Эрик Райан — Эдвард Райт — Эрин Ритт — Энтони Райс усмехнулся своему отражению: странная штука — шрам на память, память о шрамах, которых больше нет… И еще шрамы на самой памяти, от которых так просто не отделаешься. Хотя он пытался, что греха таить…

Он тогда как раз пробовал жить так, будто ничего и не случалось, не было никакой военной базы, словно всегда он работал в одном из эосских департаментов, куда его пристроили по протекции старого знакомого, Мартина Янсона — еще одного воскресшего покойника. Только Мартин-то был живее всех живых, а вот Энтони… Никак ему не удавалось отделаться от ощущения, будто все встречные-поперечные всё о нем знают. Всё. И отводят глаза, и смотрят искоса, кто презрительно, кто злорадно, кто сочувственно, а кто — хуже всего! — с нескрываемой жалостью. И крайне слабым утешением служила новость о том, что все бывшее начальство Энтони отправилось под трибунал, а потом, почти в полном составе — в одну замечательную лабораторию в недрах Эоса, откуда никто из них не вышел (на этот раз Первый Консул забыл о своем обычном милосердии и приговор вынес на редкость суровый).

Работа — то, чем Энтони спасался, даже когда, казалось, не оставалось никакой надежды, — не помогала, работал он из рук вон плохо и был готов к тому, что его в любой момент могут вежливо «попросить» из департамента. К тому же, Энтони не был инженером-конструктором, он был практиком, он разбирался в технике и любил ее, мог заниматься испытаниями и анализировать результаты, но вот к проектированию новых моделей относился весьма прохладно, что называется, без огонька. А раз так, то поневоле станешь думать о постороннем, а вспоминается только одно, и от этого невыразимо гадко на душе…

С головой у Энтони всегда был полный порядок, и в истерику он не впадал, даже оказавшись в безвыходном положении. То свое решение (по сути, его спасшее) он принял, по возможности хладнокровно оценив перспективы и придя к выводу, что шансов выбраться у него нет — в самом деле, куда он мог деться со ставшей для него тюрьмой базы, без оружия, без транспорта, без средств связи? Его нашли бы мгновенно, и… Фантазия у начальника базы была крайне изощренной.

Энтони знал, что не справился с ситуацией, сам загнал себя в ловушку, выход из которой оказался только один — на тот свет, и оправдать собственную слабость ему было нечем, разве только тем, что его так и так не оставили бы в живых. Теперь… теперь повторялось то же самое. И тогда он пробился на прием ко Второму Консулу. Сделать это было не так-то просто, что мог подтвердить любой, хоть раз пытавшийся добиться аудиенции, но то ли на этот раз Энтони повезло, то ли Второго Консула попросту заинтересовало прошение молодого Реда… Так или иначе, но встреча состоялась.

— Я слушаю вас, — сказал Рауль Ам безо всякого выражения, не отрывая взгляда от монитора.

— Господин Ам, в моем прошении… — начал было Энтони. Он не считал себя великим оратором, поэтому в документе постарался изложить суть проблемы как можно подробнее, сочтя, что этого будет достаточно.

— Я читал ваше прошение. — Рауль Ам наконец соизволил взглянуть на Энтони. — Изложено грамотно, однако сама просьба в высшей степени необычна. Поэтому я хотел бы услышать лично от вас, зачем вам потребовалась коррекция. Только без псевдонаучных теорий о влиянии различных факторов на эффективность работы, прошу вас. Итак, зачем?

Энтони на мгновение потерял дар речи, потом все же выдавил:

— Вы же… знаете… господин Ам. Весь Эос знает…

— Не преувеличивайте, — сухо ответил Второй Консул. — Вы не той величины фигура, которая могла бы заинтересовать… хм… весьЭос. Кроме того, могу вас заверить, о том прискорбном инциденте знают лишь те, кому это положено по долгу службы. О вашем в нем участии осведомлены и вовсе единицы, и они прекрасно представляют, чем чревата утечка информации.

— Но был же трибунал… — Энтони безропотно проглотил издевательски прозвучавший «инцидент».

— Закрытый трибунал, — поправил Рауль. — Вы что, полагали, мы устроили из этого спектакль?

