Дочитав, Добрынин задумался. Все это было похоже на сказку, и если б не шла речь об урку-емецком народе, если б не упоминался там Эква-Пырись — а Добрынин хорошо знал, что урку-емцы так называют Ленина, — то и не стоило бы думать над этим странным текстом. Но все равно мысленное ехидство не могло не возникнуть в голове у народного контролера. Ведь начиналась книга тем, что все/ дальше рассказанное рассказано было Эква-Пырисем, то есть Лениным. А разве Ленин так говорил? Нет, не говорил так товарищ Ленин — это Добрынин прекрасно знал, ведь уже не один десяток, а может, и не одну сотню рассказов и воспоминаний о Ленине прочитал он. Да, часто любил он говорить о счастье, но всегда — о счастье русского народа, а не о счастье урку-емцев. Может быть, перевод был неправильный? Может быть, переводчик специально неправильно перевел, тем более что, судя по вступлению, проверить его некому. Пишут же они, что урку-емецкий язык умер! Хотя что это значит — не понятно. Глубже задумался Добрынин, Дмитрия Ваплахова вспомнил, вспомнил, как много лет назад Ваплахов называл себя народом, как говорил: «Умру я-и больше не будет урку-емцев, а ты умрешь — русский народ все равно будет…» Нет, трудно думать в самолете, даже негромкий рев двигателей мешает, солнце, пробивающееся через закрытый занавеской иллюминатор, тоже мешает. Все мешает!

И положил Добрынин перевод обратно в папку, тесемочки завязал. Отложил на край стола, а из пакета вытащил книжку — ту, что товарищ Тверин просил Волчанова ему, Добрынину, передать. Книжка была большая, в твердой блестящей обложке, на которой нарисован был товарищ Ленин, играющий с кем-то в шахматы. «Рассказы про Ленина», том четвертый.

«Странный этот урку-емецкий язык, — подумал Добрынин. — Надо же, чтобы они так сложно имя Ленина перевели! Надо же — Эква-Пырись — и не выговоришь без тренировки…» Раскрыл Добрынин книгу, а в голове все еще мысленная путаница длится из-за прочитанного перевода.

«Нет, — твердо решил народный контролер. — Надо после этого перевода чтото понятное прочитать, а то и голова заболеть может».

И тут одна интересная мысль подсказала ему, что после непонятного читать понятное — это все равно, что спирт компотом запивать — такое же облегчение наступает, только не в животе, а в самой голове, в той ее части, где мысли рождаются.

Улыбнулся Добрынин, сам своим мыслям удивляясь, пролистнул титульный лист книги и решил тут же первый по порядку рассказ прочитать.

Рассказ назывался «Ленин и шпик».

«Как-то зимой, еще до революции, вернулся тайком Владимир Ленин из эмиграции и поселился нелегально в Петербурге. Была тогда у него фамилия — Иванов. И документы у него были на эту фамилию. Когда границу переходил — показал жандармам-пограничникам поддельные документы, а те и не заметили, пропустили. Но не все в царской России дураками были. Пронюхало про приезд Ленина Третье отделение. Вот как-то надел Ленин парик и шапку-ушанку, пальто тоже надел с бобровым воротником. Выходит на улицу и в сторону Невского идет, а за ним следом — шпик. Несколько дней прошло, прежде чем узнал Владимир Ленин, что за ним следят. Зашел он как-то в булочную Филиппова булок купить, а булочник и говорит ему шепотом, мол, следят за вами, господин хороший. Потом уже и сам Ленин увидел: куда он ни пойдет — один и тот же человек в серой шинели без погон и в медвежьей шапке, какую ямщики носят, следом за ним ходит. А если дома Ленин сидит, то этот же человек внизу на улице под домом топчется и на его окна посматривает. Заинтересовался Ленин шпиком, много о нем думал. Как-то ночью, дописав очередную брошюру, выглянул в окно, а там метель, холод, ветер завывает и никого не видно.

«Интересно, где же он? — подумал Ленин. — Не замерз бы насмерть в такую погоду».

Выглянул из квартиры на парадную лестницу — видит, стоит он, бедняга, ладонь о ладонь трет. Лицо красное. Стоит на полпролета ниже, у окна. И вид у него такой жалкий.

— Голубчик, — окликнул его Ленин. — Поднимайтесь, хоть погреетесь немного.

— Да нет, спасибо, — отвечает шпик. — Как-то неудобно…

— Не стесняйтесь, я ведь знаю, кто вы! — сказал Ленин. — Заходите, чайку выпьем.

