— Это не игры, Холли, — сказал Мартин. — Знаешь… мне, в общем-то, все равно, что ты вытворял с Нейвеном и его приятелями, они, в конце концов, тоже хороши. Про ту ерунду с моими оценками я вовсе молчу. Если бы ты ограничился этим, я бы ничего никому не сказал, до тебя мне, в общем-то, особого дела не было. Но, Холли, Эрле я тебе не прощу никогда…

— Жаль, что этот мальчишка не свернул себе шею… — Вот теперь Холтон побледнел вполне отчетливо. — Я тебя понял… Но ты, Мартин, тоже пойми: в голове у себя копаться я никому не позволю! Не хочу быть, как все, тупым быдлом… Не хочу…

Холтон опасно качнулся назад, теряя равновесие, но Мартин был начеку: он успел поймать Холтона за плечо и сдернул с перил на пол.

— Не дури, — сказал Мартин. — Если тебе очень повезет, ты, конечно, свернешь себе шею, свалившись с третьего этажа, но, скорее всего, просто сломаешь еще что-нибудь… В общем, Холли, я все сказал. Думай… до утра.

Он развернулся спиной к Холтону и осторожно прикрыл дверь на лестницу. Позади царила тишина…

…До полуночи Мартин лежал без сна на кровати и пялился в потолок. Он был уверен — никакой явки с повинной не будет, Холтон на это не пойдет, а значит, идти к директору придется ему самому. Гнусно… гнусно как — закладывать такого же, как он сам, подростка, даже похожего на него чем-то… А как иначе?…

Мартин не удержался и все-таки позвонил в госпиталь. Дежурный вежливо сообщил, что жизнь Эрле Сетта находится вне опасности, ему сделаны все необходимые операции, и теперь его выздоровление — дело времени. Значит, рано или поздно Эрле вернется в этот самый интернат, и здесь же будет обитать Холтон Брэк. Может быть, все и обойдется, но Мартин был склонен считать, что на достигнутом Брэк, если оставить его в покое, не остановится. Эрле он достанет и постарается сделать так, чтобы Мартин наверняка об этом узнал! Он сможет, он очень способный. Можно устроить перевод Эрле в другую группу, в соседний корпус, но это не выход, Холтон весьма изобретателен, и при желании найдет способ подобраться к мальчику. Ну не в космопорт же забирать Эрле, право слово! Это уж чересчур, филиала интерната там даже Себастьян не потерпит…

И, если нужно было выбирать между Эрле Сеттом и Холтоном Брэком, Мартин выбирал первого. Окончательно и бесповоротно. А коррекция — это не выбраковка, до последней вряд ли дойдет, Мартин готов был ходатайствовать хоть перед самим Раулем Амом, и все способности Холтона останутся при нем, и ему же самому будет легче…

Мартин моргнул — потолок перед глазами плыл и двоился, ресницы почему-то оказались мокрыми. Мартин решительно вытер глаза рукавом. Все, решено, отступать некуда… «Можно подумать, ты не знал, что тебе придется рано или поздно делать такой выбор, — горько сказал себе Мартин. — Кем-то непременно приходится жертвовать, как ни крути, но почему все именно так?… Именно сейчас… именно здесь…» И, обняв подушку, Мартин впервые за несколько лет дал волю слезам, едким, злым, не приносящим никакого облегчения…

…Утро выдалось пасмурным, под стать настроению. Мартин глянул в зеркало: собственное бледное, с красными после бессонной ночи глазами лицо его не порадовало. Мартин нарочно долго одевался, приглаживал волосы, собирался с мыслями…

Дальше тянуть было бессмысленно. Время, отпущенное Холтону Брэку на размышление, истекло.

В дверь вежливо постучали: дежурный фурнитур приглашал на завтрак. Мартин вышел в коридор, подошел к двери Брэка. Фурнитур как раз пытался добиться отклика от обитателя комнаты, но ответа не получал.

— Господин Брэк, — тщетно взывал фурнитур. — Господин Брэк, извольте завтракать…

Мартин, отстранив фурнитура, решительно толкнул дверь, она оказалась не заперта. Мартин сделал было шаг внутрь, намереваясь спросить, долго ли еще Холтон намерен тянуть с ответом, но замер на пороге.

— Господин Брэк… — просунулся в комнату фурнитур и тоже окаменел.

