— Ничем они меня не напичкают. Они ясно сказали, что я сама делаю выбор. А теперь убирайся, пока меня отсюда не выкинули.

— Приносить неприятности — мое призвание, Кус.

— Чен, — Делла снова негромко зарычала.

— Совсем шуток не понимаешь, — бросил Чен и умчался, оставив после себя лишь холодный шлейф страха.

Кайли нашла на ощупь ствол дерева и прислонилась к нему.

Делла слегка наклонила голову, словно прислушиваясь, и смотрела в ту сторону, где исчез Чен, желая удостовериться, что он улетел. Потом медленно повернулась к своей спутнице. Глаза Деллы погасли и снова стали черными. Из прорехи в тучах вынырнула луна, и Кайли увидела выражение ее лица.

— Прости, пожалуйста, — сказала Делла, на лице ее было написано искреннее раскаяние.

Кайли не смогла ответить; она даже дышать еще не могла нормально. Она стояла, прислонившись спиной к дереву и обхватив себя за плечи, чтобы унять дрожь от того холода, который не имел никакого отношения к теплой летней ночи.

— Он не хотел ничего плохого, — сказала Делла.

— Он назвал меня «закуской», — с трудом произнесла Кайли дрожащим голосом.

— Он любит пугать людей. Он не собирался ничего делать.

Кайли недоверчиво подняла бровь:

— Значит, он… он входит в ту самую банду?

— Нет, Чен просто любит дурацкие розыгрыши.

— Так вот почему ты стояла между нами?

— Я стояла между вами, потому что чувствовала, как тебе страшно.

Кайли не могла поверить ей до конца, но видела, что Делла говорит искренне. Понемногу стали возвращаться голоса леса. Какие-то насекомые застрекотали вдалеке. Делла стояла все там же, взволнованная.

— Могу я попросить тебя об одном большом одолжении?

— Каком? — спросила Кайли.

— Не рассказывай никому о том, что произошло, ладно? Нам не полагается приглашать гостей.

Просьба, похоже, далась Делле нелегко.

— Что, если он придет опять?

Кайли почти ощутила снова мерзкий запах сырого мяса, оставшийся от дыхания Чена.

— Не придет. Я об этом позабочусь.

Помедлив, Делла изучающе посмотрела на нее:

— Пожалуйста. Если они узнают, меня отправят домой, а мне очень нужно побыть здесь.

Кайли вспомнила, как Делла ринулась на ее защиту, и почему-то решила, что вампирша защитит ее и в другой раз. Но можно ли доверить ей жизнь? Вряд ли, но внутренний голос принял решение за Кайли.

— Только, пожалуйста, сделай так, чтобы он не возвращался. Не хочу оставить еще одно кровавое пятно на его рубашке.

Даже произнося эти слова, она почувствовала, как по телу забегали мурашки. Холод, пробежавший по спине, не прошел, и Кайли подумала, что, возможно, причина его не только в пережитом страхе, а в чем-то еще. Неужели рядом опять кто-то был? Кто-то, кто…

— Спасибо. — Делла широко улыбнулась. — Ты мне с самого начала понравилась. Пошли, пока они не послали кого-нибудь нас искать.

Они двинулись дальше, но Кайли оглядывалась на каждом шагу. Она и сама не могла бы наверняка сказать, чего она больше боялась — увидеть кузена Деллы или призрак.

Запах дыма становился все сильнее. Луна то пряталась за облаками, то выглядывала сквозь прорехи, освещая Деллу и Кайли призрачным неверным светом. Вдалеке слышались непривычные голоса зверей — льва, слона и даже волков. Но холод страха больше не возвращался.

Делла шла уверенно, зная дорогу, и Кайли старалась не отставать, несмотря на колючки кустов, цеплявшиеся за джинсы. Наконец среди стволов замерцало красное пятно.

К Кайли снова вернулась способность думать, и, используя последние минуты наедине с Деллой, она решила задать ей пару вопросов.

— Это… твой кузен с тобой сделал?

— Что сделал? — оглянулась Делла.

— Превратил тебя в вампира.

— А-а. Нет. Не он. Я родилась, зараженная вирусом. Хотя, возможно, контакт с ним его активировал.

— Я думала, ты стала вампиршей, потому что тебя укусили. Или это миф? Конечно, я понимаю, что о нелюдях рассказывают больше мифов, чем правды. Я видела, как ты ела пиццу. И выходила на солнце.

