— Мне очень жаль, — сказала медсестра, вернувшись в комнату, — наборов для определения беременности у нас нет. Но я могу послать запрос, и набор пришлют нам с вечерним рейсом.

С вечерним рейсом… Офелия посмотрела на часы. Был полдень. Что ж, время терпит. Она займется книгой. Поплавает в бассейне. Позвонит Дэвиду. В общем, будет вести себя нормально.

22

Он пришел ко мне попросить совета, какую рубашку надеть, а когда я сняла лифчик и трусики и попыталась влезть в этот дурацкий костюм с блестками, Кенни за мной подсматривал, хотя не должен был.

Тут я притворяюсь обиженной и говорю, что его придется наказать. «Вы наденете на меня этот дурацкий костюм, — приказываю я, — но при этом будете держать глаза закрытыми».

Он становится передо мной на колени и пытается натянуть трусики мне на бедра. Потом останавливается. Его руки начинают ощупывать мои бедра и ягодицы так, словно читают шрифт Брайля. Его дыхание касается моего паха. Потом руки снова возвращаются к лоскутку ткани, но тянут его не вверх, а вниз. Теперь уже я закрываю глаза и стою перед ним, наслаждаясь этими прикосновениями. Я знаю, что глаза Кенни открыты, потому что кожу щекочут его ресницы. Место там очень чувствительное; достаточно притронуться к нему, чтобы внутри вспыхнуло пламя.

Я меняю позу, чтобы ему было удобнее. Он раздвигает мне ноги и начинает дразнить меня языком. У меня кружится голова, я запускаю пальцы в его волосы. Я — богиня, а Кенни преклоняет колени у моего алтаря… Но его ласки сводят меня с ума. Еще одно прикосновение, и я кончу. Я хочу, чтобы он вошел в меня. Хочу лечь, раздвинуть ноги как можно шире, ощутить тяжесть его тела и яростные рывки, заставляющие меня воспарить до небес.

Я падаю на колени, впиваюсь губами в его губы и ощущаю вкус собственных выделений. Он обнимает меня и кладет навзничь; моя обнаженная спина прижимается к роскошному пушистому ковру, и чудесный петушок Кенни занимает свое законное место. Я хочу, чтобы это продолжалось всегда. От его глубоких и неторопливых проникновений по моему телу бегут мурашки…

Коко чуть не столкнулась с человеком, шедшим навстречу, опомнилась и захлопала глазами. Где она, черт побери? Оказалось, она прошла мимо своего бунгало и очутилась у вольеров с птицами. Как ни странно, ноги сами привели ее именно туда, куда нужно.

Кенни ждал ее.

— Прошу прощения за опоздание, — сказала она и добавила, что не сможет остаться надолго, потому что идет на обед к Эбби Тайлер. На Кенни был смокинг для вечернего представления. «Вы выбрали розовую рубашку», — чуть не сказала Коко, но вовремя вспомнила, что все это происходило только в ее воображении.

Коко и Кенни осмотрели птичник, который был оформлен в виде джунглей и распространял запах сырой земли и первобытной жизни. Заговорили они только тогда, когда дошли до последнего вольера, в котором жили ночные ястребы. Кенни предложил что-нибудь выпить.

Они расположились в баре рядом с большим бассейном, где горел яркий свет, люди смеялись, плавали и оглашали воздух веселыми криками. Кенни заказал два бокала «шардонне».

Коко пила вино и следила за Кенни. Его губы не давали ей покоя. Мучительно хотелось, чтобы он поцеловал ее. Он что-то говорил, но она следила только за движениями его губ и представляла, что они прикасаются к ее рту, а потом к самым интимным частям тела. Будет ли он и в жизни вести себя так же, как в ее фантазиях?

— Кен, послушайте…

— Пожалуйста, зовите меня Кенни. Кен — это бой-френд Барби.

— Я приехала на этот курорт не просто так, а с целью…

Она не собиралась ничего ему рассказывать. Как и ее озарения, это желание пришло само собой. Но когда история с кристаллом и обещанием Дейзи, что она найдет своего суженого на западе, осталась позади, одна часть ее души надеялась, что Кенни вскочит и воскликнет: «Да! Я видел точно такой же сон! Вы ищете меня!» А другая часть надеялась, что он скажет: «Нет, это точно не я, так что позвольте откланяться».

