- Хватит, Ларра, - с досадой оборвал принц Инис. - Тебя кто спрашивал?

- Да он, сударь, и спросил, - буркнул слуга, глядя из-под насупленных бровей. - А я, осмелюсь доложить…

- Хватит! - Инис обернулся, и Ларра мгновенно смолк, хоть и продолжал сверлить мага взглядом. - Мы сами в лес пошли, пока он с раненым возился.

Слуга что-то пробурчал, но так тихо, что никто не разобрал слов.

- Так, выходит, вы не знаете, кто этот тип? - Сэтнар кивнул на убитого.

- Сожалею, ваше высочество, - ответил маг.

- И что, вы никак не можете этого узнать? - высокомерно осведомился Сэтнар. - Вы же маг. Наверняка у вас есть какие-то методы!

- Как вы изволите видеть, ваше высочество, - любезно, но холодно отозвался Мафхор, - этот человек мертв. А воспоминания можно вытянуть только у живого, да и… - маг смолк. Сэтнар сказал сквозь зубы:

- Тоже мне, магия. У живого и я сумею вытянуть, - он подчеркнул последнее слово. - Ладно. Если вы ничего не можете, вы нам больше не нужны. Поезжайте домой и передайте отцу…

- Извините, ваше высочество, - твердо перебил Мафхор, - но приказы мне отдает только ваш отец, Его высочество герцог Кендарн. А поскольку он велел мне быть здесь, то…

- А нам вы не нужны! - оборвал Сэтнар, однако Мафхор все равно закончил, повысив голос:

- … то здесь я и буду!

Они смотрели друг другу в глаза, принц - с яростью, Мафхор - холодно и твердо. Наконец, пожав плечами, Сэтнар произнес:

- Ваше присутствие нежелательно, вы поняли?

Мафхор только поднял брови и, сухо поклонившись, пошел прочь. Нимве замешкалась, все взгляды устремились на нее. Она буквально ощутила, как с губ принцев готов сорваться вопрос - и, очнувшись, почти бегом кинулась с поляны, в темные заросли кустов.

Глава 4

Когда принцы поняли, что Мафхор и Нимве собираются ехать следом, они, в надежде избавиться от непрошеных попутчиков, придумали новую тактику: на следующее утро компания так рано покинула лагерь, что Нимве едва не проспала отъезд. Но парни не сумели собраться тихо, и потому, как ни старались, исчезнуть незаметно у них не вышло. Увидев, что уловка не сработала, они взяли бешеный темп, и поездка стала напоминать скачку с погоней. Лошадь Нимве, хоть и не породистый скакун, оказалась на удивление выносливой, почти не отставала, а вот Мафхора видно не было. Наверное, решив, что он наконец их потерял, и чтобы дать отдых усталым лошадям, принцы сделали привал после полудня.

Нимве едва спустилась наземь. Не привыкшая к долгой верховой езде, она страшно вымоталась и хотела есть. Хлеб закончился еще вечером, хорошо хоть, во фляге осталась вода, потому что поблизости не было ни ручья, ни даже захудалого бочага, а отлучаться надолго Нимве боялась. Принцы могли в любой момент сняться с места, и разыскивай их потом в этой чаще…

Натаскав хворосту, слуги развели два костра и принялись готовить обед. Нимве давно заметила, что у каждого принца своя стоянка, и припасами близнецы не делятся. Она наблюдала за лагерем из-за кустов. Полдня скачки сказались на ней, сбитые о седло бедра горели, будто обваренные кипящей водой, но о том, чтобы повернуть назад, и думать было нечего: они забрались так далеко, что отыскать дорогу домой Нимве ни за что бы не сумела.

В разгар обеда появился Мафхор. Не обращая внимания на раздраженные взгляды и разочарованные лица, остановился неподалеку, пустил лошадь пастись, а сам, расстегнув пояс и сняв высокие сапоги, лег под деревом. По его виду можно было подумать, будто он тут один.

Закончив обедать, принцы долго шушукались с друзьями, изредка бросая на мага недовольные взгляды. Слуги тем временем собирали вещи и затаптывали костры. Усевшись, Мафхор начал обуваться. Нимве пряталась за кустами, и принцы ее, кажется, не видели, а что видел Мафхор, одному Творцу было известно. Наконец вся компания забралась в седла, и они тронулись. Нимве поспешила к лошади, кое-как уселась, и, стараясь не думать о боли во всем теле, поехала следом за мужчинами, проклиная себя, королеву, ее мужа, принцев и Мафхора.

