– Вы, два бестолковых варана! Неужели вы думаете что я вас отравить собралась?! Это очень полезная трава, она силы восстанавливает, от нее простуда проходит!

– Тези не обижайся, нам это не нужно, мы не простыли. – Мягко уговаривал ее Кен. – А вот ты пей почаще, если ты заболеешь, кто нам супчик сварит?!

– Так вы решили, что у меня этой травы мало, потому и не пьете!- догадалась Тези, – Не переживайте, как раз травы то хватит! А вот супчик варить скоро не на чем будет, стержень в горелке почти догорел.

– А запасного нет?! – уже почти зная ответ, с надеждой спрашиваю я.

Тези только печально помотала головкой.

– Я и горелку-то случайно нашла, а про стержни и не знала, только из ваших разговоров поняла, почему она так долго горит.

После этого разговора Кен стал реже останавливаться на привалы, и мы уже не оставляли зажженную горелку, когда отдыхали, чтоб хоть немного подсушить мокрые опорки.

Вход в эту пещеру Кен оставил про запас, когда мы поднимались по тоннелю несколько дней назад. Теперь, сходив в разведку он заявил что стоит свернуть туда, один из выходов пещеры явно ведет наверх, и по нему тянет сквознячок. Желание побыстрее выйти на волю толкало нас вперед и, едва передохнув, мы вступили под сырые своды узкого тоннеля, ведущего в злополучную пещеру. Ноги моментально промокли, да еще и оказалось, что сама пещера представляет собой небольшое, но глубокое подземное озерцо. Вожделенный проход находился почти напротив того тоннеля, из которого вышли мы. Пройти к нему можно было по узкому карнизу выступавшему над водой на высоте примерно полутора метров.

– Как ты прошел по этой кромке?! – тихонько спросил я Кена.

– Бочком. – Невозмутимо пожал плечами Кен.

Ну разумеется! Но его истощавший тючок лежал в то время у Тези под головой. А теперь нам предстояло повторить этот трюк с тючками за спиной, и обессилевшей Тези в связке.

– Я все понимаю, – рука Кена сжала мое плечо, – Но придется рискнуть.

– Тези, – мягко попросил я, дай мне свой тюк. Напряженно прислушивающаяся к нашему разговору Тези приподняла свой пузырек с поредевшими светляками к моему лицу и пристально вгляделась в него. Что уж там она разглядела, не знаю, но тючок отдала.

Через четверть часа, перепаковав три тюка в два и проверив, как привязано все наше имущество, мы вступили на карниз. На этот раз первым шел я, за мной Тези и последним – подстраховывающий ее Кен. Я двигался лицом к стене, нащупывая почти босыми ногами наиболее устойчивые камни и предупреждая обо всех опасных на мой взгляд местах. За время путешествия с Кеном я кое-чему научился, и мне даже казалось иногда, что я и раньше это умел, но почему-то забыл. Вот моя правая нога выдвигается вперед, осторожно ощупывая выступ, все тело прижато к стене и готово моментально вернуться в прежнее положение если камень не выдержит нажима и подастся под моей тяжестью, а у меня такое ощущение, что я проделывал это не одну сотню раз.

Долгожданный проход приближался медленно, но верно. Я уже ухватился рукой за последний выступ, за которым открывался тоннель, как произошло несчастье. Сдавленный вскрик Тези, громкий всплеск от двух упавших тел и веревка привязанная к поясу рывком натянулась, норовя сбросить меня с карниза.

– Тези, Кен! Как вы там?- ору на всю пещеру вцепившись ломающимися ногтями в камень.

– Вода холодная, вытаскивай быстрее!- Это Кен.

– Что с Тези? – кричу уже тише, нащупывая ногой надежный упор для толчка.

– Я здесь! – успокаивает меня хриплый голосок.

– Держись Тези! – кричу, отталкиваясь от карниза. Вложив все силы тренированных мышц в бросок я ввалился в тоннель и упал на колени. Распластавшись всем телом на камнях вцепился руками в веревку и попытался вытянуть Тези наверх. Мокрая веревка скользит из рук, а Тези не за что ухватится. Наконец Кен подтолкнул ее и мне удалось поймать девчонку за руку. Втащив трясущуюся Тези, отодвигаю ее от края и помогаю взобраться Кену. Лихорадочно развязываю пояс и стягивая укороченный балахон рявкаю друзьям:

– Чего сидите?! Быстро раздевайтесь!