Кенни задумчиво выслушал ее, а потом спросил:

— Откуда вы знаете, что это не я?

— Дейзи утверждает, что он много путешествовал и интересуется мировыми проблемами.

— Тогда давайте слетаем в Париж. О боже, как мне этого хочется…

— Коко, почему вы не можете относиться к этому просто, как делают другие люди?

— Я пыталась! Кенни, я мечтаю жить так же, как живут мои родители. И испытывать радости, которые они испытывают вместе.

— Это в нашей власти, — мягко ответил Кенни.

— Но у меня было столько неудач…

— Откуда вы знаете, что наши отношения закончатся так же, если даже не хотите попробовать? Послушайте, я мечтаю о том же. О семье. О любящих родителях. Но только причина у меня другая. Я — сирота.

Коко уставилась на него. До сих пор она не имела дела с сиротами.

— Родная мать не могла содержать меня, а люди, которые хотели меня усыновить, передумали, и я оказался в детском доме. С тех пор я жил у множества приемных родителей, но нигде надолго не задерживался и так и не успел ни к кому привязаться.

У Коко сжалось горло и защипало в носу. Впервые в жизни она не могла найти слов.

— Мисс Маккарти… — Коко вздрогнула. Это была Ванесса Николс, облаченная в потрясающий синий бурнус с золотой каймой. — Прошу прощения за беспокойство. Я пришла проводить вас к мисс Тайлер.

Коко и думать забыла про обед с хозяйкой. Она попрощалась с Кенни и ушла с Ванессой, а Кенни сидел за столиком и долго смотрел ей вслед.

Эбби нервничала. Она тридцать лет искала свою дочь. Неужели теперь они все-таки соединятся?

Сисси позвонила и сказала, что не сможет прийти. Голос у нее был расстроенный. Эбби хотелось узнать, что случилось, но лезть к ней в душу она не собиралась. А Офелия снова отклонила приглашение, сказав, что должна поработать. Так что оставалась только Коко.

Эбби перебирала один наряд за другим, желая произвести на гостью нужное впечатление, и вспоминала ночь, когда был зачат ее ребенок. Может быть, она и отдалась незнакомцу, но ее ребенок был зачат в любви. Неужели теперь, после стольких лет поисков и множества ложных надежд, кончавшихся крахом, она все же соединится со своей дочерью?

— Мы пришли, — сказала Ванесса, когда они оказались у бунгало Эбби. Негритянка смотрела на Коко сияющими глазами и думала: «Неужели ты та самая малышка, которую вынесли из тюрьмы тридцать три года назад?»

— Ни пуха ни пера, — сказала она Коко и постучала в дверь.

Коко начала размышлять над этими странными словами, но тут ее коснулся просторный бурнус Ванессы, и она ощутила озарение. В этой женщине было что-то очень странное. Она жила в вечном беспокойстве, не могла усидеть на месте и была всегда готова пуститься в бегство.

Вспомнив о том, что Ванесса тайно влюблена в Зеба, белого охотника из Африки, Коко едва не сказала, что перед расставанием она обязана открыться Зебу. Она не сомневалась, что надолго Ванесса здесь не задержится, что ей предстоит дальняя дорога и что если негритянка в самое ближайшее время не расскажет Зебу о своих чувствах, то потеряет его навсегда.

Но Коко решительно боролась с этой привычкой, а потому промолчала. Тем более что Ванесса могла не одобрить такое бесцеремонное вмешательство в ее личную жизнь.

Эбби Тайлер открыла дверь и тепло улыбнулась Коко. Они пожали друг другу руки, и тут Коко не выдержала: озарение было слишком сильным.

— Вас что-то тревожит, — сказала она.

— Да, — осторожно ответила Эбби, знавшая об экстрасенсорных способностях Коко, но не представлявшая себе, насколько они сильны. — Хозяйственные дела…