— Ну, раз знаете, — сказал, вздохнув, шпик. — Тогда можно.

Поднялся, зашел к Ленину. Сели они за стол на просторной кухне — квартира была огромной и принадлежала рабочему Иванову, который на это время в Германию уехал. Ленин чайник на плиту поставил, дровишек в огонь подбросил. Достал жестянку с хорошим английским чаем.

— Ну, давайте познакомимся, уважаемый, — сказал Ленин.

Шпик привстал.

— Илья Семенович Зарацкий, — представился он.

— Ну а я — Владимир Ильич, да вы, наверно, знаете!

— Знаю, — признался шпик и снова сел за стол, придержав полы серой шинели.

— Сейчас согреетесь, — сказал Ленин. — Вы какой чай любите, крепкий?

— А всякий, спасибо.

Когда чай заварился и Ленин разлил его по чашкам, тогда уже и беседа живее потекла.

Пили они чай, жевали баранки, купленные Лениным накануне у Филиппова.

— А вот скажите мне, дорогой Илья Семенович, давно вы уже работаете, ну, этим…

— Агентом… — подсказал Зарацкий.

— Ну да, агентом.

— Да уже лет восемь, — сказал, попивая чай, шпик. — Как университет закончил, так и устроился.

— Ну и нравится вам ваша работа? — интересовался Ленин.

— Летом нравится, а зимой нет, — признался шпик.

— Вот как! И что же вы не поменяете?

— Платят хорошо, — сказал Зарацкий. — И семью кормить надо. У меня ведь мама старенькая, сестра с двумя детьми вдовствует…

— Ну а что вы о будущем думаете? Как вы будущее России видите?

— Да… я… я не знаю, не вижу пока…

— А давайте я вам про будущее России расскажу! Еще чаю?

— Да, пожалуйста.

Добавил Владимир Ильич чаю Зарацкому и стал ему о послереволюционном будущем рассказывать, и про гражданскую войну рассказал — ничего не скрыл, и про голод, и про первые урожаи, про ГОЭЛРО и про Магнитку.

С жадностью ловил шпик каждое слово Ленина. Даже про чай забыл, и уже, наверно, давно остыл чай в его чашке. А он все слушал и слушал.

— Ну-с, голубчик, хотели бы вы жить в таком будущем? — спросил под конец Ленин.

— Кто ж откажется, — сказал восхищенный Зарацкий. — Только вот не знаю, нужна ли будет в будущем моя профессия…

— Ну, об этом вы, голубчик Илья Семенович, не беспокойтесь. Вы мне домашний адрес напишите свой, может, я вас когда-нибудь и порадую.

Метель за окном стихла.

Написал шпик Владимиру Ильичу свой адрес. Потом извинился, сказал, что ему пора на улицу, ведь именно там у него пост — и проверить могут. За чай поблагодарил и ушел.

Прошло лет восемь. Уже и революция свершилась, и война гражданская подходила к концу. И в один день получил Илья Семенович Зарацкий повестку из Кремля. Испугался страшно, думал, что посадят его в тюрьму, потому что до революции за революционерами шпионил. Но все-таки пошел. Подал в воротах Кремля повестку дежурному красноармейцу. Тот провел его в штаб, а из штаба отвели его прямо к товарищу Ленину.

— Ну вот и свиделись, — улыбнулся ему Владимир Ильич. — Здравствуйте! Как мама? Как сестра с детьми? Все ли в порядке дома? Где работаете?

— Мама умерла, — сказал Зарацкий. — Сестра в армейской столовой посудомойкой работает, дети ее в деревне у тетки. Ну а я… я не работаю…

— И очень зря, — сказал Ленин. — А хотите работать?

— Вне всякого сомнения, хочу, — сказал Зарацкий.

— Ну вот и хорошо, Илья Семенович. Можете завтра же приступать. Пойдите к товарищу Дзержинскому, я ему о вас рассказывал. И завтра же в семь утра на работу! Ясно? Зарацкий радостно улыбнулся, руку пожал Ленину. Так началась его новая трудовая жизнь. И даже сейчас, давно уже пенсионер, заходит он в строгое кирпичное здание посмотреть, как нынче работают его ученики и ученики его учеников. Заходит, помогает советами, рассказывает о прошлом; Рассказывает и о товарище Ленине, необычное знакомство с которым так изменило его дальнейшую жизнь.