Тези заворачивается в сухую пленку моего тюка, Кену достается мой слегка подмокший капюшон. Горелку в такой ситуации экономить не приходится, поэтому через полчаса отпаиваю трясущуюся Тези горячим отваром душистой травы. Чтоб согреться, сидим вокруг горелки, растянув куски пленки над головой. Идти сейчас дальше в непросохшей одежде было бы верхом неблагоразумия, поэтому, с сожалением выключив горелку устраиваемся на ночлег.

Проснулся я от привычного уже постукивания по плечу. Полежал минутку с закрытыми глазами, получил еще пару нетерпеливых ударов и неохотно выполз из – под теплой пленки. Кормить Малыша. Прохладный воздух разбудил меня окончательно и натянув на себя непросохшую куртку Кена я нарезал Малышу тонкими ломтиками небольшой кусочек тарса. Малыш ел с каждым днем все больше, а тарса оставалось лишь на несколько дней. Мне даже не хотелось думать, что будет дальше. Закашлялась Тези и, приподнявшись, попросила:

– Пить! Я подал ей бутылочку с водой и дрожащая рука, протянутая навстречу, обожгла меня нездоровым теплом. Все внутри меня сжалось. Вот этого то я и боялся. Кен, немедленно разбуженный мной, деловито потрогал лоб Тези и тяжело вздохнул.

– Ты прав, у нее жар. Что делать будем?!

А действительно что мы можем сделать?! Нужно было немедленно выбираться отсюда. Сжевав кусочек вяленой рыбы Кен немедленно отправился в разведку. Я, в ожидании его прихода, кипятил отвар и поил Тези, ставшую настолько виновато-покорной, что у меня щемило сердце. Снова кормил Малыша и сушил на себе и горелке одежки Тези, а Кена все не было.

Он пришел, когда я уже решил сделать Тези запас питья и отправляться на поиски. Рухнул обессилено на расстеленную пленку и буркнул:

– Дай чего-нибудь пожрать.

Я сунул ему плошку с мелко накрошенной рыбой, залитой горячей водой и обломок окаменевшей лепешки. Кен так долго и обстоятельно жевал все это, не отводя от еды глаз, что я понял – дела наши плохи. Но все оказалось еще хуже, чем я мог предположить.

Пройдя несколько тоннелей, закончившихся непроходимыми или слишком тесными расщелинами, Кен нашел только один, приведший его к узкому лазу в какой то коридор. Он почти ползком выбрался туда и первое, что увидел, поднявшись во весь рост – раздавленный на стенке светлячок. Причем еще не совсем высохший. Кен прошел немного по этому тоннелю и нашел следы нашего привала. Мы проходили по тому месту пару дней назад. Круг замкнулся.

Мы долго молчали, да и о чем говорить?! Все было напрасно, ночные марш-броски, ледяная вода подземелий, разбитые об острые обломки ноги и бесконечные плутания в темноте каменных лабиринтов. Еще вчера казалось что у нас есть несколько путей спасения, сейчас остался только один, самый опасный.

– Как далеко твой лаз от того выхода?! – это единственное, что меня еще интересует.

– Если никуда не сворачивать, можно дойти за сутки, – хмуро бросает Кен.

А куда мы еще можем теперь свернуть?! Дойти до выхода, замурованного неизвестными и сдаться на их милость- это наш последний шанс на спасение. Один из тысячи. Крошечная надежда что те, кого низране зовут духами гор будут настолько гуманны, что оставят нас в живых, и не выдадут низранам. Один шанс – но другого у нас нет.

Следующие сутки или двое были для меня таким черным периодом, что стерли в моем сознании все детали и подробности этого похода. Мне казалось, что уже очень много времени мы с Кеном идем по нескончаемым тоннелям, неся то на руках, то на спине, то волоком на куске пленки почти не приходящую в сознание от жара Тези. Наверное, мы что-то ели и пили, но я этого не запомнил.

Я помню только черные спекшиеся губы Тези, через которые с посвистом вырывается горячее дыхание, и свое отчаяние от сознания, что в любую минуту этот свист может оборваться. И клочок света, внезапно оказавшийся совсем рядом. И еще огромную ненависть, когда в дыру, расковырянную моими кровоточащими руками с содранными ногтями, внезапно ударил нестерпимо жаркий ослепляющий луч.