– Ты сама утверждала, что толпа слишком торопится и лучше подождать.

– Не теперь. Я за тобой заеду. Ты готов? Хотя бы побрился? – Я пообещал, что буду готов через час, чтобы она наконец замолчала. – В семь часов, отлично! Жду без опоздания. Шевелись!

Держа телефонную трубку, я взглянул на координаты Гено, нацарапанные на клочке бумаги. Адрес, телефон… Эти два слова стучали в мозгу в ритме сигнала «занято». Адрес, телефон… Я набрал номер Пьера-Эжена Гено. Если он мертв, позвоню его привидению, если и его нет, попрошу кого-нибудь другого, и кто бы ни был этот человек, ему придется рассказать, что произошло 13 сентября 1943 года.

После третьего звонка сняла трубку женщина. Я растерялся.

– Мадам Гено?

– Да?

– Матиас Скриб. Извините, что беспокою вас.

– Мы знакомы?

В голосе прозвучало сомнение неуверенного в себе старого человека. Добыча показалась мне легкой. Я бросился вперед очертя голову.

– Косвенно. Марсель Мессин, мой покойный друг, часто рассказывал о Пьере-Эжене Гено. Я долго был за границей и только что узнал о кончине вашего мужа. Примите мои искренние соболезнования.

Я даже не стыдился своего вранья. Ведь речь идет о торжестве правды, а здесь все средства хороши. Я был убежден, что она ничего не заподозрила.

– Благодарю вас, господин…

– Скриб. Матиас Скриб.

– Благодарю вас. Однако, кажется, я никогда не слышала вашего имени от Марселя Мессина, господин Скриб.

– То есть…

– И голос у вас молодой! Не сердитесь, но вряд ли вы были другом Марселя.

Быстро меня разоблачили! Не хватало только смутиться.

– По правде говоря, я романист, автор исторических романов. Мы часто виделись с Мессином, когда я писал книгу о Сопротивлении.

Я закрыл глаза. Все мое вранье лопнет, как мыльный пузырь, если мадам Гено спросит название книги. Она поступила еще хуже, сказав:

– Вы удивляете меня. Марсель никогда не говорил о войне. Ни с кем. Вот почему ваш звонок удивляет меня. – Похоже, ее не возмущало и не беспокоило, что какой-то любопытный лезет в ее жизнь и врет самым наглым образом. Она этого не понимала, вот и все. – Лучше скажите правду. Пожилых людей не надо обманывать. Признайтесь, что вы ищете. Вы не грабитель?

– Нет!

– Журналист?

– Нет, уверяю вас, я пишу книги…

– Как и другой?

– Какой другой? – выдохнул я.

– Очень трудное имя. Ах, моя память…

У меня невольно сорвалось с губ:

– Клаус Хентц?

– Да, Клаус Хентц. Он звонил мне два месяца назад… возможно, больше. Хотел поговорить с моим мужем, но бедняга был очень плох.

Слабый голос старой дамы оборвался. Я представлял ее маленькой и хрупкой. Вот она сейчас упадет, разобьется, и я ничего не узнаю. Рискнув, я сказал самым ласковым и учтивым тоном:

– Не хочу злоупотреблять вашим вниманием, но позвольте еще один вопрос: Клаус Хентц интересовался участием вашего мужа в Сопротивлении?

– Да.

– Подробностями жизни партизан?

– Чем-то вроде этого.

– Как ваш муж попал к партизанам?

Старая дама явно обретала силы.

– Эти же самые вопросы задавал мне он. Это ваш друг?

– Да. Близкий друг.

– Надеюсь, вы меня больше не обманываете?

– Нет, мадам Гено, уверяю вас.

– Охотно верю. Но в таком случае, почему бы вам не спросить его самого?

Вдова была так логична, будто играла партию в бридж, единственный вид спорта, доступный людям ее возраста. К чему врать? И я сказал правду:

– Он умер и, как его лучший друг, я решил продолжить дело. Попытаюсь закончить его работу.

– Как печально! – очень искренне вздохнула она. – Клаус Хентц… Это о нем говорили по телевидению? Его убили вчера вечером перед театром?

– Да.

– Это печально, – повторила она.

– Действительно, Клаус был моим другом и…

– Я не о вашем горе, а о вашей книге про Сопротивление.

– Почему же печально?

– Я отдала вашему другу все, что мой муж хранил с того времени. Фотографии, письма, все…

– Все?