Энтони промолчал — до недавнего момента он был в этом уверен, но… не верить Второму Консулу резона не было.

— Итак, — тот вопросительно взглянул на молодого Реда. — Я все еще жду ответа.

Энтони молчал. Ничего сверх изложенного в прошении он сказать не мог.

— Все ясно, — резюмировал Рауль, и Энтони понял, что сейчас ему укажут на дверь. — В таком случае, я отвечу за вас. Все, что вы написали, не сомневаюсь, чистая правда. Работаете вы скверно, это я знаю.

Энтони проглотил готовый сорваться с языка вопрос — откуда вдруг Второму Консулу известно о качестве работы какого-то Реда, и зачем вообще он этим интересовался?

— Однако готов поклясться, что результативность вашего труда и, как следствие, приносимая вами Эосу польза на данный момент интересуют вас менее всего. — Взгляд холодных зеленых глаз остановился на Энтони, и тот невольно поежился: Рауль Ам умел смотреть так, словно видел собеседника насквозь. — Своей просьбой о коррекции вы преследуете куда более простые и вполне понятные цели. Вы просто хотите вычеркнуть из памяти то, что с вами произошло. Так?

— Да… — Энтони все же рискнул посмотреть Раулю в глаза. — Да, вы правы. Разве я не имею права… забыть?…

— Это не выход, — по-прежнему сухо ответил Рауль, но Энтони почудилось, что выражение его взгляда самую чуточку изменилось. — Вы полагаете, это так просто — стереть то, что мешает вам нормально жить? Технически — да, просто.

— Тогда почему?! — Энтони забыл, что разговаривает со Вторым Консулом, он просто хотел понять, отчего ему отказывают, по сути, в пустяковой просьбе!

— Потому что еще не изобретено надежного способа наложения искусственных воспоминаний, — несколько туманно произнес Рауль. — Да, есть некоторые методики, используемые в основном при подготовке специальных агентов, но те чаще всего знают, какая часть их воспоминаний не является настоящей, к тому же это мера временная. В иных случаях их память подвергается полному изменению, ложные воспоминания необходимо программировать от рождения до текущего момента. Крайне сложно, весьма дорого и, к тому же, просто не ваш случай.

— Но зачем… ложные? — задал неуклюжий вопрос Энтони, но Рауль понял.

— А как вы это себе иначе представляете? — Рауль иронически вскинул брови, и на мгновение Энтони показалось, будто Второй Консул не считает беседу с ним пустой тратой времени. — До определенного момента вы все помните, далее следует провал до того дня, как вы приступили к работе в Эосе, так? «Здесь помню — здесь не помню», как выражается один мой хороший знакомый?

Энтони молчал. Такое ему в голову не приходило. Впрочем…

— Что же в этом плохого? — тихо спросил он. — Во всяком случае, лучше, чем…

— А вы представляете, какая это пытка — знать, что из вашей памяти изъята некая информация, быть может, важная? — поинтересовался Рауль. — А вы будете это знать, непременно придете к такому выводу, сопоставив некоторые факты. И никто вам не расскажет, что же случилось во время этого… провала, потому что иначе какой смысл в процедуре? Вы ведь с ума сойдете, Энтони. — Второй Консул назвал его по имени, и Энтони невольно вздрогнул.

— Я и так… рехнусь, — пробормотал он, чувствуя, что его заносит, но будучи не в силах остановиться.

— Не рехнетесь, — хладнокровно ответил Рауль. — Можете поверить мне, как специалисту.

— Но…

— Вам нужно заняться серьезным делом, — сказал Рауль. — Не этой вашей инженерной ерундой… Вы слышали когда-нибудь о том, что бороться нужно не со следствием — с вашими… хм… травмирующими воспоминаниями, — а с причиной?

Энтони молчал, пытаясь понять, куда клонит Второй Консул.

— Энтони, что явилось причиной этого… происшествия, вы понимаете, я надеюсь? — чуть мягче спросил Рауль, и Энтони кивнул. Еще бы ему не понимать! — Вы знаете о том, что это — далеко не единичный случай?

— Что?…

— Почему вы так удивились? — дернул плечом Рауль. — О том, что творилось на вашей базе, узнали лишь благодаря случайности. А случайность — вещь непредсказуемая.