Мёрдок сидел неподвижно, как в столбняке. Посмотрев на него внимательно, Бэнкс увидел, что из глаз у него текут слезы, катятся по щекам и капают на стол.

— Джейми?

— Она была такой красивой, — давясь слезами, произнес Мёрдок. — И такой грубой. Она сказала, что согласна на все. Когда я… когда мы… Она сказала, что согласна на все, если я ее отпущу.

— Но ты не согласился?

Мёрдок поднял на Бэнкса красные от слез глаза:

— Я хотел, действительно хотел, но не мог… Скажите, ну как я мог? Поймите же, я не мог ее отпустить. После всего, что было. Она не сдержала бы своего слова. Такая девушка… да она же трепло. Я знал, что должен убить ее…

Бэнкс посмотрел на мисс Мелхиор.

— Вам, надеюсь, все понятно? — спросил он и вышел из комнаты.

Когда Энни появилась в пабе «Куинс армс», поминки по Темплтону шли уже полным ходом, и она, едва переступив порог зала, сразу поняла: это траурное мероприятие объединено с празднованием поимки убийцы Хейли Дэниэлс, что делало поминки несколько странными и необычными. Бэнкс, Хэтчли, Жервез и все остальные сидели вокруг стола, заставленного пинтовыми кружками и, как водится, вспоминали различные эпизоды из жизни Темплтона, по большей части забавные, иногда с привкусом горечи. Энни подсела к общему столу, но сидела молча, боясь разрушить благостный настрой рассказом о своих взаимоотношениях с Темплтоном. Да, он был приспособленцем, наглецом, черствым человеком, но он не заслуживал смерти, и надо было помянуть его по-хорошему.

Непонятно почему, но в этот вечер настроение у Энни было весьма приподнятым. Конечно, не по той причине, по которой она оказалась здесь, скорее, из-за того что она снова в Иствейле, в пабе «Куинс армс» — среди своих. В Восточном округе дела у нее шли нормально, но здесь она — дома. Уинсом, перегнувшись через стол, оживленно беседовала с доктором Уоллес. Энни пересела поближе к Уинсом, та насторожилась, увидев ее рядом, но вскоре улыбнулась и даже предложила выпить.

— Пинту черного, пожалуйста, — попросила Энни.

— Знаешь, — предложила Уинсом, — ты можешь остаться у меня, если… ну, ты понимаешь…

Кроме извинения за прошлую несдержанность, в этой фразе прозвучало еще и напоминание: после выпивки Энни не стоит садиться за руль.

— Спасибо, Уинсом, — ответила Энни. — Посмотрим. Желания напиться у меня вроде нет. Здравствуйте, доктор Уоллес. Я детектив Энни Кэббот. Мы с вами встречались, до того как меня командировали в Восточный округ.

Доктор Уоллес пожала протянутую руку.

— Я помню, — приветливо сказала она. — Зовите меня Лиз.

— Хорошо, Лиз.

— Как я поняла, вам поручили работу на выезде?

— Да, — подтвердила Энни. Принесли ее пиво, она сделала долгий глоток. — О, вот мне и полегчало, — переведя дух, произнесла она.

Хэтчли только что закончил рассказ о какой-то шутливой выходке Темплтона, и весь стол буквально задрожал от хохота. Даже суперинтендант Жервез не удержалась от смеха. Энни обратила внимание, что ее лицо раскраснелась — она, похоже, была изрядно под хмельком.

— А как продвигается ваше расследование? — поинтересовалась доктор Уоллес.

— Дело Люси Пэйн? Продвигается, но не так быстро, как хотелось бы. — Энни коснулась ее руки. Касание было легким и почти мгновенным, но она почувствовала, как Лиз вздрогнула. — Нам бы надо как-то встретиться, поговорить, сравнить наши записи: между этим делом и убийством Кевина Темплтона есть кое-что общее.

— Я в курсе, — отозвалась доктор Уоллес. — Я говорила с доктором Кларк, она ваш патологоанатом. Похоже, орудия убийства одинаковые.

— В обоих случаях использовались бритвы, вы это имеете в виду?

— Да. Весьма вероятно.

— Или скальпель?

— Тоже возможно. При таких ранах часто бывает невозможно точно назвать орудие поражения. Можно лишь сказать, что оно было очень острым. Правда, раздобыть скальпель не так-то просто для обычного мужчины, не врача.

— А для женщины?

— И для женщины. Но давайте перенесем наш разговор в морг. Вы меня там обязательно найдете. — Она улыбнулась. — Прошу прощения, мне надо сказать кое-что суперинтенданту Жервез, прежде чем она отключится.