Холтон Брэк был изобретателен, но Мартин даже не мог представить, насколько. Это, пожалуй, было его лучшее выступление, лучшее — и последнее…

«Все. — Мартин шагнул назад, обратно в шумный, ярко освещенный коридор, оставив фурнитура суетиться и пытаться что-то предпринять. — Мне не придется идти к директору и закладывать Холли Брэка. Мне не придется снова делать выбор… потому что на этот раз за меня выбрал Холли… Нет! Нет же! Это все-таки был мой выбор… мой… а его выбор — следствие моего. У него не было другого выхода, и я это знал. А если не знал наверняка, то мог догадаться… Мог…»

— Что произошло? — Мартин обернулся и увидел встревоженные глаза Ларри Нейвена.

— Ничего особенного. — Мартин посторонился, давая ему дорогу. — Просто Холли Брэк больше никому не доставит хлопот…

…На фоне серых стен и такого же серого неба алая машина казалась вызывающе яркой и роскошной. На самом деле Себастьян Крей эту «спортивную» красотку терпеть не мог и садился за ее руль только тогда, когда нужно было пустить пыль в глаза.

— Поздравляю с успешной сдачей экзаменов, — сказал Себастьян вместо приветствия, открывая Мартину дверцу. — В том, что сдача прошла именно успешно, даже не сомневаюсь. Кстати, что там у тебя за история произошла? Алан говорит, ты половину Танагуры на уши поставил.

— Да так… — Мартин зашвырнул свою сумку на заднее сиденье, уселся рядом с Себастьяном. — Ничего особенного. Знаешь… Я, кажется, нашел себе напарника. Именно такого, как ты говорил, ужасно серьезного. Чтобы меня уравновешивал.

— Так. — Себастьян повернулся к Мартину. — Весьма любопытно. Я надеюсь, ты его не вывез из интерната в своем чемодане?

— Нет. — Мартин невольно улыбнулся. — Тем более, он сейчас не в интернате. Себастьян, завези меня в Первый военный, а? Я тебя с ним познакомлю…

— Тебя ни на минуту нельзя оставить без присмотра, — тяжело вздохнул Себастьян, но Мартин видел, что глаза у него смеются. — Вы что, сперва подрались, а потом стали друзьями до гроба, как это, говорят, случается?

— Я тебе по дороге все расскажу, — пообещал Мартин. — Только поехали отсюда, ладно? Мне… много нужно тебе рассказать. Очень много.

— Начинай, времени хватит, — сказал Себастьян, искоса глядя на осунувшееся и как-то разом повзрослевшее лицо Мартина. — Сейчас в центре пробки, стоять долго будем…

— Ага… — Мартин обернулся, глядя на серое здание интерната. — Я только соображу, с чего начать…

В салоне машины царила тишина, лишь оттеняемая ровным гулом мощного мотора. Мартин молча смотрел в окно, на монотонный серый городской пейзаж. Как рассказать обо всем? О Холтоне Брэке, которого можно было бы пожалеть, если бы он не зашел слишком далеко, о разговоре на лестнице, о том, чего Мартин сам еще толком не понимал? Наверно, Себастьян поймет и, может быть, даже что-нибудь посоветует, но… Мартину почему-то казалось, что в этот раз разбираться в себе ему нужно самому, без посторонней помощи, как бы трудно это ни оказалось.

Он спохватился: алый автомобиль преодолел уже половину пути до Первого военного госпиталя, Себастьян ждал обещанного рассказа, а Мартин не сказал еще ни слова.

— Знаешь, — выговорил он, наконец. — Я лучше расскажу об этом в другой раз. Мне… Мне нужно сперва кое в чем разобраться.

— Тебе решать, когда и что рассказывать, — отозвался Себастьян, не отрывая взгляда от дороги. Мартин покосился на него: похоже было, что Себастьян что-то знает, но что именно? Впрочем, у него всегда был такой вид, так что, может быть, о событиях в интернате он еще ничего не слышал…

— Тогда… — Мартин немного подумал. — Знаешь что, я лучше расскажу тебе о том парне, к которому мы едем. Его зовут Эрле Сетт, он Сильвер, и ему только двенадцать лет…

Мартин рассказывал, то и дело взглядывая на Себастьяна и пытаясь определить его реакцию на свои слова. А тот чересчур уж пристально всматривался в дорогу перед собой — просто чтобы не видеть очень серьезного и печального, несмотря на нарочито бодрый тон рассказа, лица слишком рано и слишком быстро повзрослевшего Мартина…