— Я не могу. А как же Трейси?

— А что Трейси? — с притворной беспечностью отозвалась я. — Я пригляжу за ней.

Поблагодарив, но продолжая слабо протестовать, Элейн все же позволила помочь ей встать с кресла. Трейси, однако, наше соглашение пришлось не по вкусу.

— Куда пошла мамочка?

— Прилечь на несколько минут, — успокоила я. — Она скоро вернется.

— Я хочу пойти с ней, — заявила девочка, извиваясь на сиденье под ремнем безопасности.

— Нет, дорогая. Мы с тобой сейчас послушаем новую сказку, — оптимистически пообещала я.

Но Трейси не хотела никаких сказок. Сначала ей нужна была мамочка, затем понадобился бумажный пакет. Только поняла она это слишком поздно. Моей серой льняной юбке очень хотелось, чтобы она узнала об этом вовремя.

Испуганная тем, что произошло, Трейси закричала, с отвращением глядя на свое платье:

— Это на моем платье! Сними это! Убери, убери!

К счастью, мы уже выбрались из зоны грозы, гром утих, и дождь больше не стучал по крыльям. Когда я пыталась очистить себя и Трейси, вернулась стюардесса и сообщила, что Элейн чувствует себя значительно лучше, вскоре после этого капитан объявил, что мы можем расстегнуть ремни безопасности. Через час, сказал он, будем приземляться.

Мне хотелось пойти умыться, причесаться и, по возможности, привести юбку в порядок. Трейси, казалось, готова была вот-вот уснуть, но, к сожалению, как только я собралась выскользнуть из кресла, она открыла глаза и вцепилась в меня двумя руками. О боже, и с этим ничего нельзя было поделать!

Можете поверить мне на слово, я страшно удивилась, когда чья-то рука коснулась моего плеча. Мистер Невидимка, о котором в эти сумасшедшие часы я почти забыла, наклонился ко мне.

— Если вы хотите пойти… — он сделал деликатную паузу, — умыться, я пригляжу за девочкой.

— О, даже не знаю, — пробормотала я, когда оправилась от изумления. — Это очень любезно с вашей стороны, но, боюсь, Трейси будет возражать…

— Не будет, — уверенно заявил мистер Невидимка. — У меня есть свои дети.

Странное выражение промелькнуло на его лице, но тут же исчезло, и он устроился в кресле, которое я только что освободила. Глаза Трейси, полные слез, широко открылись.

— Привет, Трейси. Как ты? Хочешь конфетку?

Из его кармана с таинственным шелестом появился пакетик, и на личике девочки, как по мановению волшебной палочки, засветился интерес. В следующий момент я услышала:

— Отлично. А теперь я тоже возьму одну, чтобы составить тебе компанию.

И вновь знакомая улыбка и проказливый взгляд, почти как у Хайда и Джекила [3]. Мистер Хайд, скрывающийся за темными очками, не знал бы, что сказать ребенку, доктор Джекил, выглядящий без очков значительно моложе, наверное, обожал играть со своими детьми. Интересно, сколько их у него, какого пола и живут ли они на севере Британии?

— Больше всего я люблю красные, — говорил он, когда я наконец осознала, что на меня уже никто не обращает внимания: Трейси уютно, как котенок, устроилась у него на руках.

Такой случай нельзя было упускать. Я отчистила юбку, умылась и подкрасилась. Наверное, прошло минут десять, прежде чем я вернулась в салон.

Моторы ритмично гудели, многие пассажиры воспользовались услугами бара и оживились. Но когда я добралась до своего места, на фоне шумового сопровождения мне послышалось кое-что еще, какое-то невнятное, очень тихое пение, раздававшееся со стороны взъерошенной головы и широких плеч в синем пиджаке. Мистер Невидимка пел едва слышно, а Трейси крепко спала.

— Если не возражаете, — шепнул он, — займите мое место, думаю, так будет лучше.

Я молча села, напрягая слух, чтобы различить мелодию, которая привлекла мое внимание раньше, но, к сожалению, она была слишком тихой.

До приземления оставалось еще минут пятнадцать. Трейси проснулась, свеженькая и довольная. Мистер Невидимка усадил девчушку на место и отрегулировал ремень безопасности.

— Теперь и я могу сходить умыться, — серьезно сказал он.

— А я хочу поблагодарить вас от себя и от мамы Трейси, — восхищенно отозвалась я. — Это было замечательно!

Вскоре вернулась Элейн. Я рада была видеть, что она полностью восстановила свои силы.