– Пьер-Эжен был в больнице, а ваш друг так располагал к себе. Он очень настаивал и обещал все вернуть.

– И вернул?

– Да, но, узнав об этом, мой муж был недоволен и попросил меня все сжечь.

– И?…

– Я сделала это. – В наступившей тишине я услышал, как скрипнул паркет в ее комнате. Я представил себе высокие потолки, узорчатые шторы, пианино с сувенирами на крышке. Паркет скрипнул еще раз. Во время нашего разговора мадам Гено стояла. Она устала и вот-вот повесит трубку. – Это, без сомнения, лучший выход, – заключила она.

– Вы правы.

– Таким образом мы выполняем волю наших усопших.

– Вы правы, – повторил я.

– Передайте мне одну из ваших книг, я с интересом прочту ее.

– Обещаю.

– Крепитесь. Надо пережить испытание.

– Спасибо, мадам Гено.

– Не за что, господин… Ах, эта память! Как ваше имя?

– Скриб, Матиас Скриб.

– Имя романиста, которое трудно забыть. – Ее легкий смешок обнадежил меня. – Как назывался отряд, где воевал мой муж? Даже я не помню его. Вспоминая, я испытываю такое же удовольствие, как при разгадывании кроссворда! – Я ошибался. Мадам не играла в бридж, а отгадывала кроссворды. Говорят, в таком возрасте они поддерживают память. Она была так рада мне это продемонстрировать, что добавила: – Деревня из одного белого дома, по-бретонски, конечно. Всего два слога.

– Извините?…

– Такое название. Ваш друг очень обрадовался, узнав название первого отряда мужа. Этот очаровательный молодой человек сказал мне: «Мадам Гено, я посоветую вам, как запомнить его. По-бретонски белый – «гвен», адом – «кер», но забывают, что есть еще одно слово – «ти». Значит – «Ти Гвен».

Я представил себе, как Клаус вкрадчиво очаровывает старую даму. Клаус, как огромный кот, мурлыкающий в салоне и лакающий жасминовый чай, предложенный хозяйкой. Он добивался чего хотел. Даже из того далека, где был сейчас, Клаус снова указывал мне путь. Благодаря ему старая дама только что вручила мне первый ключ от тайны.

– Ти Гвен – место, где располагался отряд?

– Да, Ти Гвен. Вашему другу было приятно научить меня этому. Он настаивал, чтобы я запомнила. «Однажды это сослужит службу кому-нибудь другому», – заметил он. – Старая дама немного оживилась. – И он не ошибся.

Между нами проскользнуло воспоминание о Клаусе. Я задрожал, осознав, что этот «другой» – я. Даже мертвый он подавал мне знаки и направлял в сторону тайны.

– Мне не хотелось бы утомлять вас, мадам Гено. Я и так отнял у вас столько времени и…

– Времени у меня слишком много. А вы не вешайте носа и подумайте хорошенько, прежде чем действовать. Не упускать случая. Такой совет я дала вашему другу и повторила ему то, что мой муж сказал перед смертью: «Не нужно ворошить это… это…» Понимаете?

– Думаю, да, мадам Гено.

– До свидания, господин…

– Скриб. Матиас Скриб.

Она повесила трубку.

Я тут же схватил куртку, вылетел на лестницу и побежал в «Базар отель де Билль». Я не последовал совету, а поступил вопреки ему. В книжном отделе мне удалось найти подробную карту болот Ла Бриера. Я запомнил все названия деревень, которые упоминал Мессии. Геранд, Мадлен, Керине… Я мчался по дорогам, вися на колесе у Симона, Пьера, Марселя. Кермуро, Кержано… Наконец, Ти Гвен – малюсенькая точка с булавочную головку в середине карты. Ти Гвен – деревушка из одного белого дома. Я обалдел, вообразив каменный дом, крашенный известкой, грязные дороги, канал со стоячей водой. Пятьдесят лет спустя я возвращался к партизанам. Именно там, я в этом уверен, и находится разгадка тайны.

С картой в руках я отправился в бюро путешествий, находившееся в том же магазине.

– Поезд куда? – спросила служащая.

Я поискал на карте ближайший город.

– Ла Боль или Сен-Назер.

Рейсы были в оба города. Мессин говорил о Ла Боле, и я выбрал его.

– На когда?

Я не знал.

– Какой день? – повторила она усталым голосом.

– На сегодняшний вечер, – ответил я, не совсем понимая, что сказал.