— Тогда поторопитесь, — посоветовала ей Энни, поднимая бокал. — Пьем до дна.

Доктор Уоллес снова улыбнулась и, обойдя стол, села на свободный стул рядом с Жервез.

— Некомпанейская особа, — заметила Уинсом.

Энни посмотрела на нее:

— Уинсом, мне очень приятно видеть тебя веселой и довольной. Позволь мне угостить тебя. Как насчет чего-нибудь голубого или розового с зонтиком?

— О, даже не знаю, — растерянно произнесла Уинсом, прижимая к груди свой недопитый полупинтовый бокал.

— Да брось ты, отведи душу, — подмигивая, сказала Энни. — Кто знает, что случится завтра.

Склонившись к барной стойке, она попросила Сирила приготовить какой-нибудь из его фирменных коктейлей. Бармен обещал немедленно исполнить заказ.

— Послушай, — начала Уинсом, — в тот вечер…

— Ладно, проехали…

— Нет, не проехали. Прости, я виновата. Сожалею, что так бесцеремонно вела себя. Твои поступки касаются только тебя, и я не должна была осуждать… И Кева порицать тоже была не вправе…

— Да о чем ты?

— Понимаешь, я ведь тоже не ангел. Я рассказывала голому, привязанному к кровати человеку о смерти его дочери.

— Уинсом, да ты никак набралась? — удивленно спросила Энни. — О чем ты, черт подери, толкуешь?

Уинсом рассказала, как обнаружила Джеффа Дэниэлса и Мартину Редферн в отеле «Фэвершем». Энни расхохоталась.

— Подумаешь! — пожала плечами она. — Этот негодяй получил то, что заслужил.

— Причем от «черной суки».

— Тебя и вправду это волнует?

— Конечно. А когда ты мне рассказывала о том, что с тобой произошло, у меня в голове все перепуталось. Мне помнилось, что ты привязала голого мужчину к кровати в номере отеля.

— Да не привязывала я его ни к чему!

— Теперь-то я знаю. Просто у меня в голове возникла эта дурацкая картинка.

Энни в очередной раз надолго приложилась к кружке. Принесли коктейль для Уинсом. За столом запели «Ну почему он был таким красивым?». В недружном строе голосов Энни различила фальшивый тенор Бэнкса и, покачав головой, бросила:

— Кошачий хор!

Уинсом хихикнула.

— Ну, теперь ты знаешь все о том вечере, — сказала она. — Прости. Я вела себя как идиотка.

— Ты имела полное право сказать то, что думала, — ответила Энни. — Я совершила ошибку. Теперь все в порядке. Забудь.

— Значит, мои извинения приняты?

— Конечно! А тебя можно поздравить. Никто представить не мог, что ты способна на такой регбистский захват. Тебе бы за сборную Англии играть!

Уинсом рассмеялась.

— Ну, давай присоединимся. — Энни обняла Уинсом за плечи, и они, захватив свои бокалы, подошли к столу как раз вовремя, чтобы поддержать песню. «И от него нет пользы никому, и никому нет дела до него», — вступили они в хор.

18

Бэнкс испытывал подлинное удовольствие от поездки в Лидс. Была прекрасная погода, машин на дороге было немного, и айпод занимал его, извлекая из своей обширной памяти мелодии Дэвида Кросби, Джона Кейла, групп «Пентангл» и «Гриндерман». Затылок слегка ломило после обильных возлияний на поминках по Кеву Темплтону; перед выездом Бэнкс попытался нейтрализовать похмелье таблеткой парацетамола — пока не помогло. Слава богу, у него хватило благоразумия не прикладываться к крепким напиткам и заснуть на диване у Хэтчли, правда, дети разбудили его спозаранку. Энни ушла из паба рано и перед уходом обещала как-нибудь снова наведаться в Иствейл, чтобы поговорить с Элизабет Уоллес. Они с Бэнксом условились вечером вместе поужинать и обменяться впечатлениями.

Джулия Форд согласилась встретиться с Бэнксом в одиннадцать часов; в телефонном разговоре ее голос поначалу звучал несколько смущенно, однако говорила она вежливо и доброжелательно. В Лидсе Бэнксу повезло поставить машину на парковку, расположенную неподалеку от Парк-сквер, и он появился в офисе в назначенное время. Молоденькая секретарша, поливающая цветы в вестибюле, вежливо приветствовала его и, позвонив по телефону, проводила в кабинет Джулии.