Принцы опять скакали быстро, но, видно щадя лошадей, все же не мчались как угорелые. Остановились они, когда почти стемнело. Нимве упала на землю и долго лежала, стараясь отдышаться, прислонясь щекой к теплой траве. За кустами вспыхнул костер, потом второй, а следом, в отдалении, третий. Лошадь рядом пофыркивала, хрустя травой. С поляны потянуло запахом жареного мяса, и голод так скрутил Нимве внутренности, что земля под ней поплыла. Она стиснула зубы, глотая слюну, зажмурилась - но долго, долго не могла уснуть, прислушиваясь к голосам неподалеку.

Утром она едва не проспала отъезд, ее разбудило ржание и топот копыт. Она кое-как поднялась, проковыляла к лошади - и опять началась ужасная, изматывающая гонка.

На этот раз принцы избрали иной метод: они вообще не останавливались. Лошади шли рысью, Мафхор больше не отставал и не прятался, да и Нимве тоже. Поравнявшись с магом, ехала в стороне. Принцы и их спутники ели прямо на ходу, а Мафхор лишь изредка пил из фляги.

Нимве едва держалась в седле, волосы растрепались, в них застряли сухие листья, но ей было не до этого. Она понимала, что долго не выдержит, просто упадет и останется лежать, а эти люди уедут, бросят ее тут, в диком лесу, и домой она никогда не вернется. Ее охватило тупое отчаяние, в ушах звенело, внутри все обмирало, поминутно срываясь в пустоту.

И снова принцы остановились вечером, снова разожгли костры. Нимве лежала под кустом, ее мутило от голода, а по щекам ползли медленные слезы. Потом она уснула, будто провалилась в черную яму.

Следующий день прошел как предыдущий, в беспрерывной езде, принцы иногда меняли темп, но было заметно, что и их вымотало это соревнование на выносливость. Нимве едва дышала - и один Мафхор, казалось, ни капли не устал. Казалось, он может ехать еще год, с тем же бесстрастным выражением лица, будто не человек он был вовсе, а неведомое существо, сделанное из камня, стали и воловьих жил.

Ближе к вечеру они выбрались на берег небольшой речушки. У самой воды росли древние ивы, сухие листья, устилавшие песок, шуршали под копытами. Солнце садилось в кроны, небо синело, сгущалось, как краска в ведре у маляра. Над черной шапкой леса, еще бледный, повис узкий серп месяца.

Все мужчины, кроме Мафхора, бросились к реке, а Нимве остановилась поодаль, под огромной ивой. Не обращая на нее внимания, а может, и специально, чтобы смутить, парни как один разделись донага и с воплями, с гиканьем попрыгали в воду. Мафхор разулся и побрел вверх по течению, быстро скрывшись в полумраке за кустами.

Однако Нимве за мужчинами не следила, хватало забот и посерьезней. Бросив лошадь, спряталась за ивой, так, чтобы не увидели с реки, и осторожно стянула с себя холщовые штаны. Внутренняя поверхность бедер горела огнем, даже в темноте Нимве увидала, что кожа превратилась в одну большую рану. Нимве забралась в воду и сидела там, цепляясь за ветви дерева, покуда от холода не перестала чувствовать собственное тело. Лишь тогда выползла на берег, отыскала котомку и долго рылась в ней. Тошнило, в голове мутилось, а перед глазами танцевали черные комарики, и сосредоточиться никак не удавалось. Наконец пальцы нащупали стеклянную баночку. Вытащив лыковую пробку, Нимве пальцем зачерпнула душистой мази, принялась втирать в раны на бедрах, задерживая дыхание и кусая губы от боли.

Закончив, совсем без сил, она легла на берегу, в одной мокрой рубахе, бездумно уставилась в темнеющее небо. Одно было ясно: поход закончен, ехать дальше она не сможет. Парни за кустами утихомирились, кто-то из слуг уже развел костер. Нимве равнодушно слушала звуки из-за деревьев, окружающий мир вдруг сделался чужим и далеким. Она понимала, что нет смысла просить помощи у этих людей. Она для них помеха, и они будут только рады, если она исчезнет. Особенно Мафхор. Мафхор, конечно, обрадуется больше всех. К тому же, кто они - и кто она: какая-то крестьянка, деревенщина, она ничто в их глазах. Разве ястреб замечает муравья…