— Ужасно сожалею, что так случилось, — извинилась она. — Трейси хорошо себя вела?

— Дядя угощал меня конфетами, — важно сообщила ей Трейси.

Подошел мистер Невидимка с гладко зачесанными волосами и выбритым подбородком. Галстук висел ровно, темные очки вновь были на месте. Он сел и пристегнул ремень безопасности, не глядя на нас. Спокойный и скучный мистер Хайд вновь вступил в свои права.

— Что это за странный звук? — вдруг спросила Элейн.

— Не знаю, — честно ответила я. — Я всегда считала, что чем меньше знаешь о вещах, которые производят подобные звуки на самолете, тем лучше.

— Это ненормально, — заявила Элейн уверенно. — О, Деб, мы же не можем вляпаться во что-то еще!

— Конечно, — ответила я. — Не можем.

Однако прошло больше четверти часа после того, как нам велели пристегнуться, а снижаться мы еще и не начинали — мне даже показались, что мы набираем высоту и кружим. Но обсуждать это с Элейн… Нет уж, увольте!

— Кто вас встречает? — небрежно поинтересовалась я.

— Мои родители. Они живут в Суррее.

— Они уже видели Трейси? — вновь сделала я попытку отвлечь ее, когда заметила старшую стюардессу, вышедшую из кабины пилотов. Выглядела она такой решительной и невозмутимой, какой всегда старалась быть я сама, когда все шло не так. К сожалению, Элейн ее тоже увидела, и ответ на мой вопрос был трудным для понимания:

— Нет… да… но она была еще младенцем. Деб, что-то случилось. Я это чувствую!

Стюардесса подняла руку:

— Пожалуйста, немного внимания, леди и джентльмены! Мы приземлимся через несколько минут. Будьте добры, наклонитесь вперед и опустите головы. — Она двигалась от рядя к ряду, демонстрируя, как нужно сделать. — Пожалуйста, сэр, снимите очки. И вы, мадам. Спасибо.

Позади нее в громкоговорителе потрескивал голос капитана:

— Пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Никакой опасности нет.

Мне пришлось повторить это Элейн. Как и большинство нервных женщин, в критические минуты она умела быть послушной и храброй. Нас проинструктировали на случай аварийного приземления. Не знаю, что в этот момент чувствовала Элейн, но она справилась с собой и спокойно объяснила Трейси, что нужно опустить голову на подушку, притворившись, будто играешь в прятки.

В моем сознании вдруг сверкнула страшная и вместе с тем спасительная мысль: у Элейн есть Трейси… а я… если мы разобьемся… если скоро умрем… я погибну одна. Никто из моих близких не пострадает — это счастье. Я, умирая, не потащу с собой за компанию никого…

— Извините, — произнес вдруг тихий голос, — не хотите конфетку?

Я не могла в это поверить! Мы падаем, а мне протягивают конфетку! Синие глаза, смотревшие на меня, были спокойными, хотя за этим спокойствием таились, казалось, мысли о детях: «Боже, как хорошо, что их здесь нет!» — и в то же время страстное желание их увидеть… Совсем как я… Нас двое таких, думающих о любимых людях. Пальцы, коснувшиеся моей руки, были холодными. Не знаю почему, но я не отдернула руку, взяла конфету и положила ее в рот.

Едва я это сделала, самолет тряхнуло, раздались скрип и скрежет, а затем… невероятно, но мы оказались на земле! Распахнулись аварийные люки.

— Мы приземлились! — выдохнула я, повернувшись почему-то не к Элейн, а к мистеру Невидимке. — Мы сели! А вы еще не съели свою конфету.

— Не съел, — кивнул он. — Просто я боялся, что мне понадобится бумажный пакет.

Роскоши расслабиться хоть на несколько минут нам предоставлено не было — пилоты и стюардессы уже поторапливали пассажиров к выходу.

Итак, мне не пришлось предстать перед святым Петром в грязной юбке — как говорят, нет худа без добра, — и я оказалась в автобусе среди живых и здоровых людей, а не в одной из этих наводящих ужас карет скорой помощи, что выстроились в боевом порядке рядом с пожарными машинами, примчавшимися нас встречать. Вскоре мы узнали, что после отлета из Франкфурта в нос и крыло самолета ударила молния, носовой руль и шасси были выведены из строя. Пилоты чудом посадили лайнер, и теперь нас спешно увозили к зданию терминала в двух автобусах. Мистер Невидимка, как я заметила, оказался во втором.