Делла улыбнулась:

— На солнце мне и в самом деле нехорошо, но хватает солнечных очков, чтобы от него защититься. Есть я тоже могу, правда, не так, как раньше. Мне нужна кровь. И некоторые действительно становятся вампирами… от укуса. Так что в мифах есть доля правды. Тем не менее в большинстве случаев вампиры рождаются, уже зараженные вирусом. Только нужен другой вампир, чтобы его активировать.

Кайли старалась вникнуть.

— Так ты всю жизнь знала, что ты вампир?

— Нет, конечно, — хмыкнула Делла. — У нас в семье были вампиры, но мои родители об этом не знали, потому что вирус проявляется только у одного из пятидесяти, а может вообще не проявиться. Про Чена все думали, что он погиб в автокатастрофе во Франции. Потом я однажды увидела его на вечеринке. Я обалдела.

— Могу себе представить.

Кайли сама обалдела от всего услышанного.

— Так или иначе он, конечно, почувствовал, что во мне заложен этот ген, и раз уж я вступила с ним в контакт, то теперь заболею и вообще со мной будет ужас что. Потом он зашел, чтобы мне помочь. И сказал, что я вампир. Я была в шоке. Примерно как ты сейчас.

— Да, но я не заболела. Мы вообще до сих пор не знаем, может, я человек.

— Ага, главное — все отрицать, — сказала Делла. — Помню, помню. Я говорила, что у меня тяжелая форма свиного гриппа.

Кайли сделала вид, что согласилась, и не стала мешать Делле рассказывать дальше.

— Это был кошмар. У вампиров это вообще тяжело. Перемена проходит болезненно до ужаса.

Она раздвинула ветки перед Кайли.

— Выходит, твои родители ничего не знают? — спросила та.

— Шутишь? — ответила Делла. — Да они бы с ума сошли.

Они шли дальше, и Делла продолжила рассказ:

— Я по-настоящему заболела. Врачи ничего не могли понять. Чен все объяснил. Он прятался в моей спальне и заботился обо мне почти полмесяца. Я перед ним в большом долгу.

— Даже семью решила из-за него бросить? — спросила Кайли, вспомнив, о чем Делла говорила с кузеном.

Потом она вспомнила, что творилось у нее дома, и прониклась к Делле сочувствием. Потерять любимого человека больно. Мысль об отце мелькнула в памяти, и на сердце легла тяжесть.

Глаза у Деллы блестели от переживаний.

— В Пенсильвании живет целая коммуна вампиров. Чен думает, что мне лучше к ним присоединиться. Тяжело жить в семье и никому ничего не рассказывать. Я не знаю… не знаю, как правильно поступить. Мы с родителями жили душа в душу. Правда, отец у меня упертый, но я знаю, как он любил меня. Мама всегда была моей лучшей подругой, а еще у меня есть младшая сестра, и я просто не представляю себе, как ее брошу.

— Мама отпустила бы тебя, если бы ты попросила?

— Нет. Пришлось бы сбежать, и я точно знаю, что разбила бы им сердце. Потому молодые вампиры часто разыгрывают свою смерть, и семья переезжает. Я не хочу этого делать, но… Я и сейчас делаю им больно. Дома теперь словно зона военных действий.

Голос у Деллы дрогнул, и, хотя Кайли не видела ее лица, она догадалась, что та сдерживает слезы. Правда, Кайли тут же в этом усомнилась, потому что не знала, могут ли вампиры плакать. Но плакала Делла или нет, боль в ее голосе была неподдельной.

— Тяжело, — продолжала Делла. — Мне приходилось уходить по ночам, чтобы добыть кровь. Ее не купишь заранее, не спрячешь в холодильнике. У меня теперь главным образом ночной образ жизни, потому сохранять бодрый вид на уроках, где и так-то можно уснуть от скуки, почти невыносимо. Учителя убедили мать, что либо я принимаю наркотики, либо у меня затяжная депрессия. Родители… даже мама… совсем меня достали. Обвиняли во всех смертных грехах. Мы только и делали, что ссорились, и я никак не могла остановиться. Так что, может, Чен и прав.

Кайли хотела что-то сказать. Впереди вспыхивали красные и оранжевые сполохи костра. В ночной тишине далеко разносились голоса ее новых товарищей. Она взглянула на Деллу и сказала только: