховы познакомились в редакции "Будильника", им заинтересовался издатель петербургского юмористического журнала "Осколки" Лейкин. Чехов получил предложение сотрудничать в журнале на условиях, в то время для него наиболее выгодных, — 8 коп. за строку.

Николай Александрович Лейкин был крупной фигурой в журнальном мире восьмидесятых годов. Начал он свою литературную карьеру в шестидесятые годы как писатель-юморист, сотрудник журналов "Библиотека для чтения", "Искра", "Современник". С 1882 года стал редактором юмористического журнала "Осколки". Как писатель он был поразительно плодовит — десятилетиями регулярно из номера в номер поставлял он свои бесчисленные рассказы-сценки и очерки в журналы. Он же являлся автором многих романов, повестей и пьес. Как руководитель журнала Лейкин показал незаурядную деловую хватку, сумел успешно повести дело. Оставаясь расчетливым, прижимистым и хитрым предпринимателем, он в то же время был солиден и точен в расчетах с авторами. Журнал был вполне благонамеренным, хотя и не лишен либерального оттенка. Лейкин, рассказывая о притеснениях цензуры, неизменно жаловался на свою горькую участь, хотя всегда имел запасные полосы и с легкостью выходил из подобных затруднений. Сотрудники сочувствовали редактору, а главное — становились покладистей и осторожней. В иных случаях Лейкин, видимо, сваливал на цензуру и свой редакторский произвол. Как иначе понять такое его признание в одном из писем Чехову 1883 года: "Простите также, что в рассказе Вашем… я урезал конец. Не буду врать. Это не цензор, а я…" На этот раз не соврал, а в других случаях? Тонко вел дело Лейкин.

Пройдет немало времени, пока Антон Павлович раскусит истинную цену "искренности" почтеннейшего Николая Александровича. А пока, на первых порах сотрудничества у Лейкина, Чехов убежден в превосходных качествах и журнала, и его издателя. Впрочем, он имел на то некоторые основания. Среди юмористических журналов восьмидесятых годов "Осколки" были все же наиболее пристойным органом. Лейкин умел подбирать хороших сотрудников.

С тех пор как Иван Павлович получил назначение в городок Воскресенск, у семьи Чеховых появилась возможность на лето уезжать из Москвы. Воскресенск в те годы — небольшой заштатный городишко, в котором было одно приходское училище. Однако попечителем этого училища был богатейший фабрикант Цуриков, который от щедрот своих сделал кое-что по благоустройству училища. Иван Павлович получил просторную, хорошо обставленную казенную квартиру.

Небольшой городок, а кругом раздолье, обилие грибов. Чеховы выезжали сюда тотчас же, как у Маши и Михаила кончались занятия. Однако Антон Павлович в начале восьмидесятых годов оставался в Москве. Держала писательская и репортерская работа.